Надежда для Бирюка (СИ) - Романова Наталия
Кожей, сердцем, женским чутьём, назовите как хотите, я чувствовала на себе взгляд Митрофана. Такой… по-мужски заинтересованный, ведущий к неизбежности.
Судьба. Фатум.
От парадного крыльца Дома культуры до металлического забора было несколько метров, которые разделял газон, укрытый снегом, небольшие пушистые ели, сейчас украшенные весёлыми огоньками.
Кругом люди, люди, люди…
Дети, взрослые, мужчины, женщины, старики. Все здоровались, поздравляли, желали хорошо встретить Новый год и так же провести. Лезли с разговорами, комплиментами, неуместными вопросами, кто-то норовил показать высыпание или покрасневшее горло.
Вышла за забор, остановилась, поправила шарф, смотря на удаляющиеся силуэты людей с детьми. Одна широкоплечая, коренастая…
Нервно переступила с ноги на ногу. Выдохнула, глотая горькое разочарование. Обернулась к крыльцу, сдерживая слёзы.
Ушёл. Взял и ушёл.
Вот тебе и женское чутьё. Вот тебе и фатум.
Галогеновый свет стоящей рядом машины осветил с головы до ног, я в раздражении отвернулась, двинулась к клубу.
Нужно забрать Ладу, лечь спать. Завтра праздник, готовить надо, салат с ананасами, оливье опостылевший.
Новый год. Фатум.
– Отлично выглядишь, Надя! – услышала голос, который никак не ожидала услышать. Забыла о его существовании на планете Земля.
Арнольд.
– Что ты здесь делаешь? – обхватила себя руками, будто защитная поза могла помочь.
– За тобой приехал, Надь.
Я смотрела на человека, с которым жила несколько лет. Узнавала и не узнавала в то же самое время.
Вернее, себя не узнавала. Ведь это я, выходит, жила с ним. Да?
С этим высоким, худым, остроскулым мальчиком, с длинным лицом и впалыми глазами? Его внешность мне казалась аристократичной? С ним я проводила дни, ночи, делилась планами?..
– Зачем? – устало посмотрела я на Арнольда, задаваясь другим вопросом.
Где были мои глаза? Неужели я не видела бегающего взгляда, тонких запястий, нелепо выглядывающих из-под куртки, вялых кистей рук, узких плеч и впалой грудной клетки, которые и пуховик не скрашивает. А шапка с помпоном?
Ты ординатор одной из лучшей клиник страны, Арнольд, какой помпон? Мамина ты радость…
– Я только узнал, что отец тебя сюда заслал. Сразу приехал! Поехали со мной. Я решу все вопросы, выплачу всё, что необходимо по программе. С собой в Москву увезу, там отец не достанет. Обещаю!
– Арни, уезжай, – махнула я рукой, не имея сил спорить.
Москва, выплаты, отец… плевать я хотела на Бербоков. Всех, до седьмого колена.
– Понимаю, ты обижена. Я виноват! Ну, прости меня, прости! Вы с Ладкой моя семья! Мо-я-семь-я! – проговорил по слогам, со всем возможным пафосом.
Шекспировское: «Быть или не быть, вот в чём вопрос?» менее патетично, чем выброс перезревшего мальчика.
– Я квартиру снял. В Видном – это Москва. Почти. Неважно. Будете там с Ладой жить.
– А ты где? – усмехнулась я, заранее зная ответ.
Моё место – грязная тайна от родителей Бербоков и всего мира.
Маленькая радость Арнольда, пока не надоем ему самому, обман не раскроют высокопоставленные родственники, или необходимый для карьеры профессор.
– С Вероникой, она ребёнка ждёт, это неважно. Главное, что я люблю тебя и Ладку.
– Понятно, – кивнула я, отмечая, что меня никак не тронули его слова. Совершенно.
Я словно плохую мелодраму смотрела в исполнении бездарных актёров, сидя в переполненном зале МФЦ, ожидая, когда подойдёт очередь, и я, наконец-то, избавлюсь от скучного зрелища.
– Уезжай, – бросила я, двинулась по дорожке в сторону калитки, ведущей в Дом культуры.
– Не уеду, – зашипел Арнольд. – Ты и Ладка – моя семья. Она моя дочь, ты – жена.
– А Вероника? – не сдерживая ехидства, спросила я. – Вторая жена? Или первая? Или любимая? Или нужная для карьеры? Какой же ты низкий, отвратительный тип, Бербок, – проговорила я, видя перед собой не человека, а биомассу без базовых инстинктов и условных рефлексов, так… неудачный набор хромосом, в которые закралась серьёзная генетическая ошибка.
– Не отпущу! – дёрнул меня за руку Арнольд, напомнив, что пусть он не бог весть какой, но мужчина, во мне же веса от силы пятьдесят килограммов и ноль навыком самообороны. – Со мной поедешь!
– Э-э-э-э… – с этим звуком раскатистого, густого голоса Арнольд отлетел в сторону. – Что с ним сделать? – нагнув голову вбок, на меня внимательно смотрел Митрофан.
Ниже Арнольда на полголовы и выше на целого человека.
– Пусть уедет, – всхлипнула я, оглядываясь.
Вокруг собралась толпа соглядатаев, спешивших посмотреть представление, рядом с которым «Питер Пэн», показанный заезжим коллективом – ерунда.
Прекрасно, я стала источником сплетен и жареных новостей на ближайшие полгода.
– Езжай отсюда подобру-поздорову, – угрожающе проговорил Митрофан, глядя в упор на Арнольда.
– Только с ней и Ладкой! – крикнул Арнольд, ринулся в мою сторону.
В это же время меня аккуратно переставили, как матрёшку, убрав с траектории бывшего. Сергей подоспел, успев на ходу вздохнуть, дескать, снова нарисовалась Надежда Андреевна.
Митрофан ловко перехватил Арнольда. Одним движением вывернул ему руку, заставив взвыть на всю улицу, нагнул голову вниз, вынудив пропахать помпоном примятый снег, толкнул в сторону машины со словами:
– Езжай отсюда по-хорошему, мил человек.
– А то что, будет по-плохому? – вскрикнул, вернее, всхлипнул Арнольд.
– Почему же по-плохому, что мы, нехристи какие?.. По-людски похороним, помянём на Радоницу, – проговорил Митрофан угрожающе тихо. – Места здесь глухие, скиты староверские по округе раскиданы, божьи люди скрытники – никто искать не станет, а станут – не найдут. Зверья полно в тайге. Вышел человек в неурочный час из машины до ветру, а тут волки голодные… Медведь-шатун, говорят, бродит, мается. Пошёл, говорю, отсюда! – схватил за ухо, поволок к машине. – Шапчонку-то не теряй, отморозишь уши, – ткнул упавшую шапку в растопыренные пальцы.
Арнольд залетел в салон, хлопнул дверью так, что с рядом стоящего дерева ворох снега облетел, медленно опустился на землю пушистым одеялом.
Митрофан прошёл мимо меня, коротко глянул, кивнул Серёже, стоявшему поодаль, сел на свой снегоход. Его примеру последовал друг. Подъехали несколько мужчин, лица некоторых были мне знакомы, оглядели присутствующих хмурым взглядом.
Поехали за автомобилем Арнольдом, который и рад бы был увеличить скорость, но с низким клиренсом на каше из снега не разгонишься.
Выглядело по-настоящему пугающе. Словно дикие волки неспешно загоняли несчастную, обречённую на погибель жертву, выводили на дорогу, проходящую сквозь непроглядную тайгу.
Не разобравшись, кого мне жальче, Бербока, у которого наверняка штаны сейчас сырые, или себя несчастную, брошенную двумя, уже тремя мужиками – Митрофан ушёл из клуба, а ведь не мог не чувствовать, что я жду, но ушёл, – зашла в клуб за Ладой.
Любопытные взгляды старалась игнорировать, мысленно смиряясь с ними. Медичка – звезда местной гламурной хроники.
Лада уходить, само собой, не хотела. С Алисой, дочкой Сергея, они впали в раж, обнимались, наигранно ревели, не желая расставаться, кривлялись на грани настоящей истерики.
– Пусть у меня ночует, Надюша, – посмотрев на это безобразие, предложила тётя Зоя. – Внуки сегодня у меня, молодые одни побудут, и ты отдохни.
– Пижаму надо… – неуверенно ответила я.
Одной побыть хотелось, пореветь всласть или напиться. Или напиться и нареветься. Нормальное женское желание. Я, между прочим, не употребляла с момента переезда в Кандалы, рядом с дочкой не позволяла себе расслабляться, плакала же последний раз не помнила когда.
– А то я не найду во что дитё одеть, – улыбнулась тётя Зоя.
– Спасибо, – вздохнула я.
Договорилась с вмиг утихомирившейся Ладой, которая от счастья не верила себе, изо всех сил старалась изображать послушную, хорошую девочку. Пришлось поверить.
