Инсинуации - Варвара Оськина
– Поспала? – Джеральд оторвался от созерцания телефона. – А то я уже начал волноваться, что пока меня не было, тебе подсунули отравленное яблоко.
– Попытка, обречённая на провал. У меня же под боком прекрасный принц, – пошутила она, отстёгивая ремень безопасности. В ответ донеслось ехидное хмыканье. – Зайдёшь? Надо бы спасти твоё пальто.
– Вообще-то, я рассчитывал на чашечку чая за свои труды.
– Я подумаю. – Коварно улыбнувшись, Элис вполне грациозно выбралась из Мерседеса. Ха! Главное, как говорится, практика.
Квартира встретила утренним бардаком. Казалось, что появившийся на пороге утром Джеральд и судорожные сборы случились чуть ли не неделю назад. Скинув верхнюю одежду и по давно укоренившейся привычке обувь, Элис прошла в гостиную. На ходу она сгребла всё с дивана на своё кресло и радушно махнула рукой Джеральду, который вежливо изучал коллекцию пластинок Джо.
– Садись. Сейчас мы узнаем, есть ли у нас чай.
Элис увлечённо захлопала дверцами кухонных шкафов. Она точно знала, что где-то в глубине была припрятана очередная коробка с имбирным печеньем. И обнаружив искомое, гордо выложила добычу на стол. С заваркой оказалось сложнее. Но ей удалось раздобыть несколько пакетиков неизвестного бренда. Оставалось надеяться, что это всё-таки пьётся, а не курится.
Поставив на плиту чайник, Элис потянулась за чашками. Прыгая на одной ноге, она пыталась достать хотя бы до одной, пока на чём свет стоит ругала свой маленький рост, но всё было без толку. И Джеральд, со свойственной ему нетерпеливостью устав смотреть на нелепые потуги, в два шага оказался рядом, а затем ленивым движением снял с полки злосчастные кружки. И Элис честно хотела поблагодарить его, даже уже повернулась, но не рассчитала и со всей силы впечаталась носом в тёплое тело. А затем в доме вдруг стало совершенно темно.
– Вот чёрт, опять пробки вышибло, – пробормотала Элис и вцепилась в мужские плечи в попытках удержать равновесие.
– Плевать, – шёпот Джеральда прозвучал совсем рядом.
И всё стало действительно неважным в тот момент, когда она ощутила тёплые ладони на бёдрах. Джеральд резко дёрнул Эл на себя и наконец-то поцеловал. Святой Боже, это свершилось, он сдался первым. И в их поцелуе не было ни страсти, ни яркого доминирования, грубости или же ленивого самодовольства. Нет. Только осторожная проба. Губы Джеральда молчаливо спрашивали, согласна ли она, не возражает ли. Право слово, с ней уже давно можно не церемониться. И, разумеется, они знали, что Элис никогда не должна была этого делать, как не должен был так поступать он. Но было поздно. Понимая, что наверняка продаёт душу дьяволу, она ответила на поцелуй.
Джеральд словно только этого и дожидался. Теперь уже властно завладев послушно приоткрытым ртом, он одним неуловимым движением усадил Эл на столешницу. В щёку упёрлась прохладная оправа, мешая и вставая невидимой преградой, а в следующее мгновение очки с глухим стуком полетели вглубь тёмной комнаты. Тихо рассмеявшись, обветренными губами Элис принялась зацеловывать самые невероятные на свете глаза под плотно зажмуренными веками. А горячая мужская ладонь уже пробралась под свитер и теперь медленно скользила пальцами вдоль позвоночника, вырывая судорожное дыхание и вынуждая тянуться навстречу. Больше, ближе, теснее. Второй рукой Джеральд зарылся Эл в волосы. Он лихорадочно освобождал тяжёлые пряди и нежно оттягивал вниз. И Элис повиновалась ему с какой-то сумасшедшей готовностью, запрокидывая голову, лаская кончиками пальцев колкие скулы. Немедленно впившись в беззащитную шею, Риверс бедром раздвинул её ноги и тут же прижимался, дав оценить серьёзность намерений. Накатившее вслед за этим возбуждение оказалось столь сильно, что Элис не выдержала, глухо застонала и против воли Джеральда уткнулась ему в плечо. Вцепившись в пояс брюк, она попыталась притянуть его ещё ближе, но тут с грохотом полетела на пол жестяная банка печенья.
– Кажется, мы немного намусорили.
Голос Риверса был хриплым и низким.
– Плевать!
Это стало последней каплей. Послав к чертям все условности, они целовали друг друга с отчаянной сумасбродностью двух людей, которым уже нечего терять. Никогда в жизни до этого с Элис не срывали одежду, но назвать как-то иначе то, что Джеральд сделал со свитером, она не могла. Сама Эл отчаянно сражалась с его джемпером. Каждая секунда, что отделяла от ощущения тела под своими ладонями, казалась мучительной пыткой. Наконец она справилась, прижалась к нему и вдохнула запах его кожи. Элис провела языком по ключице, прикусила шею и была вознаграждена сбившимся дыханием, когда скользнула руками по тугим мышцам спины, притягивая ближе, снова и снова покрывая поцелуями лицо Джеральда. А потом все мысли разом вылетели из головы, стоило его губам и языку коснуться груди, слегка прикусить нежную кожу и тут же провести кончиком носа по ложбинке, шумно вдыхая. Элис выгнулась, запустив пальцы в жёсткие волосы и расцарапав кожу ногтями. Ноги судорожно сжались вокруг мужской талии. Господи!
Наверное, в другой, более идеальной вселенной, они оба были бы после горячего душа, а не пропахшие дорогой, монастырской едой и усталостью долгого дня. Конечно же, всё произошло бы на шёлковых простынях в комнате с зажжёнными свечами, но никак не на твёрдом кухонном столе. Прелюдия походила бы на прелюдию, а вовсе не на спасение двух задыхавшихся друг без друга людей. И, разумеется, на Эл красовался бы один из комплектов, что советовала Генри. Но всё случилось так, как случилось. И было что-то щемяще прекрасное в том, как Джеральд улыбался ей в шею, пока сдёргивал с Элис джинсы и когда нащупывал в кармане так удачно украденные у него же презервативы. Как она, шипя и ломая ногти, боролась с застёжкой на его брюках, стараясь скорее стянуть их вниз.
Лопатки больно упёрлись в прохладное дерево, когда Джеральд осторожно её уложил, но Элис не обратила внимания. Вся она была сосредоточена на ощущении его пальцев, скользящих по бёдрам, животу, плечам и с силой зарывающихся в разметавшиеся волосы.
– Как я давно хотел это сделать, – пробормотал он, а потом резко прижался носом к щеке и чуть царапнул щетиной.
И Элис не была уверена, о чём именно он. Да и плевать. Все, чего ей хотелось, плотнее, всей своей кожей ощутить каждый чёртовый дюйм чёртова Джеральда Риверса. Нагота к наготе, тепло к теплу. Но он снова отстранился,
