Родной знакомый - Екатерина Риз

— Ты в городе?

— Нет. — Я помедлила, не решилась рассказать, где я. — Но я буду на связи, ничего плохого не происходит. — И повторила: — Клянусь.

— А Андрей? Что мне ему говорить, если он приедет или позвонит? Господи, Наташа, что я ему скажу?

— Ничего не говори. Ты же не знаешь ничего, вот и не говори. Можешь передать ему, что со мной и Нютой все в порядке. А я обещаю, что скоро… мы с тобой обо всем поговорим.

— Хорошо, — аккуратно проговорила она. И тут же потребовала: — Но телефон не выключай!

— Не буду, — пообещала я.

Звонок я сбросила, посмотрела на Глеба.

— Родители? — спросил он.

Я кивнула. Глеб стоял передо мной, щурился, приглядываясь ко мне. А я не знала, куда деть глаза, потому что внезапно поняла, что чувствую себя неловко в его присутствии. Оттого, что понятия не имею, что у него на уме. Это человек, которого я не знаю. Которого помню по коротким романтическим воспоминаниям.

Это человек, от которого у меня дочь.

— Наташ, ты пожалела?

Я обдумала его слова. После чего качнула головой.

— Нет, не жалею. Просто я не знаю, как мне дальше жить.

На это он ничего не ответил. Все его внимание переключилось на Нюту, он смотрел на неё, наблюдал, как она кувыркается на кресле, затем подошел, присел на корточки, изучал, буквально ел глазами мою дочь. И это тоже странно было видеть.

Моя реальность трансформировалась именно в эти мгновения, а я не могла никак справиться с внутренним сопротивлением. Потому что серьёзные перемены — это всегда страшно. Подсознанию всегда тяжело их принять, подсознанию всегда спокойней в привычных для него границах.

Нюта смеялась, скатывалась с подлокотника мягкого кресла, забиралась на него снова. Смеялась, когда Глеб её ловил, я наблюдала за ними, а потом у меня вырвалось:

— Глеб, ты можешь сделать тест ДНК. Я не против.

Он обернулся, посмотрел на меня. И так спокойно ответил:

— Сделаю, конечно. Насколько знаю, это необходимо для установления отцовства.

Это прозвучало так легко, без всяких сомнений, а я моргнула в растерянности. Я вроде бы хотела убрать из его головы сомнения по поводу моей честности, а Романов уже думал об установлении отцовства. Он думал о дочери.

— Я заказал обед в ресторане. Или попросить принести сюда?

Я пожала плечами, не зная, как поступить правильнее. А Глеб на меня совсем не смотрел, он уже подхватил смеющуюся Нюту на руки, и спрашивал её:

— Ты хочешь кушать в красивом ресторане? Мама водила тебя в ресторан?

Нюта смотрела на него совершенно круглыми глазами, слово «ресторан» она знать не знала, но тон и улыбка дяди ей нравились, и она улыбалась Глебу в ответ. А тот… тот, кажется, влюбился.

Судить, конечно, не берусь, выглядел Глеб довольным и каким-то по-особенному гордым. Этот взгляд ни с чем не спутаешь. Такой взгляд я видела у Андрея… в первые дни после рождения Нюты. Правда, спустя какое-то время взгляд мужа потух.

Я думала об этом много. Особенно, после того, как Юганов положил передо мной тест ДНК. Я все думала, может, все дело в том, что Андрей где-то глубоко, на уровне интуиции, чувствует, что Нюта для него не родная, поэтому он перестал гордиться, перестал смотреть на неё с любовью, у него появились другие интересы, а не маленькая девочка, которая с нетерпением ожидает его возвращения домой? Или так всегда бывает, сказывается привычка?

Интересно, как будет с Глебом?

Но это мне только предстоит узнать.

— А ты мне расскажешь? — обратилась я к нему с осторожным вопросом позже, когда мы остались с ним наедине, Анюта недавно уснула, и мы с Романовым некоторое время не могли решить, что нам делать дальше, как взаимодействовать, просто разойтись по разным номерам до завтра, пока ребенок не проснется? Я была уверена, что Глеб, несмотря на всю его самоуверенность, чувствует примерно то же самое, что и я. А, возможно, у него всё ещё глобальнее и масштабнее внутри — и в сознании, и в душе, наверняка, полная сумятица. По крайней мере, я знаю для чего и для кого я все это делаю, со мной ребенок, и все возможные проблемы и трудности для меня полностью обоснованы. А Глеб всё ещё находится в шоке и, наверное, в каком-то вакууме нереальности происходящего с его жизнью.

— Что рассказать? — не понял он.

Я его разглядывала. Разглядывала и думала о том, что он красивый. Почти такой красивый, как я помню. Вы ведь понимаете, что память со временем добавляет ярких деталей к воспоминаниям, особенно, если ты живешь в уверенности, что прошлое никогда не повторится. И в моей голове, спустя месяцы, Глеб стал выше, шире в плечах, а в его серых глазах я тонула. Но что это значило? Ничего. Каждый из нас жил своей жизнью. Кто бы мог подумать, что они снова пересекутся.

— О себе, — подсказала я. — Как ты живешь. — Я помедлила и добавила: — Чему мы с Нютой, возможно, помешали в твоей жизни своим появлением.

Глеб улыбнулся. Он улыбнулся так, чуть смущенно, но в то же время достаточно уверенно, и я поняла, что всё будет непросто.

— Жизнь есть жизнь, Наташ. Она всегда подбрасывает неожиданности и сюрпризы. В конце концов, все будет так, как должно быть.

Интересный подход. Главное, что ничего не понятно.

— Ты женат? — решила я задать ему прямой вопрос.

— Нет. — Он смотрел мне прямо в глаза. — Я не женат.

У меня вырвался тихий, но вздох облегчения.

— Хоть еще кому-то больно не будет.

— Ты из-за этого переживала?

— Конечно, — удивилась я.

Глеб хмыкнул.

— Кажется, ты, вообще, человек очень чувствительный. Переживающий за всех.

— Ты меня такой не помнишь?

Он плечами пожал.

— Не знаю. Мы плохо знакомы.

— Действительно. Мы плохо знакомы, — повторила я за ним, — просто у нас есть общий ребенок.

— Это был какой-то план?

Я взглянула на него в