Дульсинея и Тобольцев, или 17 правил автостопа - Наталья Литтера

Он заправил ей волосы за ухо и покачал головой.

– Нет. Не важно. А когда ОЧЕНЬ важно. Может быть даже, по поводу нашего приезда ба испечет свой фирменный кухен. А это, знаешь, почти как Олимпийские игры – бывает раз в несколько лет.

А потом обнял ее и сказал:

– Смешная ты, Дуняшка.

– Посмотрела бы я на тебя, когда после двух телефонных разговоров, таких, которые у меня были с твоей мамой, ты получил приглашение на настоящую встречу. Предполагаю, что провалю и этот экзамен, – тихо проговорила она, но уже чувствовала, что отпускает.

– Да не будет никакого экзамена! Мы едем на пирог.

Они едут на пирог. Только и всего. И это самое начало. Их начало. Сколько еще экзаменов будет впереди… но они справятся, обязательно.

– Не могу я лишить тебя бабушкиного пирога… – услышала Дуняша свой голос. – Знаешь, что-то вдруг захотелось пончика.

– Сейчас включу чайник.

Дуня была еще под впечатлением от предстоящей поездки в Коломну, когда они пошли гулять. Она и не видела толком город до этой прогулки. Центр был прекрасен. Соборная площадь с древними храмами и колокольней, памятник князю Владимиру, смотровая площадка. И кругом осень, осень, осень… еще высокое, но уже вечереющее небо, еще яркие, но уже не согревающие лучи, последнее тепло… и прощающиеся листья. Дуня не удержалась и стала собирать их в букет – красивые, резные, кленовые. Желтые, буро-зеленые, багряные. Совсем как в детстве по дороге из школы домой. Она не сразу поняла, что Ваня ее фотографирует. Лишь обернувшись, чтобы найти его глазами, увидела. И почему-то застеснялась. Может, оттого, что была без прически, с простым хвостиком, и почти без макияжа, может, оттого, что он не попросил позировать, а ловил моменты, и Дуня не знала, какая там, на этих моментах.

– Замечательная, – ответил Ваня, когда, подойдя, обнял.

– Я совсем не подготовилась, – пробормотала она, почему-то пряча глаза.

– Ты очень красивая, – Иван взял ее за подбородок и заставил посмотреть на себя, – и тебе очень идет осень, – потом помолчал и добавил: – и Владимир.

Дуня рассмеялась.

– Знаешь, – продолжил говорить он, – мне очень хочется запереться с тобой в студии на несколько часов и снимать, снимать, снимать…

– У тебя прекрасная студия, – ответила она, – и прекрасные люди работают в ней.

Ваня удивился:

– Ты была там?

– Я же тебя искала, – мягко улыбнулась Дуня. – Конечно, была.

Он молчал, глядя в ее безмятежные медовые глаза, а потом вздохнул, обнял еще крепче и прошептал:

– Дуняшка моя…

И Дуня подумала, что, наверное, им и правда очень идет Владимир, замечательный город. И день этот замечательный. И даже кленовые листья в букете особенные – намного красивее обыкновенных.

И тут совсем рядом раздался вопль:

– Есть! Иван Иваныч, смотрите, какой кадр!!!

Они оглянулись на голос. Совсем близко стояли подростки: две девочки и один мальчик. Всех их Дуня видела вчера на выставке. У мальчика в руках была камера, а девочки попеременно смотрели на получившийся кадр и обнимающуюся пару перед ними.

– А вы можете отойти чуть правее? Там вид будет за спиной лучше, – попросил мальчик. – Да, вот так… стойте… – щелчок, – отлично! А букет можно, наверное, чуть приподнять…

Ваня демонстративно закатывал глаза, исполняя желания юного фотографа, а Дуня весело смеялась, но тоже послушно следовала указаниям.

Потом все вместе рассматривали получившиеся кадры, а после прозвучал вопрос. Его задала одна из девочек, лет тринадцати на вид, не сумевшая скрыть своего любопытства. Она долго кидала на Ваню с Дуней пытливые взгляды и все же не утерпела:

– Скажите, это ваша подруга?… То есть герлфренд… то есть… – тут девочка смутилась окончательно под взглядом Ивана, но любопытство оказалось сильнее. – Это ваша девушка, Иван Иваныч?

Иван Иваныч обнял Дуню за плечи и сказал:

– Именно так, – в его голосе было столько спокойствия и уверенности, что Дуня снова почувствовала прилив счастья и тоже – спокойствия и уверенности. – А теперь марш по домам! Уже темнеет.

Они уезжали на следующее утро. Неторопливо позавтракали, собрали немногочисленные вещи и сдали ключи от номера. Коко стояла на парковке, ожидая своих пассажиров.

Ваня направился к водительской двери, чтобы совершенно по-донкихотски открыть дверь перед Дульсинеей. А Дульсинея вдруг замешкалась, остановившись перед капотом. И когда он поднял на нее глаза в немом вопросе, Дуня со словами «Лови!» кинула ключи. Иван поймал их на лету.

Владимирское солнце блеснуло на металле ключа, отразилось в мужской улыбке, зажгло слепящий зайчик на автомобильной фаре, прощаясь с ярко-красным автомобилем, увозящим двоих куда-то по их собственной дороге.

Семнадцатое ЕГО правило: «Любовь – это дорога с двухсторонним движением».

Эпилог

В Париже была весна.

Прекрасная, солнечная, теплая. Есть вещи, изначально и идеально созданные друг для друга. Как Париж и весна, например. Деревья стояли в цвету, многочисленные клумбы радовали пестротой красок, на каждом крошечном балкончике истинного парижанина стояли горшки с благоухающими свежими цветами.

О, Париж…

Самое подходящее место и время для влюбленных романтиков.

Однако романтики, вместо того чтобы прогуливаться, взявшись за руки, вдоль знаменитой Сены, застряли в одном из маленьких сувенирных магазинчиков, что расположились длинной вереницей недалеко от Лувра. В этом продавались всевозможные шали, платки, шарфы и головные уборы.

Посетительница, одетая в укороченные узкие брюки и красные с сердечками кеды, нерешительно взяла в руки яркий шелковый платок, на котором была изображена одна из картин Ренуара. Она полностью развернула платок, внимательно его рассмотрела и вынесла вердикт:

– Не Бакст.

– А нам нужен Бакст? – поинтересовался высокий темноволосый мужчина, стоявший за ее спиной.

– Нам нужен кто-то, кто понравится твоей маме.

– Ренуар сойдет! – начал убеждать мужчина.

Молодая женщина потрогала ткань и спросила с явным сомнением в голосе:

– Ты думаешь?

– Уверен, – он тоже коснулся ткани, чтобы проверить качество материала. – Ты придаешь этому слишком большое значение, Дуня. Мама будет рада любому подарку из Парижа. А уж если с Ренуаром…

Та, которую звали Дуней, закусила губу. Она положила платок на место и начала рассматривать другие товары в надежде найти еще что-нибудь интересное. Вскоре внимание молодой женщины привлек ряд головных уборов на самой верхней полке:

– Смотри! Видишь? Красный берет?

Мужчина поперхнулся:

– Вон тот, с пером?!

– Нет, рядом, с помпоном! – глаза у Дуни заблестели.

– Знаешь… э-э-э… – в голосе ее спутника прозвучали неуверенные нотки. – Мне кажется, что мама такое не носит.

– Да? Мне кажется, ты придаешь этому слишком большое значение. Идея Ивановна будет рада любому подарку из Парижа, – парировала