Безумная ночь - Лиз Карлайл

– Она еще не знает, – буркнул Бентли, потупив взгляд.

– Побойся бога! Она чуть с ума не сошла от горя! Отправляйся к ней немедленно.

– Не могу: она не захочет меня видеть. Сначала мне нужно кое-что сделать, а потом приду к тебе, чтобы получить хорошую затрещину, прежде чем ты выгонишь меня из дому. Советую целиться в нос: тогда мы станем похожи, как близнецы.

Кем фыркнул:

– Да уж, отделал ты меня знатно. Но мне не нужны такие подарки. Фредерика объяснила, откуда у нее эта ссадина. Видит бог, в глубине души я был уверен, что ты на такое не способен. Прости, у меня что-то стали пошаливать нервы.

– Сочувствую, – пробормотал Бентли, – но это не имеет значения.

– Для меня имеет, – возразил Кем. – Я был не прав, обвинив тебя в бесчестном поступке.

– Это еще не все.

Кем удивленно взглянул на брата:

– В таком случае продолжай, я слушаю.

Но Бентли тяжело дышал, не в силах найти подходящих слов. Да и как признаешься в том, о чем молчал бо́льшую часть своей жизни?

– Это… это о Кассандре.

– Какое это может иметь отношение ко всему остальному?

– Синьора Кастелли мне сказала, что прошлое, истекая кровью, влияет на настоящее, – прошептал Бентли.

Когда Кем в недоумении взглянул на него, Бентли лишь закрыл глаза и подумал обо всем, что было поставлено на карту. Больше откладывать нельзя.

– Я должен тебе признаться… У меня с Кассандрой… кое-что было.

Кем чуть склонил голову набок:

– Кое-что?

– Да, – Бентли сделал глубокий вдох. – Физическая… нет, черт возьми… в общем, связь.

Кем выпрямился в кресле, и котенок мягко спрыгнул на пол.

– С Кассандрой? Не может быть! Неужели ты хочешь сказать…

Бентли прервал его:

– И довольно долго. И самое ужасное – я понимал, что это отвратительно, грешно, но находил этому какое-то оправдание… наверное. Она говорила, что я сам виноват, что я порочный от рождения, и, наверное, так оно и было. Это все знают. А хуже всего то, что я был рад, когда она умерла, просто счастлив, и мне за это тоже стыдно.

– Ты спал с моей женой… – без всяких эмоций констатировал Кем. – Или, вернее, моя жена спала с тобой.

Бентли кивнул и, уставившись в глубину камина, несколько раз глубоко вздохнул, приготовившись к худшему.

– Отец знал об этом? Отвечай, черт возьми, знал?

Бентли, не смея взглянуть брату в глаза, тихо ответил:

– Да. Он смеялся и мерзко подмигивал мне, наверное, считая это отличной забавой. Но я никогда, поверь, Кем, никогда не считал так! Не знаю, о чем я думал. Я просто знал, что это скверно, но не мог остановиться. Почему – не спрашивай, не знаю.

Он ждал, что Кем вскочит с кресла и врежет ему как следует, но брат был скорее растерян, чем зол.

– Бентли, если мне не изменяет память, тогда тебе не было и…

– Да, мне было всего пятнадцать… почти.

Кем выругался, да так, что Бентли побледнел, и медленно повторил:

– Итак, пятнадцать… почти, то есть четырнадцать.

Кем откинулся на спинку кресла и, вцепившись в подлокотники, прикрыл глаза.

– Прости, если это что-нибудь меняет. Я рад, что наконец сказал тебе об этом. Фредди была права: эта тайна съедала меня заживо. Иногда казалось, что внутри у меня все мертво… – теперь он не мог остановиться и все говорил и говорил: – Я знаю, что ты возненавидишь меня. Черт возьми, да я и сам себя ненавижу! Отец умышленно постоянно стравливал нас.

– О господи! – вздохнул Кем. – Возможно, он сам и подсказал ей эту идею!

Бентли пожал плечами:

– Я просто хочу, чтобы ты знал: я никогда ни в чем тебе не завидовал, клянусь, ни твоему титулу, ни положению. И уж точно – твоей женитьбе на Кассандре. Не могу передать, как меня это мучило. А теперь у меня есть Фредерика, хотя я ее, возможно, и не заслуживаю, и я отчаянно хочу, чтобы она была счастлива, чтобы мы были с ней счастливы. Но моя жена не испытывает теперь ко мне ничего, кроме отвращения. А ведь она еще не знает самого страшного из всей этой истории. И тем не менее она заявила, что бросит меня, если я не покаюсь.

– Если не покаешься? – воскликнул Кем и, вскочив с кресла, подошел к окну.

Может, обдумывал, не вышвырнуть ли Бентли из окна? Кем ничем не выражал своих чувств, только плечи вздрагивали. Бентли стало страшно: а вдруг все это бесполезно и Фредерика все-таки уйдет от него?

Сразу же вспомнились ее угрозы, как он будет себя чувствовать без нее, когда брат вышвырнет его на улицу.

О господи! Зачем он все это разворошил? Неужели ему теперь и правда укажут на дверь дома, где он родился? Интересно, Кем кому-нибудь расскажет об этом? Может, Хелен? А вдруг всем обитателям дома? Бентли забыл, когда в последний раз плакал, но сейчас слезы жгли глаза.

– О Бентли, я в шоке! Как я мог ничего не замечать! – нарушил молчание Кем. – Теперь, оглядываясь назад, я припоминаю, что были кое-какие смутные намеки. Он как-то странно всхлипнул, и только тут Бентли понял, что брат плачет.

– Черт возьми, ты не должен думать, будто ты…

Но Кем круто развернулся и, взглянув брату в лицо, едва не задохнулся:

– Думать? Я и не думал! И вообще ничего вокруг не видел! В том-то и беда, не так ли? Почему это никогда не приходило мне в голову? Может, я круглый дурак? Она соблазнила приходского священника, так что не трудно было представить, что совратит и подростка. Но я ничего не замечал. Мне стыдно, Бентли, очень стыдно.

– Послушай, Кем, я не знал, что она была любовницей Томаса Лоу, – торопливо проговорил Бентли. – Клянусь, что узнал об этом лишь тогда, когда подслушал, как они ссорились. Конечно, меня это нисколько не оправдывает. Я мог бы сейчас пустить слезу, мол, меня, невинного, совратили, но мы оба знаем, что это не так.

– Ты просто оказался беззащитным в мире порока и распутства, – сжимая кулаки, сказал Кем. – Разве в том есть твоя вина? Нет, винить за это нужно нашего отца. Надеюсь, он угодил туда, где ему и место, – прямо в ад.

– Но я знал, что поступаю мерзко, – возразил Бентли. – Знал.

– Значит, знал, говоришь? – процедил сквозь зубы Кем. – А скажи-ка мне, сколько лет тебе было, когда все это началось: одиннадцать, двенадцать? Ты был еще совсем ребенок, невинный, хотя и выглядел старше своих ровесников, я