Родной знакомый - Екатерина Риз
— Ты всех нас предала, — повторил он с особым выражением.
— Нет, дорогой, — снова не согласилась я. — Это ты меня предал. Ты решил мной расплатиться. И в тот момент тебе было абсолютно наплевать, как я это сделаю. Ты предпочел об этом не думать, — обличила я его. — А теперь ты обманутый муж?
— Это не мой ребенок! — практически выплюнул он в экран телефона. Если честно, я даже чуть отодвинулась назад, словно, его безмерный гнев мог меня достать даже через экран.
— Не твой, — не стала я скрывать. — Но я до последнего надеялась, что это не так. А вот твой Иван Алексеевич откровенно наслаждался, все эти месяцы. Наблюдал за нами, как за муравьями в банке, и наслаждался. — Я рукой махнула. — Он и сейчас тобой манипулирует. Как куклами нами всеми играет.
Андрей голову опустил, потер лицо ладонями. Я верила, что ему в этот момент безумно паршиво. Спросила:
— Это ведь он тебе рассказал?
Муж молчал. Так и сидел, закрыв лицо. А я сокрушенно кивнула, подтверждая свою же догадку.
Андрей всё-таки голову поднял, глянул на меня мутными глазами.
— Делать-то теперь чего?
— Подай на развод, — подсказала я ему. Андрей продолжал на меня таращиться, а я вздохнула, попыталась ему растолковать: — Я не буду жить в этом городе, Андрей. И ребенка туда больше не привезу. Поэтому всем будет проще, если ты подашь на развод, а я подпишу документы, которые нужны. Так всем будет проще.
— Проще? — передразнил он меня. — Так проще будет тебе! Сядешь в машину к своему москвичу, и ручкой нам всем сделаешь?
— Я не знаю, как будет, — честно сказала я. — Но наш брак закончился, с этим ведь ты спорить не будешь.
— Юганов твоего москвича в бараний рог согнет.
Я поморщилась от той ненависти, которая прозвучала в голосе Андрея. Она меня царапнула, обеспокоила, но я сделала вдох и довольно ровным голосом проговорила:
— Меня это не касается. Тебя, кстати, тоже. Это их личные разборки.
Закончился наш с Андреем разговор о жизни коронной фразой:
— Мама была права насчет тебя!..
А я сбросила звонок.
Права и права. Могу только порадоваться за интуицию Любовь Григорьевны. Никто её детей не достоин. Кроме Стаса Юганова.
Глеб вернулся поздно. Я уже покормила Нюту ужином, поиграла с ней, мы почитали книжку, и дочка спокойно уснула. А я зачем-то принялась маячить у двери, подслушивая, точнее, прислушиваясь к шагам в коридоре. Дверь в номер Глеба была прямо напротив нашей, и его возвращения я бы не пропустила. Особенно, если сосредоточить на этом всё своё внимание. В какой-то момент даже показалось, что не дождусь. День выдался полным на события и эмоции, я перенервничала, и мне хотелось лечь и уснуть. Но мысль о том, что Глеб не вернется в гостиницу ночевать, не давала покоя. Хотя… хотя, я не должна была об этом думать, а уж тем более, переживать. Мой повод переживать, единственный, спит спокойно на кровати.
А потом в коридоре послышались шаги, знакомый, такой долгожданный голос, и я взяла и дернула на себя входную дверь. Выглянула в коридор, и тут же решила, что зря всё это сделала. Столкнулась нос к носу с Глебом. Тот как раз убирал от уха телефон, на меня посмотрел с недоумением.
— Ты чего не спишь? Всё в порядке?
Я кивнула. Слова застряли в горле, а Глеб тем временем чуть оттеснил меня от двери, заглянул в номер, увидел спокойно спящую дочку, и снова отступил в коридор.
— Не могу уснуть, — соврала я. — Слишком много всего случилось, — выдохнула я, а сама смотрела на Глеба во все глаза. И выпалила: — Где ты был?
— Дела были, — коротко ответил он, словно, отмахнулся от моего беспокойства. Странно прищурился, глядя на меня, посоветовал: — Ложись спать, Наташ.
Я послушно кивнула. Я собиралась поступить именно так, как он предлагал, но внутри было какое-то странное ожидание. Словно должно было произойти что-то, что подскажет мне, каким будет завтрашний день, да и все последующие. Если бы я знала это, если была бы хоть в чем-то уверена, наверное, мне было бы легче. Но никто облегчать для меня ситуацию не собирался. Глеб ещё секунду ко мне приглядывался, затем тоже мне кивнул, и отошел к двери своего номера.
— Спокойно ночи, — сказал он, и дверь за ним закрылась. А я осталась стоять у своей открытой двери, босая, на казенном ковровом покрытии коридора, ощущая себя брошенной и ненужной. Никому ненужной, не только Глебу. Будто сирота. Я сделала несколько шагов через коридор, остановилась перед дверью его номера, и сказала себе, что я трусиха. Кристина, наверняка, взяла бы и постучала в эту дверь. И сказала бы напрямую, что ей страшно и одиноко. И ей нужна поддержка, чье-то присутствие рядом.
От такой, как Кристина, уверенной в себе и решительной, Глеб даже не ушел бы. И дверь бы перед её носом не закрыл. Но ведь я не Кристина.
В конце концов, я печально вздохнула, вернулась в свой номер, и дверь за собой заперла. На оба замка.
— Позавтракаешь со мной?
Глеб утром заглянул к нам в номер, взял Нюту на руки, и всё ещё приглядывался пытливо к дочке, всё ещё привыкал к её присутствию в своей жизни. А потом предложил мне позавтракать в его номере. Я, после бессонной ночи, чувствовала себя несколько неловко, при свете дня все мои мысли и какие-то беспочвенные ожидания показались глупыми и безнадежными, а я сама себе полной дурой. И после сделанных выводов у меня не получалось смотреть Глебу в глаза, я боялась, что он возьмет и прочитает мои мысли. И посмеется надо мной.
В ответ на его вопрос, я пожала плечами, протянула к дочке руки,
