Измена. Игра на выживание - Луиза Анри
Он не ждал ответа. Резко развернувшись, он вышел. Дверь захлопнулась за ним с гулким стуком. Щелкнула задвижка.
Оливия осталась одна. Дрожь охватила ее с новой силой. Слова Яна, его сладковато-ядовитые «милочка», «дорогуша», «красотулька», смешанные с грубым «шлюха» и страшными угрозами, звенели в ушах. Роскошь комнаты внезапно стала отвратительной, удушающей. Она соскользнула с кресла на пол, обхватила голову руками и зарыдала. Горько, безнадежно, как плачут дети, которым некому помочь. Она была в западне. В роскошной, страшной западне человека, который считал ее врагом и был готов сломать ее любыми средствами. А правда… ее правда казалась такой хрупкой и никому не нужной в этом жестоком мире.
Глава 12
Она не знала, сколько прошло времени — минуты или часы. Сознание цеплялось за одно: правда. Она говорила правду. И должна говорить ее снова. Даже если он, этот монстр, не верит. Даже если... последнее мягкое. Дрожь пробежала по спине. Она вжалась в дерево ножки кресла, как будто оно могло ее защитить.
Щелчок задвижки прозвучал как выстрел. Дверь распахнулась. Ян вошел стремительно, без предупреждения, словно буря. Он был уже в другом свитере — темно-сером, дорогом, подчеркивавшем ширину плеч. Бледность оставалась, но глаза горели сконцентрированной, холодной яростью. Он не стал ходить по комнате, а сразу направился к ней, остановившись так близко, что она видела мельчайшие морщинки у его глаз, жесткую щетину на челюсти, чувствовала исходящий от него жар и запах свежего табака.
— Ну что, красотулька? — Его голос был низким, почти ласковым, но эта ласковость была страшнее крика. — Освежила память? Вспомнила, как и кому сливала инфу о моем визите? Или как твой стоматологический шкет координировал засаду? — Он присел на корточки, оказавшись с ней почти на одном уровне. Его пронзительный взгляд буравил ее, не оставляя места для укрытия. — Говори, милочка. Мне утро начинается рано, дел — выше крыши. Не заставляй меня тратить на тебя лишнее время.
Оливия вдохнула, пытаясь собрать остатки достоинства. Голос предательски дрожал, но слова выходили четкими:
— Я не сливала ничего. Никогда. Я не знала, кто вы... кто она... до того вечера. — Она сглотнула ком в горле, заставив себя смотреть в эти ледяные глаза. — Я пришла в кабинет Анатолия потому что... потому что подозревала его в измене. Долго. Нашла духи... не мои. Сообщения... — Голос на миг сорвался. — Я хотела уличить. Унизить их. Так же, как они унизили меня. — В ее словах прорвалась подлинная горечь. — Я записала... на телефон. Как они... — Она махнула рукой, не в силах выговорить. — Это был мой... мой спектакль мести. Только мой. Никакой засады! Никаких ваших врагов! Я впервые в жизни видела перестрелку! Я думала, умру там от страха!
Ян слушал, не шевелясь. Его лицо было каменной маской. Только в уголках губ дрогнуло что-то похожее на презрительную усмешку, когда она произнесла «спектакль мести».
— Очень трогательно, дорогуша, — проговорил он медленно, растягивая слова. — Обиженная жена, спектакль с записью... Романтика криминальная прям. — Он резко встал, заслонив собой свет от люстры. — Только вот незадача, милочка. Твоя сказка — дырявая, как решето. Первое: Алиса — моя кровь. Да, дура, но моя. Ее унизить — это плюнуть мне в лицо… Второе: твой мужичок, как крыса, смылся в самый нужный момент. Подозрительно, а? Третье: — он сделал шаг вперед, и Оливия невольно отползла по полу, ударившись спиной о кресло, — стреляли в МЕНЯ. Точно. Профессионально. Это не случайные выстрелы в потолок! Это засада. ЗАРАНЕЕ спланированная. И ты, красотка, оказалась РОВНО в эпицентре. — Он наклонился, оперся руками о ручки кресла по бокам от нее, запер ее в своем пространстве. Его дыхание обжигало ее лицо. — Ты хочешь сказать, это СОВПАДЕНИЕ? Слепой случай? — Он фыркнул, и в этом звуке была бездна неверия. — Не верю, дорогуша. Не верю ни единому твоему словечку.
Отчаяние охватило Оливию с новой силой.
— Но это правда! — вырвалось у нее, голос сорвался на крик. — Я не знаю, кто эти люди! Не знаю, почему они пришли! Может, они следили за вами? Может, Алиса или Анатолий... нечаянно... — Она замолчала, понимая, как это звучит нелепо.
— Нечаянно? — Ян выпрямился, и в его глазах вспыхнул настоящий огонь ярости. — Ага, случайно навели киллеров на вашу квартиру?! Ты меня за идиота держишь, милочка? — Он ударил кулаком по высокой спинке кресла рядом с ее головой. Дерево глухо ахнуло. Оливия вжалась в пол. — Или думаешь, твоя «чарующая красота», — он произнес это с язвительным акцентом, оглядев ее растрепанную фигуру на полу, — меня размягчит? Заставит поверить в сказки? — Он резко отвернулся, прошелся по комнате, сжав кулаки. — Ладно. Играешь в упрямую овечку? Будем играть по-моему. — Он остановился напротив нее, его фигура казалась огромной и мрачной. — У меня есть люди, дорогуша. Люди, которые умеют задавать вопросы. Правильно. И получать ответы. Даже от таких упрямых... и таких красивых, — он бросил взгляд, полный холодной оценки, — камешков, как ты. — Он помолчал, давая угрозе проникнуть в самое нутро. — Последний шанс, красотулька. Говори ПРАВДУ. Кто? Когда? Как? Или утро для тебя начнется не с кофе.
Оливия смотрела на него, широко раскрыв глаза. Страх сковал все тело. Она видела — он не блефует. Он абсолютно серьезен. И абсолютно не верит ей. Ее правда разбивалась о стену его подозрений и его жестокой логики мира, где случайностей не бывает. Слова застряли в горле комом. Она только покачала головой, беззвучно. В глазах стояли слезы отчаяния и бессилия.
Ян замер, наблюдая за ней. Его лицо было непроницаемо. В роскошной тишине комнаты слышалось только ее прерывистое дыхание. Казалось, время остановилось.
— Жаль, — наконец произнес он тихо, почти с сожалением, но в этом сожалении не было ни капли тепла. — Очень жаль, что выбрала такой путь, милочка. — Он повернулся и пошел к двери. Его шаги гулко отдавались в тишине. У двери он остановился, не оборачиваясь. — Готовься. Скоро к тебе зайдут... поговорить. По-мужски. — Он открыл дверь. — Спокойной ночи, дорогуша. Постарайся выспаться. — Он вышел. Дверь закрылась громким хлопком.
Глава 13
Боль, тупая и навязчивая, пульсировала в плече, куда вошла пуля. Каждое движение отзывалось огненным спазмом. Он оперся спиной о холодную стену коридора за пределами той комнаты, позволив себе на мгновение закрыть глаза. Слабость, ненавистная, подтачивающая его железную волю, растекалась по телу. Старею, что ли? —
