Брак по расчету - Фелиция Кингсли
– Не появится. Еще не хватало, чтобы медицинский консилиум смотрел, как я лежу голая с раздвинутыми ногами, и ждал, пока из меня вылезет что-то размером с дыню.
Сесиль всегда удавалось меня рассмешить.
– Я рада тебя видеть. Мне тебя не хватало.
– Только меня? – уточняет она.
– Что ты имеешь в виду?
– Эшфорда.
– Пожалуйста, не надо. Не делай этого, – умоляю ее я.
– Послушай меня, если уж я тут стараюсь и говорю с тобой про него – про Эшфорда, которого, как ты знаешь, я едва выношу, возможно, то, что я хочу сказать, стоит послушать.
– Только если ты хочешь его поругать.
– Эшфорд по уши в тебя влюблен, с тех пор, как ты ушла, он превратился в тень себя самого и ты неотступно в его мыслях.
– Ты его не видела! А я видела! Он целовал Порцию! – кричу я. Гнев проснулся во мне с новой силой, а я уже думала, что за время родов его не осталось.
– Эта шлюха Порция его поцеловала, а он ее оттолкнул. Ты разве не понимаешь, что он не хочет эту чокнутую психопатку? Ему нужна ты.
– Что-то он не смог мне это доказать.
– Потому что ты, упрямая твоя голова, и шанса ему не дала! Ты видишь то, что хочешь видеть, и, если бы не умчалась тогда на всех парах, обрубив все связи со всеми, возможно, сейчас мы бы тут не разговаривали.
– А я и не хочу разговаривать.
– Твой сын имеет право на любовь и заботу отца – а я еще никогда не видела, чтобы Эшфорд был чем-то настолько увлечен. Ты совершила чудо, ты сделала из него человека! И потом, неужели ты хочешь сказать, что не любишь его? Зачем же ты тогда оставила его сына?
Я отвожу взгляд, не отвечая, а она перед уходом гладит меня по голове:
– Я буду снаружи.
Должно быть, я задремала, пусть и ненадолго, но просыпаюсь, услышав писки малыша.
В комнате есть кто-то еще, он стоит перед моей кроватью, спиной ко мне. Я узнаю этот профиль. Это Эшфорд. Когда он оборачивается ко мне, у меня перехватывает дыхание.
В руках он держит мой маленький сверточек и мечтательно на него смотрит.
– Меня впустила твоя мама, – сообщает он, не отрывая взгляда от малыша.
Я смотрю на него, не зная, что ответить.
– Мальчик. Если у него твой характер, возможно, он будет править миром. – Потом поворачивается ко мне: – Как бы ты хотела его назвать?
– Брэндон, – отвечаю я. – Тебя здесь быть не должно.
– А я считаю наоборот. Из всех мест на земле именно здесь я и должен сейчас находиться. – Потом он садится рядом со мной и протягивает мне ребенка. – У нас получилось настоящее произведение искусства.
– У нас? Это у МЕНЯ получилось! Ты приехал девять месяцев спустя и хочешь себе еще и все лавры забрать?
– Кажется, ты забыла мне об этом сообщить.
Но я больше не слушаю, завороженная этими маленькими идеальными губками, крошечным носиком, тоненькими растрепанными волосиками, которые покрывают маленькую головку.
– Никогда не видела ничего прекраснее.
– И я тоже.
– Ты можешь иногда навещать его, если хочешь, – говорю я Эшфорду, смягчившись.
– Ты серьезно? – Он будто потрясен.
– Это и так много, учитывая, что я не хотела, чтобы ты знал.
– Джемма, я не хочу лишь иногда видеть нашего сына. Я хочу его растить и хочу быть рядом с тобой. Да, мы не идеальная пара и никогда ей не будем, но все, что я знаю, – так это, что ты – единственная, с кем я хочу прожить свою жизнь. Нормальные люди сначала влюбляются, потом женятся, заводят детей и в худшем случае начинают ненавидеть друг друга и разводятся. Мы же с тобой все сделали наоборот: ненавидели друг друга, женились, потом влюбились, потом развелись, а теперь у нас ребенок. Мы никогда не были нормальными. Так зачем притворяться и пытаться что-то делать по правилам?
– Влюбились? – переспрашиваю я.
– Да, влюбились. Ну или, по крайней мере, я влюбился в тебя.
– Когда ты это понял?
Эшфорд улыбается:
– Думаю, все началось в тот вечер на благотворительном показе мод, когда ты перед всем высшим светом вышла на тот подиум полуобнаженной. Тогда я понял, что второй такой девушки не существует.
Я прикусываю нижнюю губу в попытке подавить внезапную улыбку.
– Имей в виду, я вижу, что ты улыбаешься.
Он приподнимает мой подбородок, чтобы я посмотрела ему в глаза:
– А ты когда поняла?
Сглатываю, а потом смущенно признаюсь:
– Возможно, в тот первый вечер, когда ты принял меня за официантку.
– Я вел себя как мерзавец, – признает он.
– Да, именно так. – И я не могу удержаться от вопроса: – А Порция?
– Порция – всего лишь недоразумение, и, не сомневаюсь, ты знаешь, что она мне не нужна, просто не хочешь этого признавать. Не хочешь хоть раз в жизни допустить, что кто-то выберет тебя. Ты боишься, что будешь страдать, и поэтому не хочешь больше жить в иллюзиях, что все может быть хорошо. Но позволь сказать тебе, что эти месяцы, что я бродил по Денби в поисках твоего призрака, когда я не знал, что с тобой, мое сердце кровоточило до полной потери крови.
– Думаешь, мне было хорошо?
– Тогда зачем расставаться?
Неуверенно качаю головой:
– Довериться кому-то – это всегда прыжок в пустоту.
Эшфорд берет меня за руку:
– Я прыгну вместе с тобой.
Дверь с грохотом распахивается, и в палату с криком врывается Дельфина:
– Наследник!
90
Версия Дельфины
Если бы не я, этот дом лежал бы в руинах. Надеюсь, у меня впереди еще много лет жизни, потому что никто не может держать все под контролем, как я.
Сегодня просто ре-ша-ющий день.
И все должно происходить с точностью до секунды.
Свадьба и крещение одновременно, в один и тот же день, под взглядами всего высшего света – мы с Маргарет продумали каждую мелочь.
Мой сын снова женится. И снова на Джемме. Ты ее за дверь, она в окно.
По крайней мере, она значительно поработала над своей внешностью. Не над манерами – но с закрытым ртом производит хорошее впечатление.
Ее родителей я бы назвала фольклористами, это если мягко говоря, но Джемма с ними неразлучна, берешь либо всех, либо никого.
Интересно, как это дикари вроде них сумели завести дружбу с шейхом аль-Таньяном! Я оставила им все покои в западном крыле на втором этаже, откуда открывается вид на все поместье. Надеюсь, ему хватит, учитывая, что он прибыл со свитой в пятьдесят шесть человек.
– Сегодня в Денби три сотни гостей. Маргарет, у нас все
