Безумная ночь - Лиз Карлайл

Бентли был озадачен:

– Я… не понимаю: отомстить тебе… но за что?

Кем опять схватил его за плечо:

– Как долго это продолжалось?

– Я же говорил: не помню.

– Разве ты не понимаешь, что мне важно знать? Ведь я был обязан тебя защищать! Неудивительно, что все эти годы ты ненавидел меня.

Бентли покачал головой, совершенно не понимая, почему брат считает себя виноватым.

– Кем, я не был беспомощным ребенком, и мне не нужна была твоя защита. И уж конечно, я ни в чем не винил тебя… вроде бы, – Бентли на мгновение прикрыл глаза и судорожно сглотнул. – Значит, ты не считаешь, что я… виноват?

– С чего бы? – удивился Кем. – Все, что я делал, было для нас троих: для тебя, Кэтрин и меня, но за то, что не уделял тебе достаточно внимания, никогда себя не прощу. Я был вечно занят: то надо было следить за уборкой урожая, потом за обработкой земли, решать проблемы с арендаторами. Беспокоился о финансах и репутации семьи, а более важные вещи упустил из виду.

– Теперь все уже позади, – солгал Бентли. – Признаться, мне встречались дамы со столь эксцентричными запросами, которые я старался удовлетворить, что в некотором смысле то, что заставляла меня проделывать Кассандра, кажется теперь пресным.

– Интересно, почему?

– Знаешь, ведь я делал не все, что она хотела, – криво усмехнулся Бентли. – Во всяком случае, не всегда. А если я мог отказать ей в чем-то, то мог отказать и во всем остальном, не так ли? Однако я этого не делал до тех пор, пока не узнал, что она была любовницей Лоу. Это почему-то показалось мне бесчестным, позорным. Обо мне говорили как о всего лишь маленьком распутнике, копии Рэндольфа Ратледжа, из которой ничего хорошего не получится (я тысячу раз слышал, как об этом шептались у меня за спиной), но Томас Лоу, приходской священник, служитель Господа! Я, возможно, спятил, но мне показалось, что это слишком…

– Ты очень к себе суров, – покачал головой Кем.

Мало-помалу до Бентли стало доходить, что брат действительно его не винит и не намерен ни мстить ему, ни гнать из дому. Более того, он, похоже, потрясен услышанным и опечален. Может, Кем прав, может, грех не его, а Кассандры? Может, все случилось потому, что некому было вовремя защитить его? И он все эти годы не мог простить этого Кему?

– Помнишь, я говорил, что однажды слышал, как она ссорилась с Лоу? – нарушил Бентли затянувшееся молчание. – Он грозился рассказать обо всем тебе: не только об их любовной связи, а обо всем, если она не возобновит с ним отношения. После этого она запаниковала. Она безумно хотела уехать отсюда и умоляла, чтобы я отвез ее в Лондон.

– Ты? – удивился Кем. – Отвез ее в Лондон?

– Она все спланировала, – горько усмехнулся Бентли. – Я должен был сказать отцу, что хочу прослушать курс латыни в одном из учебных заведений Лондона и выпросить разрешение, заявив, что взялся за ум и решил подготовиться к карьере юриста. А она собиралась сказать, что обязана сопровождать меня и открыть резиденцию на Мортимер-стрит. Она убеждала меня, что ты будешь так рад, что я нашел цель в жизни, и так счастлив, что она проявляет обо мне материнскую заботу, что наверняка согласишься.

– Видно, она совсем спятила, – пробормотал Кем.

– Думаю, что к тому времени так оно и было, – кивнул Бентли. – Я отказался, и она начала мне угрожать: говорила, что позаботится о том, чтобы ты вышвырнул меня вон, и что отец тебя не сможет остановить, потому что ты стал слишком богатым и могущественным.

– Ох, Бентли! – прошептал Кем.

Бентли пожал плечами:

– Я верил ей, но судьба распорядилась по-своему. Не прошло и недели, как Кассандра погибла. Я сказал себе, что справедливость восторжествовала, и подумал, что рано или поздно судьба и со мной обойдется так же. Долгие годы мне казалось, что над моей головой висит дамоклов меч.

У Кема дрожали руки.

– Боже мой, Бентли, трудно выразить словами, как я обо всем этом сожалею! – воскликнул он, вскакивая. – У нас еще будет время поговорить об этом подробнее. Я уверен, что нам обоим это необходимо. А сейчас, я думаю, ты нужен своей жене. И она нужна тебе. Не могу даже представить, каким образом она обо всем узнала, но она была права, заставив тебя рассказать мне обо всем.

Бентли поднялся:

– Откровенно говоря, Кем, я предпочел бы никогда больше не возвращаться к этой теме, если не возражаешь.

Граф покачал головой:

– Нет, есть слова, которые я должен сказать, пусть даже с опозданием на пятнадцать лет, но ты, если не захочешь, можешь больше ничего не говорить. И я не буду приставать к тебе с расспросами. А теперь иди, Бентли. Иди отыщи свою жену и сделай все, чтобы исправить положение. Поверь мне, она того стоит.

Бентли вдруг осознал, как нуждается в жене. Охватившее его потрясение от того, что у него хватило духу признаться в грехах юности, постепенно улеглось, и он вдруг почувствовал, что не готов потерять Фредерику. Нет, этого он допустить не мог.

* * *

Фредерики в комнате не было, зато Бентли нашел Джейн, которая возилась в его гардеробе. Дорожные сундуки Фредди стояли на полу. Вещи в них были уже уложены, но крышки еще не закрыты. Он взглянул на них, и ему захотелось плакать.

– Джейн! Что происходит?

При звуке его голоса служанка тихо вскрикнула и прошептала, прижимая руки к груди:

– Ох, мистер Ратледж, я думала…

– Что я умер от пьянства? Должен тебя разочаровать. А где миссис Ратледж?

– Ушла, – уклончиво ответила Джейн.

– Куда?

Служанка упрямо выпятила нижнюю губу, но потом все-таки решилась:

– Прогуляться – так она мне сказала.

Бентли медленно обвел взглядом дорожные сундуки – их вид был как нож в его сердце – и приказал:

– Распакуй все это, Джейн, немедленно, и убери на место.

Джейн в недоумении возразила:

– Хозяйка сказала, что мы отправляемся домой.

Бентли попытался улыбнуться, но не получилось:

– Возможно, но, может, это и есть дом? Во всяком случае, когда сундуки распакованы, никто никуда не уедет отсюда впопыхах, не так ли? Я просто хочу выиграть немного времени, а не лишать кого-то свободы.

Наконец губы Джейн тронула нерешительная улыбка. Она отвернулась и подняла охапку одежды.

Бентли