Инсинуации - Варвара Оськина
Впрочем, даже наблюдения за Генри и Куртом, которые пока не понимали произошедшее между ними, не смогли надолго развлечь Элис. Поэтому ко второй неделе она заскучала, а к третьей – лезла на стены и доводила до нервного тика сестёр, когда без предупреждения сбегала гулять в небольшой сад. Тем не менее время шло. Усы доктора Пайпера становились всё жизнерадостнее, и Эл потихоньку планировала вернуться домой. Но в последний вечер перед долгожданной свободой в палату влетела Генри и с каменным лицом сунула свой телефон в руки Элис. На кровать упала пластиковая упаковка с толстым сочным сэндвичем.
– Он зачёл тебе экзамен, – без предисловий вывалила она. И не надо было пояснять, о ком шла речь. – Специально сделала скриншот с внутреннего портала, а то вдруг не поверишь.
– Какой в этом смысл? – непонимающе похлопала глазами Элис, осторожно села и притянула к себе свеженький бутерброд. Телефон она предпочла проигнорировать. Тема Джеральда поднималась впервые, оставаясь для обеих занозой.
– Попытка подкупа?
– Я не намерена подавать в суд.
– Но он об этом не знает, – резонно заметила Генри и тут же фыркнула. – Впрочем, плевал он на все обвинения.
– Что он хотел этим сказать? – нахмурилась Элис. – Делает одолжение? Считает меня настолько безнадёжной? Думает, я не смогу наверстать пропущенное? Но я выполняю все задания, сдаю все работы. И он, между прочим, проверяет их. А может, он просто не желает видеть меня на занятиях?
– Не думаю. – Генри тряхнула светлыми волосами и задумчиво пригубила кофе. – Я знаю Джеральда почти пять лет, и за всё это время он ни разу не делал ничего подобного. Да что говорить, про его экзамен ходят легенды одна страшней другой. Сама знаешь.
– Да к чёрту экзамен! Его предмет мне жизненно необходим для работы.
– Студенты потом напиваются от пережитого стресса. Бедолаги… – не обращая внимания на гневный вопль, продолжала подруга. – Нет, дело не в этом… Полагаю, ты можешь рассматривать этот шаг в качестве извинений. И я дорого бы дала, чтобы узнать, как он вообще это провернул…
– Что?! Генри, ты сама себя слышала? Он просто отвратительно трусит! Потому что для извинений у него есть рот и способность к вербальной коммуникации, – голос Элис зазвучал жёстко. – Можешь так ему и передать. Я буду рада выслушать профессора в любое время, с пяти до восьми, по предварительной записи через Курта и в его же присутствии. А свой экзамен он может засунуть себе же в зад.
– Мы не общаемся. – Подруга вздохнула и отвела взгляд, уставившись на картонный стаканчик в руках. – Он хотел как-то поговорить со мной, но я вспылила… Это случилось в один из первых дней. Мы с Хиггинсом тогда оба были на взводе, так что я орала долго и с упоением. Джеральд выслушал меня молча и ушёл. Всё.
– Ты не должна была, Генри. Это дело исключительно моё и Риверса, я не хочу вмешивать вас и ломать дружбу.
На это последовал лишь короткий и злой смешок.
– Чёрт побери, Эл, я получше тебя знаю, каким он бывает ублюдком. Поведение Джерри уже давно за гранью человечности. Да, мне прекрасно известно, что спеси, гонора и жестокости в нём поровну с удивительной щедростью, заботой и глубоким одиночеством. Все эти годы я искренне наслаждалась его обществом, он лучший друг, который когда-либо встречался мне в жизни. Но ещё в ту ночь я видела тебя… видела кровоподтёки на твоём лице и загнанные глаза. Ты ничего не рассказываешь, но не надо быть Хокингом, чтобы связать приступ и последовавшую истерику с его появлением в палате! Что бы ни сделал Риверс, моего прощения ему пока не видать.
– Интересно вышло. – Элис задумчиво отодрала липкую этикетку с коробки из-под сэндвича. Антидепрессанты и транквилизаторы, на которые её немедленно посадил доктор Пайпер, с упорностью бронепоезда сносили к чертям все эмоции, оставляя после себя ровный гладкий фон равнодушия. – Однако, думаю, что когда-нибудь он по-настоящему извинится, и тогда тебе обязательно стоит его простить.
– Извинится? Да скорее этот гадёныш переселится на другую планету. По словам Курта, когда он его нашёл, чёртов Риверс был аморально пьян и весь в крови. Джеральд сидел у стеночки и страдал, пока где-то там ты корчилась от боли! Козёл остался относительно цел только потому, что я уволокла Ланге в машину. Мы спешили к тебе. И знаешь, это слишком. Риверс взрослый человек и должен уметь отвечать за свои поступки, а именно этого он делать не собирается. В лучшем случае откупается дорогими подачками. Поганец окончательно испорчен собственными гениальными мозгами, огромными деньгами и полной безнаказанностью.
– Возможно… Но повторю, не отворачивайся от него, Генри. Ему нужен хоть кто-нибудь, – задумчиво произнесла Эл, которая почти не вслушивалась в гневную коннотацию подруги.
– Ты любишь его? – Кёлль присела на край кровати.
– Я любила его.
– Значит, не простишь.
– Нет.
Они замолчали, потому что сказано было больше, чем ожидалось. Впрочем, ревностно держать секреты стало глупо и немного оскорбительно по отношению друг к другу. Элис никогда и ни о чём не жалела, как не сожалела даже об этом печальном опыте. Встреча с Джеральдом, какой бы ни оказалась жестокой для неё лично, помогла другим двум людям совершенно неожиданно найтись посреди маленькой планеты, усеянной синими пятнами океанов. И, главное, Генри избавилась от культа Хиггинса. Аллилуйя!
– Я думаю, тебе стоит позвать Курта на свидание, – как бы невзначай заметила Элис, поправляя одеяло.
– Что?!
О-о-о, да. Похоже, Ланге даже не раздеваясь, мог привести железную Кёлль в состояние близкое к полуобморочному. Какой похвальный успех! Кажется, эти двое на верном пути.
– Говорю, на свидание его пригласи, – она закатила глаза. – А то он уже скоро забудет, как выглядят нормальные женщины.
– Но вы же…
– Мы просто трахались. Ничего личного.
Элис откинулась на подушку, наслаждаясь непередаваемым калейдоскопом взметнувшихся внутри радостных эмоций. Поговаривают, чужое счастье заразно.
***Когда она вышла на свободу, за окном, давно перехватив эстафету у марта, надрывался безумными скачками апрель. Бостон то замерзал под пронизывающими ветрами, то изжаривался под совсем уж летним светилом. Элис с наслаждением дышала сырым воздухом и впервые находила его настолько жизнеутверждающим. Хотя всё что угодно после запахов антисептиков, лекарств и стандартных безворсовых простыней показалось бы наполненным неким новым смыслом и обещанием лучших времён.
Доктор Пайпер в последний раз назвал зайчонком, уколол в щёку растроганными усами и выразил надежду встретиться на операционном столе. Также Эл рекомендовалось заняться физическими тренировками, которые
