Безумная ночь - Лиз Карлайл
– Мистер Ратледж! Возможно, она ушла в Белвью. У нее в руках была бумага, свернутая в трубочку и перехваченная голубой лентой.
Глава 22
Бентли сидел на вершине холма, обхватив руками колено. Это было его самое любимое место на земле. Отсюда был виден весь его мир. Здесь они с Фредди однажды устроили пикник, смотрели отсюда на Чалкот и обсуждали, как назовут своего первенца. Однако на этот раз он сидел спиной к Чалкоту и лицом к югу, к Белвью, и, как надеялся, к своему будущему, которое, конечно, будет зависеть от Фредди.
Так или иначе, они с Кемом помирились, причем результат оказался полностью противоположным тому, которого он ожидал. Бентли до сих пор не пришел в себя от столь неожиданного поворота. Помирившись с братом, он выполнил просьбу Фредерики, а если так, то почему никак не получается избавиться от ощущения безнадежности? Возможно, за долгие годы он так привык к этому чувству, что просто не знал, как от него избавиться? Или, может, вновь осознал весь ужас прошлого, отвечая подробно на вопросы брата?
Видит бог, он старался избавиться от ужасных воспоминаний всеми возможными средствами: с помощью беспорядочных связей, неумеренного потребления спиртного, этакой бесшабашности, безалаберности, ярости. Он испробовал все, а теперь желал лишь одного: никогда больше не вспоминать об этом.
Вечерний ветерок слегка шевелил его волосы. Длинные тонкие тени, окаймлявшие группу деревьев внизу, исчезли, растаяв в сиреневой дымке. На небе уже появился серебряный серп луны и зажглась первая вечерняя звезда. Где же Фредди? Уж не напрасно ли он здесь караулит ее? Господи, лишь бы ничего не случилось! Бентли не мог забыть тот тяжелый вечер в библиотеке Кэтрин, не мог забыть, как рука синьоры Кастелли неуверенно зависла над картами. Тогда она не смогла ответить на его самый простой вопрос, не смогла увидеть будущее. Понимая, что это глупо, он тогда подумал: а вдруг это означает, что будущего у него нет?
В этот момент он увидел, как из-за деревьев появилась стройная женская фигурка, торопливо поднимавшаяся на холм. Он довольно долго стоял, не двигаясь, и наблюдал, как к нему приближается жена, смотрел, как ветер играет ее волосами, как на лице перемещаются тени. Его вдруг сковал страх, он снова почувствовал себя неуклюжим, неуверенным мальчишкой. Она еще не заметила его, а Бентли уже был не в состоянии произнести ни слова.
Он просто сидел и смотрел, впитывая ее глазами. Какая же она красивая! И такая… правильная. Господи, разве можно любить так сильно? Как он мог даже помыслить, чтобы оставить ее? И как, черт возьми, ему убедить ее принять его обратно? Что, если его ужасное признание Кему не удержит ее рядом с ним? Что, если она передумала? Ведь он наговорил немало резких, неприятных слов.
И тут она увидела его и на мгновение замерла. Она вскинула голову, глаза ее широко открылись. Волосы ее растрепались, одной рукой она высоко приподнимала подол юбки, другой удерживала на груди накинутую на плечи шаль.
– Ох, слава богу, это правда! Я так беспокоилась, Бентли!
Ее слова и явное облегчение, с которыми они были произнесены, сказали Бентли все, что он хотел узнать. Он широко раскинул руки, и она с улыбкой на дрожащих губах быстро преодолела последние футы и бросилась в его объятия, уткнувшись щекой в его пиджак.
– Ох, Бентли, ты наконец-то вернулся!
Он почувствовал небывалое облегчение и едва не разрыдался:
– Да, я вернулся домой, Фредди, любовь моя. Ведь мой дом там, где ты.
Она всмотрелась в его лицо:
– Значит, ты прямо из Чалкота? А в дом ты заходил?
И тут он почувствовал, что Фредди что-то смущает:
– Совсем ненадолго.
Она с облегчением вздохнула:
– Бентли… то, о чем я просила, перед тем как ты уехал… Я передумала…
– Все в порядке, Фредди, дорогая.
– Я хочу, чтобы ты знал, – заговорила она торопливо. – Я была не права, совсем не права. Я передумала. Ты меня понимаешь?
Несмотря на сгустившиеся сумерки, он заметил слезы у нее на глазах, и ему стало еще труднее сдерживать свои.
– Фредди, любимая, только не плачь, – проговорил он, целуя ее. – Каждый раз, когда я вижу твои слезы, я совершаю какую-нибудь несусветную глупость.
Но отвлечь ее внимание ему не удалось.
– Значит, я опоздала, да?
Заметив, как муж часто моргает, чтобы прогнать слезы, Фредерика почувствовала себя ужасно виноватой. О возвращении Бентли она узнала случайно от одного из слуг в Белвью и тут же поспешила домой с твердым намерением просить у него прощения. Но муж выглядел таким печальным и расстроенным, каким она его еще не видела ни разу за все долгие годы, которые знала.
– Ох, Бентли…
В его взгляде больше не было гнева, только накопившаяся за многие годы усталость.
– Я сделал то, о чем ты просила, – признался он хриплым голосом. – И теперь испытываю облегчение, словно камень с души упал. Кем сказал, что мне не в чем себя винить. И я понял, что ты была абсолютно права: давно следовало все ему рассказать, освободиться от тяжелого груза.
Она смотрела на него, и глаза ее были полны слез.
– Но я не имела права требовать это от тебя. Я не понимала, насколько была не права! Ну почему ты молчал? Почему не сказал мне?..
– О чем, Фредди?
– О том, что было у тебя в детстве… – У нее прервался голос. – Господи, чего я только себе не навоображала!
Он взял ее за плечи и хрипло спросил:
– С кем ты разговаривала? С Джоан? С Кемом?
Она стойко выдержала его взгляд:
– С Кассандрой. Я нашла ее тетради. Если знать, что ищешь, там можно найти ответы на все вопросы. Но я поняла это, любимый, когда увидела дату на ее могильном камне. Это было настолько ужасно, что я с трудом смогла в такое поверить. Ведь ты был подростком, почти ребенком.
Он горько рассмеялся:
– Ребенком, говоришь? Ошибаешься. Вот мой отец так не думал. Он считал все это просто забавой. Ты даже представить себе не можешь, каким я был тогда: в мгновение ока из мальчишки превратился в мужчину.
Фредерика медленно покачала головой.
– Я просто поверить не могу. Ребенка можно подвергнуть всякого рода мерзостям, но разве он способен их понять? То, что делал твой отец, предосудительно с точки зрения морали, но то, что делала она, богопротивно: с точки зрения церкви это не что иное, как кровосмешение.
Он вздрогнул,
