Инсинуации - Варвара Оськина
– Судя по тому, что я вижу, роль оленя уже занята. – Он осторожно переступил порог и с любопытством осмотрелся. А потом, заметив коробки с пиццей, вопросительно поднял левую бровь. – Я помешал?
– Чему? – не очень весело хохотнула Элис, закрыла дверь и протянула руки, чтобы забрать пальто. На коричневой клетке, точно разлинованной карте космоса, россыпью далёких звёзд блестели капли растаявшего снега. – Попыткам умереть от обжорства в одиночестве? Я вас успокою, у меня всегда под рукой антациды.
Она натянуто улыбнулась, продолжая рассматривать внезапного гостя. Такие же искры плясали в гриве потемневших от влажности слегка вьющихся волос. Интересно, от машины до подъезда всего пара шагов. За такое короткое время ни один снегопад не смог бы так основательно припорошить одежду профессора. Тогда что же? Неужели стоял под окнами? Но зачем, если рефлексировать можно и в тёплой машине? Да и сам профессор совсем не из тех, кто полчаса настраивался на какое-то действие. Насколько Эл успела его изучить, он просто делал. Молча, с сокрушительным упорством и решительностью, точно набравший скорость Боинг, которому оставалось либо взлететь, либо разбиться. Так что же произошло?
– Я полагал, вы вовсю празднуете день рождения и Рождество. В «Вальхалле» сейчас людно, а количество эльфов вообще не поддаётся подсчётам.
О! Он был в клубе? Искал её или…
«Профессор, сейчас канун Рождества, а вас понесло в ночной клуб. Это так странно. И вы сегодня тоже совсем другой».
Тем временем Риверс избавился от верхней одежды, попутно чуть не снеся на пол очки, и остался в джинсах да тёмно-синей футболке с длинным рукавом. И, помоги Элис все святые, та слишком уж хорошо сидела на фигуре профессора. Вот чёрт!
– Хм… Тогда и я буду откровенной. Думала, что вы сидите в семейном кругу и наслаждаетесь домашней индейкой.
Сказала и мгновенно закусила губу от нахлынувшей досады. Знала же! Знала, что у Риверса что-то не задалось с его родственниками. Какой, к чёрту, семейный круг? Хотя был же Коэн… Но и тут Элис понятия не имела, в каких они отношениях. Впрочем, оставались ещё друзья, приятели… подружки, в конце концов. И Эл хотела было уже извиниться, но тут Риверс шагнул к ней навстречу и тихо спросил:
– Вы думали обо мне?
Элис вздрогнула от прямого вопроса и подняла удивлённый взгляд. От близости Риверса задрожали колени, и впервые Эл так явственно ощутила, насколько он выше. Её макушка едва доходила ему до ключиц.
– Могу задать встречный вопрос. Иначе, что здесь делает профессор Риверс? – чуть слышно откликнулась она.
– Допустим, проезжал мимо.
Риверс шагнул вперёд, снова сократив расстояние между ними, и поправил очки. Элис же шумно вздохнула. Конечно, все дороги ведут через тупик Дорчестера. Ага.
– Что же, тогда мне следует порадоваться неисповедимым путям Господним, приведшим вас в мою обитель.
Элис смиренно потупила взор, но не выдержала и прыснула, чем разбила опасно накалившуюся атмосферу. Риверс же недоумённо моргнул, а потом усмехнулся.
– Вы верующая?
– Упаси вас Господь!
Последовало новое хмыканье, а Элис прошла в комнату и поманила за собой гостя.
– Однако, какой бы рьяной атеисткой я ни была, Рождество слишком милый праздник, чтобы от него отказываться. Располагайтесь, профессор. Вы предпочитаете пиццу с морепродуктами или пепперони?
Она принялась возиться с тарелками, а потому не сразу обратила внимание, что Риверс так и остался стоять посреди комнаты. Он медленно оглядывал переливающуюся весёлыми огоньками гостиную.
– Профессор? – окликнула она. Да что с ним сегодня такое? – Морепродукты? Пепперони?
В два шага очутившись рядом, Риверс подцепил самый большой кусок и уселся на край стола. Его взгляд на короткое мгновение метнулся к окну кухни, а затем полностью сосредоточился на Элис.
– Пепперони.
– Отличный выбор, сэр, – она улыбнулась, забирая себе второй слайс. – Итак, почему же вы не празднуете Рождество?
– Разве я сказал, что не праздную? – фыркнул он, нервным движением поправив вновь сползшие на кончик носа очки, а Элис мысленно усмехнулась. Дорого одетый Джеральд Риверс, сидевший на столе с куском пиццы, смотрелся сюрреалистично.
– В восемь вечера Сочельника вы наобум приехали к студентке, хотя могли бы отмечать праздник с друзьями. Это наводит на определённые мысли.
Элис взмахнула куском, словно очерчивала обширный круг потенциальных знакомых, и вздрогнула, когда заметила взгляд, с которым Риверс наблюдал за её перепачканными томатами пальцами. Их она облизала совсем машинально, за что поплатилась новой дрожью в коленях.
– Смотрю, у вас здесь тоже не людно, – медленно произнёс Риверс, всё ещё не отрывая взгляда от её рук.
– Моя компания разъехалась по домам, а я слишком устала, чтобы куда-то идти. А что случилось у вас?
– Ничего. Волшебство Рождества закончилось для меня где-то между семью и восемью годами. С тех пор я равнодушен к этому дню.
– Не понравился подарок Санты? Понимаю. Сама часто оказывалась разочарована.
– Отчего же?
– Да как-то не очень радостно видеть такой же набор карандашей и раскрасок у ещё двадцати девчонок. В приюте быстро начинаешь подозревать, что Санта халтурит.
Элис говорила легко и даже весело. Ей не на что было жаловаться, однако профессор слегка нахмурился, но затем хитро взглянул на неё.
– Ну, вы всё равно в выигрыше. Ведь остаётся день рождения.
– Разумеется, только вот праздник я получила взаймы. И если вы не отмечаете Рождество, то я не праздную свой день рождения, – пожала плечам Эл.
– Что так? – Профессор казался удивлённым. – Только не говорите чушь про убегающие годы, прошедшую молодость и приближающуюся старость.
– Даже не собиралась.
– Так в чём тогда дело? – Теперь Риверс искренне недоумевал. В его глазах читался вопрос, и, кажется, он впервые хотел услышать ответ без подтекстов. И Элис не стала скрывать. Она закинула в рот корочку, потянулась за новым кусочком и честно призналась:
– Я не знаю, когда родилась.
– В смысле?
Ох, ей следовало хорошенько запомнить эту минуту. Растерянный Риверс довольно редкое зрелище. Элис звонко рассмеялась, наблюдая, как озадаченно хмурится сидевший перед ней мужчина.
– Всё просто. Клаус Кестер нашёл меня в Сочельник. Разумеется, никаких документов не прилагалось, а на вид мне было не больше нескольких дней. Подумав, что это знак свыше, дядюшка записал мне в свидетельстве двадцать четвёртое декабря. Но на самом деле я могла родиться как вчера, так и неделю назад.
– Вы так спокойно об этом говорите.
– Профессор. – Она взглянула на него с улыбкой, неожиданно подметив, что Риверс выглядел… расстроенным? Нелепость! – У меня было двадцать четыре года, чтобы пройти все стадии принятия неизбежного. В конце концов, это всего лишь один день из трёх с половиной сотен других. Так давайте же отмечать пришествие в мир бородатого парня из Назарета, коли с моим не задалось. У него ведь законный праздник!
Какое-то время удивительный гость молчал, словно пытался
