Безумная ночь - Лиз Карлайл
– Фредерика де Авийе, – торжественно проговорил Бентли, – ты выйдешь за меня замуж?
– Так вышла уже, – ответила Фредди, не вполне понимая, что он задумал.
Бентли покачал головой:
– Нет, то был брак, ограниченный всякими «если» и «возможно». Я люблю тебя и хочу, чтобы мы были вместе в радости и горе. Навсегда. Без каких-либо оговорок насчет расторжения брака или оглядок на прошлое.
– Да, Бентли Ратледж, я тоже тебя люблю и да, я выйду за тебя замуж.
Бентли надел ей на палец перстень поверх кольца, которое она носила со дня их бракосочетания, потом привлек ее к себе и страстно поцеловал в губы – именно так, как ей нравилось.
Когда он наконец оторвался от ее губ, а это произошло очень не скоро, потому что Бентли любил все делать не спеша и основательно, Фредерика, совершенно счастливая, проговорила:
– Рэндольф Бентли Ратледж, известно ли тебе, что ты самый лучший мужчина из всех, живущих на земле?
И она знала, что это чистая правда. Несмотря на славу распутника, выпивохи, игрока и грешника, он имел большое доброе сердце, способное сильно любить.
Пусть Фредерике пришлось распрощаться с надеждой на романтическую любовь, зато она обрела надежду и опору, крепкое мужское плечо. Пусть он не джентльмен в общепринятом смысле, зато далеко не заурядный человек и великолепный любовник, а скоро станет заботливым отцом.
Эпилог
– Возлюбленные чада мои, вы принесли сюда этих детей, чтобы совершить обряд крещения и чтобы Господь наш Иисус Христос соблаговолил принять их и очистить от греха.
Мерцающий изумрудно-зеленый луч падал на молитвенник в руках преподобного мистера Прадома, торжественно совершавшего священный обряд крещения.
Он жестом предложил крестным родителям подойти ближе. Лорд Трейхорн и лорд Раннок в сопровождении своих жен вышли вперед. Мистер Прадом откашлялся.
– Верите ли вы во все догматы англиканского вероисповедания, содержащиеся в апостольском Символе веры? – вопросил он нараспев. – И будете ли стараться воспитывать этих детей в соответствии с ними?
Кэтрин, стоявшая рядом с Кемом, осторожно толкнула его локтем, но, разумеется, волновалась она напрасно.
– Я верю в них, – ответил Трейхорн, даже не заглянув в свой молитвенник. – И с Божьей помощью буду это делать.
Преподобный мистер Прадом, который отлично знал, с какой стороны его хлеб намазан маслом, снисходительно улыбнулся его светлости.
– И будете ли вы стараться воспитывать их в страхе Божьем, учить подчиняться воле Божьей и соблюдать Его заповеди?
– Да, с Божьей помощью.
Церемония продолжалась. Мистер Прадом взял на руки ребенка и сказал, обращаясь к крестным родителям:
– Назовите имя этого чада.
– Лусиана Мария Тереза дос Сантос Ратледж, – проговорил Кем без запинки.
Мистер Прадом эхом повторил имена следом за ним и погрузил руку в купель. Малышка улыбнулась беззубым ртом и потащила к нему кончик своего кружевного воротничка.
Священник отдал одного и взял другого младенца, предложив назвать и его имя.
– Фредерик Чарлз Стоун дос Сантос Ратледж, – бойко произнес Кем.
«Черт возьми, – подумал Бентли, – безупречен, как всегда».
По правде говоря, никто из крестных родителей не сбился и не пропустил ни слога. Фредерик Чарлз Стоун дос Сантос Ратледж вел себя спокойно, пока холодная вода не потекла по его лысой головке. Он испуганно взглянул на преподобного мистера Прадома косящими глазками и громко рыгнул.
– Господи, помоги нам всем, – прошептала стоявшая рядом с мужем Фредди, заметив, как новый священник стирает что-то со своего безупречно белого стихаря. – Уж будьте уверены: это настоящий Ратледж.
Когда церемония закончилась, толпа хлынула на церковный двор, кутаясь от пронизывающего зимнего холода в пальто и накидки. Задержавшись на верхней ступеньке лестницы, Бентли пошарил по карманам, извлек десятифунтовую купюру и сказал, засовывая ее в ладонь Гаса Уэйдена:
– Держи. Да не трать ее всю на свою рыженькую танцовщицу из кордебалета.
– Проиграл? – пророкотал за их спиной голос, в котором можно было уловить некоторое злорадство.
Оглянувшись, Бентли увидел возвышавшуюся в дверном проеме внушительную фигуру Раннока. Гас, ничуть не смутившись, усмехнулся и объяснил, засовывая купюру в карман пальто:
– Ратледж держал пари на десятку, что крестные родители не смогут произнести все эти имена, не исказив хотя бы одно.
– Бентли! – Фредерика как следует ткнула мужа локтем в бок. – Ты опять за свое?
Он поморщился и бросил на нее нарочито печальный взгляд:
– А имеешь ли ты, Фредди, представление о том, сколько стоит прокормить и одеть сразу двоих детей? А потом расходы на образование. Выход в свет. Большое путешествие. Брачный контракт. Помяни мое слово: прежде чем все это закончится, одному из нас придется плясать на ярмарках, а другому – шарить по карманам в «Ковент-Гардене».
– Упаси бог! – простонал Раннок и, схватившись за грудь, спустился по лестнице.
Гас, оценив ситуацию, поспешил взять крошку Лусиану у Эви, державшей ее на руках.
Бентли, игнорируя все приличия, обнял жену за талию, и они вместе спустились по ступеням.
– Если ты доведешь Эллиота до сердечного приступа, Эви мне этого никогда не простит, – предупредила Фредерика. – Кстати, когда уговаривал меня выйти за тебя замуж, ты уверял, что богат как Крез.
– Я все потратил, дорогая, – признался Бентли и провел рукой по лацкану пиджака, – на одежду для церемонии крещения. Ты ведь знаешь, что, одеваясь у Кембла, можно остаться без штанов.
– Бентли Ратледж, ты отъявленный лжец!
В этот момент где-то возле локтя Бентли проскрипел тихий голос:
– Приветствую тебя, Заколдованный рыцарь!
Бентли медленно повернулся, испытывая нечто вроде суеверного ужаса. Хотя синьора уже неделю гостила у Кэтрин, на церемонии крещения не присутствовала. А теперь вот появилась перед ним, словно материализовавшись из воздуха.
Он улыбнулся и предложил ей руку:
– Доброе утро, синьора Кастелли.
К его удивлению, на морщинистом лице старухи появилась улыбка. Он и представить себе не мог, что такое вообще возможно.
– Близнецы! – радостно воскликнула синьора, хлопнув в ладоши. – Опять близнецы! Это у вас в роду!
Бентли улыбнулся.
– Я рад, что это доставляет вам удовольствие, мэм, и, несмотря на все мои шуточки, доставило огромное удовольствие и мне.
Старуха легонько подтолкнула его локтем и хихикнула:
– Да уж, плодовитые вы, Ратледжи! Я обдумала ту ситуацию, рыцарь, и теперь вижу свою ошибку.
– Ошибку, мэм? Я полагал, что вы даже слова такого не знаете.
Синьора искоса взглянула на него.
– На вопрос, который вы задали, карты не смогли ответить, ведь так? – напомнила она, широко разводя руки. – Поэтому я уж подумала, не утратила ли я свой дар!
