Родной знакомый - Екатерина Риз
Он обдумывал мои слова, мне показалось, что сомневается, но затем кивнул.
— Хорошо.
Я мысленно выдохнула от облегчения. Мне нужно было побыть с родителями наедине. Что-то им объяснить, набраться рядом с ними сил, энергии, успокоиться рядом с ними, как маленькой девочке. От этого самого облегчения я даже затараторила:
— Ты не переживай, я потом вызову такси и приеду.
— Не нужно никакого такси. За тобой приедет машина. Я должен быть спокоен за тебя.
Наверное, этим словам следовало радоваться, принять их, как что-то приятное для себя, с намеком на незыблемость. Но я пока не знала, как к ним относиться.
Я не знала, что меня ждет завтра.
И родителям сказала именно это. Если мама не скрывала своих переживаний, то отец выглядел расстроенным.
— Мне нужно уехать, — говорила родителям, пряча от них глаза. Признаться, что дочь я родила не от мужа, было по-особенному стыдно. Несмотря на то, что для Нюты этот факт, возможно, принесет только пользу. — Мне нужно увезти отсюда дочь. — Я вздохнула, всё-таки на родителей посмотрела. — Это невыносимо — жить здесь. Я, словно, замужем не за Андреем, а за всем его семейством, за Югановым лично.
— Почему ты раньше ничего не сказала нам? — сердился отец.
Я вздохнула и задала ему простой, но такой неприятный вопрос:
— А что бы ты сделал, пап? Кто из нас мог что-то сделать? Не думай, что я не искала выход. Я столько раз уговаривала Андрея уехать!.. Но он не может жить нигде, только в этом городе.
— Конечно! — гневался отец уже на бывшего, можно сказать, зятя. — Сам, своей головой, он думать не может! За него маменька все решает. А уж потом Юганов!
Но маму семейные проблемы Салтыковых мало интересовали. Она сидела рядом со мной, смотрела с такой печалью и тревогой, и держала меня за руку. А потом позвала:
— Наташа.
И в том, как она произнесла моё имя, прозвучало всё. Я сжала её руки в ответ.
— Мама, не переживай. Всё будет хорошо.
— Да кто знает, что будет хорошо? Ты так далеко от нас уезжаешь, внучку увозишь. Мы даже не знаем этого человека!
— Я буду с вами постоянно на связи, обещаю. А Глеб… Он хороший. И, — я несмело улыбнулась, — кажется, он ещё в шоке от новости, что он отец. Он так на Нюту смотрит… как на восьмое чудо света. Уверена, что для неё он сделает всё.
— А ты?
Я снова вздохнула.
— А я… Я буду приспосабливаться. Другого выхода у меня всё равно нет. К тому же, — продолжила я бодро, — это Москва, столица! Что я, себе там дела не найду? В нахлебницы и содержанки я не собираюсь пристраиваться. Приеду, огляжусь, а дальше подумаю, чем заняться. — И я снова заверила родителей: — Всё будет хорошо.
Я знала, что родители отпускают меня с тяжелым сердцем. Я обещала, клялась держать их в курсе всего, не пропадать, и приехать при первой же возможности. Я пообещала всё, что могла, вот только не верила в то, что смогу еще вернуться в этот город. Не верила в благодушие и всепрощение Ивана Алексеевича, а рисковать не хотела. Но говорить об этом родителям не стала.
Мама только в дверях меня негромко спросила, глядя прямо в глаза:
— Что у тебя с этим Глебом?
А я отчего-то расстроилась, пожала плечами. И честно ответила:
— Не знаю. Наверное, только дочь.
Про свою личную жизнь Глеб со мной не разговаривал. О том, кто ждет его в Москве — не сообщал. И к чему я приеду, оказавшись с дочерью в столице, я не знала.
На закрытой стоянке туристической базы, на которую обычно пропускали только автомобили со спецпропусками, я заметила машину Ивана Алексеевича. Темный внедорожник бы припаркован совсем рядом с тем местом, где остановились мы. Я вышла из машины, и уставилась на знакомый автомобиль. На душе стало как-то тяжело, как будто камень сверху положили, стало неудобно дышать.
— Наталья Сергеевна, я провожу вас до ресторанного зала.
Я посмотрела на уже знакомого мне охранника, который сопровождал меня последние дни, кажется, везде.
— Олег, я сама могу дойти. Я здесь все знаю, я же здесь работала.
— Это не важно. Это моя работа.
Спорить я не стала. Но чем ближе мы подходили к главному корпусу, тем сильнее я начинала нервничать. Даже машинально в какой-то момент схватила Олега за руку, чем, судя по всему, несказанно того удивила. А я руку сразу отдернула, остановилась и спросила у него:
— Глеб уже там?.. С Югановым?
— Насколько знаю, они встречаются в закрытом кабинете. В ресторане их нет.
Мне немного полегчало. Никто меня за стол с Иваном Алексеевичем для очной ставки, судя по всему, сажать не собирается.
— Наташа!
Кристина кинулась ко мне через гостиничный холл, по ней было заметно, что она на самом деле рада меня видеть. А я вдруг осознала, что с подругой мы давно не виделись, и все основные события и новости Кристина в последние недели узнавала не от меня. Мне даже стыдно немного стало, я ведь намеренно от Кристины таилась, боялась чем-то с ней делиться, боялась, что она раскроет какую-нибудь мою тайну Юганову. Надо признать, что я подруге не доверяла. В какой-то момент перестала доверять. Хотя, я никому не доверяла в последнее время, просто запуталась, перестала понимать, кому можно верить.
А Кристина, при виде меня, кинулась мне на шею. И я почувствовала себя неправой, почувствовала себя предательницей. Обняла её в ответ. А потом отстранилась, посмотрела Кристине в глаза. Подруга выглядела встревоженной.
— Что происходит? — спросила она меня.
А я лишь плечами пожала.
— Они о чем-то договариваются, — сказала я.
— Договорятся? — переспросила она меня. Кристина была всерьёз расстроена.
— Думаю, да, — сказала я. Сделала попытку ей улыбнуться. — Разве есть какой-то выбор?
Мой сопровождающий молча испарился. Просто оставил меня, и я от неожиданности этой мысли, невольно огляделась по сторонам, и поняла, что нынешним вечером обстановка в гостинице совсем незнакомая. Какая-то настороженная. Праздно гуляющих гостей что в
