Необратимость - Челли Сент-Клер

Она прикусывает нижнюю губу и смотрит на меня сквозь ресницы, уткнувшись в них носом.

— Спасибо, — шепчет она.

Это заставляет меня задуматься, почему я думал, что дарить женщине цветы — это так ужасно. Сейчас я не могу вспомнить.

Она прячет цветы в сумочку так, чтобы головки торчали наружу, и продевает палец в кольцо с ключами.

— Я приготовила курицу с овощами, но я так отвлеклась на тарантула, что забыла про корж для пирога. Я быстро вернусь. Не мог бы ты иногда помешивать кастрюлю на плите?

— Конечно, я зайду внутрь через несколько минут. Просто наслаждаюсь воздухом.

Она удовлетворенно хмыкает, ее взгляд скользит по полю, от вторгшихся лошадей к россыпи полевых цветов и птицам. Сочувствие в ее глазах говорит мне, что она знает, о чем я думаю. Она улыбается.

— Ей бы здесь понравилось, я уверена.

— Да. — Это слово застревает у меня в горле.

Иногда я думаю о том, что было бы, если бы моя сестра была здесь и видела мою жизнь сейчас. Ведь правда в том, что, если бы ее никогда не похитили, я бы не оказался в той камере по другую сторону стены от женщины, с которой сейчас делю свою жизнь. Я бы не смог уничтожить самое отвратительное зло, с которым мне довелось столкнуться, голыми руками и куском разбитого стекла.

Один поступок запустил эффект домино, который невозможно вернуть назад, и он изменил все. Но, несмотря на все хорошее, ее больше нет.

Я не уверен, что когда-нибудь произнесу это вслух. Да и не думаю, что мне это нужно.

Самец синей птицы поет нам серенаду, склонив голову набок и глядя на самку, которая трудится над гнездом.

Теплые руки обхватывают меня сзади, мягкое тело прижимается к моей спине.

— Она бы гордилась тобой.

Я слегка киваю.

Если бы не потеря моей сестры, сколько еще жизней было бы унесено? Сколько семей лишились бы кого-то?

Ты никогда не была моим помощником, Сара. Ты была катализатором.

— Я ненадолго, — тихо говорит она, вставая на носочки, чтобы поцеловать меня в щеку. Ее руки скользят вниз по моим рукам, на минуту переплетаясь с моими пальцами, прежде чем опустить их.

— Скоро увидимся.

Пока она идет к джипу, самка синей птицы вылетает из дупла, проносясь перед ней размытым пятном небесного цвета.

Эверли заводит машину и опускает стекла, чтобы помахать мне рукой. Включается стереосистема, играет кавер-версия песни, которую она поставила на повтор, что очень кстати, учитывая, что наши четвероногие соседи, похоже, предпочитают пастись на нашем поле, а не на своем собственном.

Слова песни доносятся до меня, напоминая, что люди, которые по-настоящему любят тебя, не уйдут. Ни когда ты сломлен, ни когда ты зол. Ничто не заставит их уйти.

Даже когда кажется, что они ушли.

Пока самец синей птицы следует за своей подругой, я наблюдаю, как женщина, которую я люблю, выезжает на нашу длинную гравийную подъездную дорожку, по которой мчится золотистый паломино16 с кремовой гривой.

Мой шепот уносит порыв ветра.

— Скоро увидимся.

ЭПИЛОГ

— Привет, Грант.

Я поднимаю взгляд от стола, на котором делаю набросок черепа, используя настоящую модель, стоящую в центре.

Это место такое классное.

Джон Ричардс, старший лаборант, стоит в дверях папиного кабинета.

— Я получил последние результаты анализа ДНК, которые ты просил.

Мой отец отходит от компьютера и смотрит поверх очков.

— Достаточно было отправить письмо по электронной почте. Тебе не нужно было проделывать весь этот путь из подвала.

— Я как раз собирался уходить. Кроме того, я вижу, ты привел нашего любимого будущего ученого. — Джон машет мне рукой. — Слышал, ты попал в передрягу. Рад, что все в порядке.

Я улыбаюсь в ответ. Эта перевязь — настоящая пытка, но я бы прошел через это снова, лишь бы иметь возможность пропустить школу и потусоваться здесь.

Пока папа просматривает распечатку, Джон надевает латексную перчатку и переворачивает пустые песочные часы на столе, бегло их осматривая.

— Пепел отсюда?

Пепел?

Папа что-то бормочет в знак подтверждения, потирая подбородок. Затем он снова поворачивается к компьютеру и сравнивает результаты со страницей на экране. Я стараюсь не мешать ему работать, но умираю от любопытства.

— Выглядят старыми. Где ты их взял? — Джон подносит их к свету и смотрит сквозь стекло. — Место преступления?

Папа жестом показывает на меня.

— Эйден упал на них. Они были на заднем дворе нашего участка, зарыты в старом подвале, где когда-то стоял дом. Никто не копался там уже много лет. Я думал, там все вычистили.

— Интересная реликвия. Пепел вместо песка, да?

Он не сказал мне об этом.

— Действительно, — отвечает отец. — Датируется сотней лет или около того.

— И ваша собственность… она передается в вашей семье из поколения в поколение, верно?

— Давно, да.

Джон аккуратно ставит песочные часы на место.

— Значит, это могут быть кремированные предки или семейная собака?

— Ни то, ни другое. Они человеческие, но я проверил их по своей ДНК, и это не член семьи.

Человеческий прах?

Практически вибрируя, я вскакиваю со стула и спешу заглянуть ему через плечо.

— Ты можешь сказать это наверняка?

— В те времена, когда этот прах поместили в часы, было трудно получить конкретные результаты. Но технологии шагнули далеко вперед. Я на девяносто девять процентов уверен, что покойный не является нашим родственником.

— Тогда кому они принадлежат?

Папа отодвигает свой стул, чтобы я мог видеть его экран.

— Ну, у меня было подозрение, основанное на некоторых историях, передававшихся в нашей семье, поэтому я покопался в полицейских архивах и нашел совпадение ДНК с кровью из дела столетней давности. Парень, который совершил несколько ужасных преступлений. На черном рынке. Его считали мертвым, но тело так и не нашли.

У меня глаза становятся огромными, как будто я пытаюсь охватить ими всю информацию разом.

— Значит ли это, что мы нашли его? На нашей территории?

Мое сердце бешено колотится.

Я нашел его. Я. Я это сделал.

— Похоже, это возможно. По крайней мере, небольшая часть.

— Мы станем знаменитыми?

Он усмехается.

— Не уверен насчет этого. Но это же круто, да?

— Действительно круто.

Джон опирается на стол, рассматривая улики, словно все еще не может разобраться.

— Итак, чтобы я понял — в старом подвале, который раньше был частью дома на заднем дворе вашего семейного участка, хранились останки очень плохого человека, ушедшего из жизни сто лет назад?

— Да. — Отец скачивает несколько фотографий с