Родной знакомый - Екатерина Риз
— Ты, на самом деле, так думаешь? Что это был коварный план? Переспать с тобой, родить от тебя ребенка, чтобы затем что?.. Глеб, я до сих пор толком не знаю, кто ты.
— Юганов просто указал на меня пальцем?
От его слов и тона стало неприятно, я отвела глаза.
— Думай, как хочешь, — проговорила я в сторону.
— Наташ, я могу думать, как хочу и что хочу. Но дело в том, что я так не хочу. — Глеб посмотрел на спящую на большой кровати Нюту. — Как ты понимаешь, мы теперь связаны. И думать и гадать, что за человек мне ребенка родил, как-то не хочется.
Я сделала глубокий медленный вдох.
— Моя привычная жизнь, вообще, закончилась, — напомнила я ему. — Так что, у меня ситуация куда серьезнее твоих домыслов.
— Наверное, — не стал он спорить.
— Я ничего не планировала, — сказала я ему чуть раздраженно, и посмотрела прямо в глаза, чтобы не сомневался. — Я даже спать с тобой не собиралась. Мне даже в голову не могло прийти, что все зайдет так далеко.
— А что пришло тебе в голову?
— Это всё Андрей, — сказала я ему. — Они тогда со Стасом придумали дурацкий план, как заработать денег. Так, чтобы Юганов не узнал. — Я развела руками. — Но он, конечно же, узнал. И стал требовать свои деньги назад.
— Они у него деньги украли?
— Не деньги. Это Стас, конечно же, придумал. Андрею никогда ни ума, ни смелости на подобное не хватило бы. Всю жизнь дружка слушал, и хоть бы раз из этого что-то хорошее вышло. — Я сложила руки на груди, хмурилась, пыталась Глебу объяснить нюансы чужой для него жизни. — У Стаса мозгов тоже нет, сам знаешь. Зато наглости через край, а ещё он на любую гадость и подлость способен. И собственного отца обворовать у него рука не дрогнула. В общем, они придумали угонять на сторону по паре фур с товаром… — Я молчала, медлила, потом всё-таки сказала: — С контрафактом.
Глеб даже засмеялся, а я продолжала:
— Водителей подкупили, сбыт наладили. Уж не знаю, насколько успешно шло дело и как долго, но долг Иван Алексеевич выкатил миллионный. Припугнул хорошенько, — не стала я скрывать. — И Андрея, и меня. С его-то сыночка взятки гладки. Ну, а потом… предложил альтернативу.
— Соблазнить меня?
Я вдруг вспыхнула, и в то же время возмутилась.
— Не собиралась я тебя соблазнять. Мне нужно было найти возможность подменить флешку с информацией по аудиту.
— И ты её нашла.
Я на Глеба посмотрела.
— Я хотела спасти мужа. Кто мог подумать, что всё так произойдет? — Я выдохнула и зачем-то сказала: — Моя жизнь меня устраивала. Да, мы с Андреем ругались, я раздражалась на него из-за Стаса, но я не собиралась ничего менять. Я хотела уехать из этого города вместе с ним.
— А он не хотел?
Я головой качнула.
— Он до сих пор не хочет. Но это уже и не важно. У меня появился человек, ради которого я готова жить, рисковать, и это уже далеко не Андрей.
Глеб снова посмотрел на спящую Нюту. Спросил:
— Он знает?
Я тут же замотала головой.
— Нет. — Как-то отчаянно получилось, и я решила объясниться: — Я хотела рассказать. И ему, и его родителям. После того, как Юганов мне это тест на отцовство предоставил, у меня было одно желание — сказать всем правду и уйти. Я готова была даже извиниться, прощения попросить, лишь бы не жить в этом вранье, но… У Ивана Алексеевича были другие планы. Ему нужна была Нюта, как рычаг давления, и если бы я развелась с Андреем, все узнали бы, что я — гулящая жена, за меня бы, вообще, никто не вступился. Я просто испугалась. За дочку испугалась.
— Почему ты не нашла меня?
Я усмехнулась ему в лицо.
— А что я про тебя знаю, Глеб? Я понятия не имею, кто ты такой, как ты живешь, на что ты способен. Разве я могла поручиться за твою реакцию на новость об отцовстве? Я даже не была уверена, что ты захочешь обо мне вспомнить. Или ты забыл нашу последнюю встречу перед твоим отъездом? Я лишь выбрала меньшее из зол. Так мне на тот момент казалось. Но жить под бесконечным взором Ивана Алексеевича очень трудно. И зависеть от его планов и настроения тоже трудно. Я даже из города без его разрешения или сопровождения мужа выехать не могла. А уж тем более поехать куда-то вдвоем с дочкой. Я пыталась пару раз. — Я в тоске разглядывала картину на стене. — В какой-то момент мне тоже стало казаться, что семья Югановых — центр моей жизни, всё зависит от решений одного человека. Да ещё родители…
— Он угрожал твоим родителям?
— Глеб, да что им угрожать? Они — обычные люди. Не чиновники милицейские, не административные работники. Мама и папа работают на заводе, на среднестатистических должностях. И это, можно сказать, единственная работа в нашем городе, кто в мелкий бизнес не подался. Много нужно, чтобы им угрожать? И да, о них я тоже подумала! Об их стабильной зарплате, кредите на машину и старенькой даче, которую папа мечтает восстановить.
— Я бы на твоем месте тоже подумал, — согласился он, я, если честно, не ожидала. Была уверена, что мои доводы покажутся ему смешными и не важными, по сравнению, с его причинами.
Я голову опустила, проговорила негромко:
— Там все так и происходит. Юганов — не бандит, не беспредельщик, не вор в законе. Он никому не угрожает, не пытает никого, не посылает свою армию охранников с завода с кем-то разобраться. Он, наоборот, благотворитель и благодетель, — я поневоле ухмыльнулась. — Все к нему с уважением идут, с поклоном, с дарами своими мелкими и ему ненужными. Кланяются, просят, а он с барского плеча одаривает и проблемки раболепных решает. Ему ведь это ничего не стоит. А людям деваться просто некуда. Либо уезжать, искать счастья и благополучия на чужбине, а ведь на это далеко не все способны, возьми, к примеру, моего
