Распутник - Л. Дж. Шэн
Я спешно обошел дом, пытаясь найти способ пробраться внутрь. Запрокинул голову, чтобы проверить, вдруг на втором этаже окна открыты или, может, не с тройными стеклами. Не повезло.
Быстро осмотревшись, я понял, что проникнуть внутрь можно только через вентиляцию. Оставалась только одна проблема: мы с замкнутыми пространствами не особо ладили.
Глядя на вытяжное отверстие на боковой стене дома, я напомнил себе, что у меня нет выбора. Либо я умру в пространстве, уступающем размерами даже кухонному подъемнику, или Белль… Черт, я даже подумать не мог о том, что могло с ней случиться.
Достав телефон из кармана, я позвонил в службу спасения, объяснил им ситуацию и назвал адрес. Затем пролез в отверстие и пробрался внутрь.
Воздуховод был вовсе не таким, какой показывают в кино: квадратный бесконечный металлический лабиринт, по которому можно ползти с комфортом. Этот представлял собой круглую хлипкую трубу, которая оказалась способна выдержать мой вес лишь потому, что пролегала между кирпичной кладкой. Ее поверхность была неровной со всех сторон. Возникало чувство, будто я забрался в чей-то задний проход. Мне пришлось ползти на локтях и коленях, собирая пыль, грязь и клещей своим костюмом от Cucinelli, который из темно-синего быстро превратился в серый.
В горле встал ком от грязи, все мышцы напряглись и подрагивали. Никогда не думал, что окажусь в такой ситуации. Но я должен. Я должен ее спасти. Я зажмурился, чтобы унять боль, и продолжил ползти. Порой я натыкался на тупик, смещался налево, направо, вверх и вниз, пока не находил следующий поворот, который выведет меня на другую сторону.
Ты не умрешь.
Ты не умрешь.
Ты не умрешь.
Я проталкивался сильнее, быстрее. Ноги сводило, руки болели. Через несколько метров пути я снова услышал голоса и только тогда осмелился открыть глаза. Их защипало от пота и пыли. Впереди показался вентилятор кондиционера. Осталось всего несколько метров.
Из-за вентилятора раздался голос.
– Если бы ты рассказал мне… – предприняла попытку Эммабелль. В ее голосе слышалась храбрость, сила и все, что я так в ней любил.
– Ты бы ни черта не сделала! – взревел он.
Я продвинулся дальше, извиваясь как червяк на пути к отверстию воздуховода.
– Ну что ж, я пришел сказать следующее: раз у моего ребенка не будет будущего – а я точно не смогу обеспечить ему будущее, значит, у твоего его тоже не будет.
Едва он это произнес, я выбил решетку и вывалился из воздуховода, обрушив вместе с собой половину стены.
Я встал, хотя резкая мучительная боль в левой ноге подсказывала, что я, скорее всего, ее сломал.
Фрэнк обернулся, и, воспользовавшись эффектом неожиданности, я бросился на него всем телом и потянулся за ножом. К сожалению, он одержал верх, поскольку ему не приходилось еще несколько секунд назад пробираться сюда ползком. Он вонзил нож в мое плечо и провернул лезвие. Я издал вопль и вдавил пальцы в его глазницы. Понятия не имел, что делаю. Просто знал, что не умру, пока не удостоверюсь, что Эммабелль в безопасности.
Краем глаза я видел, как Белль со связанными лодыжками и запястьями неуклюже прыгает от дивана на кухню. От ее пупка стекала струйка крови, исчезавшая за резинкой белья. Разум забил тревогу. Если что-то случилось с ребенком… с моим ребенком…
– А-а-а! – закричал Фрэнк, отпустив нож – который, кстати сказать, до сих пор, мать его, торчал у меня из плеча, – и беспомощно замахал руками. – Мои глаза! Мои глаза!
Под нами разлилась теплая лужа крови, и я понял, что это моя кровь. Собрав последние силы, я сосредоточился и попытался вырвать ему глазное яблоко, что оказалось не так просто, как звучало с его слов, ведь глазницы состояли сплошь из плотной кости, и мне приходилось пробираться сквозь нее.
– Хватит! – взревел Фрэнк. – Прекрати!
Но потом прекратил как раз таки он сам.
Точнее, упал на меня, весом своего тела вгоняя нож еще глубже в мое плечо.
Из его спины торчал нож для стейка. А над ним, тяжело дыша, стояла Эммабелль.
Я решил, что сейчас самое время потерять сознание.
А потому так и сделал.
Тридцать восьмая
Дэвон
Я очнулся на больничной койке.
Все болело.
Все, кроме плеча, которое я не чувствовал вовсе. Я украдкой покосился на него, нахмурив брови, и увидел, что оно перевязано.
Я окинул взглядом палату, которая казалась бесконечной: сплошь заставлена шкафчиками из светлого дуба и медицинским оборудованием.
Киллиан стоял возле окна с видом на парковку и тихо разговаривал по телефону. Хантер сидел в кресле рядом с ним и что-то печатал в ноутбуке, а еще я слышал доносящийся из коридора голос Сэма.
Все мои друзья здесь.
А моя семья, само собой, нет.
Но что по-настоящему меня беспокоило, так это Мечта.
– Эммабелль.
Ее имя первым сорвалось с моих губ.
Киллиан повернулся, пройдясь по мне своим фирменным холодным взглядом, словно кусочком льда.
– С ней все нормально, – заверил он. – Персефоне наконец-то удалось оторвать ее от тебя, чтобы отвести на обследование. Врачи держат ее под наблюдением.
– Мне нужно ее увидеть.
– Она через три палаты по коридору. – Хантер поднял взгляд от ноутбука и захлопнул крышку.
Я посмотрел на него в упор и повторил снова:
– Мне нужно ее увидеть.
– Ладно, ладно. Чокнутая стерва с нерешенными проблемами с отцом сейчас прибудет, – пробубнил он себе под нос, положив ноутбук на столик из светлого дуба, и спешно вышел из палаты.
– И это все, что смогла обеспечить моя клятая американская медицинская страховка? Не хватает только вазы с фруктами, чтобы окружающая обстановка превратилась в чью-то кухню в стиле 90-х.
– Радуйся, что дерево, которое тебя окружает, не стенки гроба, – отрезал Киллиан.
Дверь открылась, и в палату вошел Сэм. Я и так никогда не был особо рад видеть этого парня, а сейчас и вовсе испытал откровенное разочарование. Я ожидал увидеть Белль.
Он закрыл за собой дверь, держа в руке телефон.
– Уверен, ты будешь рад узнать, что мои услуги больше не требуются. С Саймоном вопрос решен. Фрэнк мертв стараниями сумасшедшей, в которую ты влюблен, а о человеке, нанятым твоей матерью –
