Неуловимая подача - Лиз Томфорд
Язык Кая скользит по моим губам, и я открываюсь, позволяя ему взять контроль. Это успокаивает так, как может меня успокоить только он.
Больше всего мне нравится в этом мужчине то, насколько он стабилен, насколько уравновешен. Он берет на себя ответственность, с которой у других нет сил справиться, в том числе помогает мне пережить этот момент. Мне нужно придумать, как перенять часть его стойкости, чтобы я могла взять это на вооружение, когда уеду.
Под конец Кай просто касается моих губ своими и отстраняется.
– Спасибо, – выдыхаю я.
– Ты меня так впечатлила, Миллер. И я тобой горжусь. – Он смеется, прижимаясь своим лбом к моему. – Не знаю, может, это звучит странно.
– Нет, не странно, – качаю я головой. – Как раз то, что мне нужно было услышать.
Кай был непреклонен в том, чтобы я вернулась к работе, поощрял меня и помогал, как мог. Какая-то часть меня хочет, чтобы он попросил меня остаться, продолжить заниматься тем, чем мы занимались последние два месяца, но большая часть меня рада, что он этого не сделал. В конечном счете это только навредило бы ему, если бы он стал просить большего, потому что, в конце концов, у меня нет выбора. Я должна вернуться к работе.
Я чувствую, что он собирается спросить еще раз, гадая, что со мной сегодня не так, но, к счастью, прежде чем он успевает это сделать, раздается стук в дверь спальни.
– Шеф, мы готовы.
Мы расстаемся, и я отворачиваюсь к зеркалу, провожу руками по волосам, чтобы их пригладить, а Кай возвращается в ванную, держа в руках мой поварской халат, идеально отглаженный одним из ассистентов.
Я не надевала этот халат уже несколько месяцев, и единственная причина, по которой я чувствую себя нормально, надевая его снова, заключается в том, что именно Кай распахивает его у меня за спиной, позволяя мне просунуть руки в рукава.
В отражении видно, как он облокачивается о дверной косяк, с гордой улыбкой наблюдая, как я продеваю каждую пуговицу в петлю.
Этот человек поддерживал меня все лето, стремясь помочь мне вернуться к работе на том уровне, на котором я хочу быть. Он постоянно напоминал мне, какую замечательную работу я выполняю, а ведь я почти забыла о ее существовании. В ресторанной индустрии не принято нянчиться, и я никогда не думала, что мне это понадобится. Но после двух месяцев работы с Каем я не могу представить, как буду работать без его поддержки, которая постоянно присутствует на кухне.
Когда я пытаюсь выйти из ванной, он обнимает меня за плечи, притягивает к себе и целует в лоб.
Откинувшись назад, я смотрю на него.
– Ты только что поцеловал меня в лоб, когда я была в поварском халате?
– Угу.
– Когда я носила этот халат, я заставляла плакать взрослых мужчин.
– О, в этом я не сомневаюсь, но девушки-боссы тоже нуждаются в поцелуях в лоб.
– Ты только что сказал «девушки-боссы»?
– Да, разве не так вы, ребята, говорите?
Это, наконец, вызывает у меня искренний смех, и я мгновенно чувствую себя легче, становясь самой собой.
– Даже не верится, что между нами всего семь лет разницы.
– Давай, – говорит он, выводя меня из ванной. – Иди и делай то, что у тебя получается лучше всего, чтобы мы могли выгнать этих людей из нашего дома.
Нашего дома.
– И под «тем, что у тебя получается лучше всего» я имею в виду, что ты стоишь и выглядишь фотогенично. Это не имеет никакого отношения к тому, что ты крутой кондитер.
Из моей груди вырывается еще один смешок, Кай ободряюще шлепает меня по пятой точке и направляется по коридору в гостиную, оставляя меня на кухне.
– За кухонный стол, шеф. – Сильвия указывает на мою исходную позицию.
Когда я нахожу свое место за кухонным островком, на столе выстраиваются стеклянные миски с сухими ингредиентами.
– Начнем с экшн-снимков. – Она ставит передо мной пустую стеклянную миску. – По одному. Разбейте туда яйцо.
Сильвия поворачивается, чтобы что-то сказать фотографу, но все, на чем я могу сосредоточиться, – это гостиная позади них, где Кай, Исайя и Макс наблюдают за происходящим.
Макс привлекает мое внимание и указывает на меня из-за объектива.
– М-м-м, – мычит он. Это единственная часть моего имени, которую он запомнил. – М-м-м!
Он извивается на руках у Исайи и, выскользнув из объятий дяди, устремляется на кухню. Уворачиваясь от осветителей и фотографа, обходит вокруг стола.
– М-м-м! – Макс, пошатываясь, направляется ко мне, протягивая ручки, чтобы я могла его обнять.
Я улыбаюсь шире, чем когда-либо за все утро, и наклоняюсь, чтобы взять его на руки.
– Привет, Букашка. Иди сюда.
– Нет! – гаркает Сильвия, когда я беру его на руки. – Оставь его! Ты помнешь халат!
Я замираю в центре на кухне, держа Макса на руках и недоверчиво глядя на эту женщину.
– Отпусти его. – Сильвия отворачивается, бормоча что-то себе под нос. – Детям здесь не место.
Я не двигаюсь, как будто эти слова заставили меня застыть на месте. Она не ошибается. Ресторан высокого класса – не место для детей. Время работы не располагает к поздним вечерним посиделкам и напряженным выходным. И теперь я понимаю, что именно поэтому у меня сегодня выходной.
Я знаю, какая жизнь ждет меня по возвращении, и даже если бы я захотела продолжить отношения с Каем, быть рядом с Максом в каком-то качестве, я не смогу этого сделать. На это не будет времени.
Передо мной заискивали критики и шеф-повара. Я привлекала их внимание, но сейчас я жажду только внимания маленького мальчика и его отца, но как только я уеду из Чикаго, они вернутся к своей обычной жизни, в которой я не участвую.
– Шеф, вы мнете свой халат, – указывает на меня Сильвия, положив другую руку на бедро.
Я начинаю понимать, что ее сегодняшнее поведение меня совершенно не устраивает.
– Ну, для этого и существует фотошоп, – огрызаюсь я, крепче прижимая к себе Макса.
– Я его держу. – Кай незаметно оказывается рядом со мной и забирает сына. – Мы увидимся с Миллер после того, как она закончит работать, хорошо, Букашка?
Сильвия раздраженно выдыхает, качает головой и переставляет стеклянные миски.
Стажер Эрик одаривает меня сочувственной улыбкой, в то время как фотограф смотрит на экран своей камеры, улыбаясь сделанным снимкам.
Затем я замечаю, как Кай и Макс выскальзывают через заднюю дверь, чтобы снова выйти на улицу, и мое ужасное настроение разгорается в полную силу.
Когда я стою на кухне, до меня доходит ошеломляющее и в то же время пугающее осознание. Подозрение, что я буду так себя чувствовать, у меня крепло все лето, но сейчас как будто рассеялся туман, и солнце осветило правду.
Ни одна моя частичка не хочет находиться на кухне. Я хочу быть только с ними.
33
Кай
Сегодня у Миллер день рождения, и все началось именно так, как я и хотел, – с моего лица у нее между ног.
Из-за этой женщины я превратился в чертового придурка. Настолько, что, когда она ушла, чтобы встретиться за завтраком с Монти, я провел все утро на кухне, занимаясь тем, чем обычно занимается она, – пек ей праздничный торт.
Миллер, как правило, говорит людям о своей любви через еду, которую она готовит, поэтому я решил, что раз уж мне не разрешено сказать ей об этом вслух, я покажу ей это так же, как показывает она.
Как я уже сказал, я превратился в чертового придурка.
Но, помимо дня рождения Миллер, это еще и День семьи. Организация «Воинов» открыла часть поля у третьей базовой линии, чтобы семьи и друзья могли пообщаться. Ассортимент блюд граничит с нелепостью, здесь предлагается все, что только можно пожелать. Есть открытый бар, где можно заказать напитки, и фотобудка.
День семьи, как правило, является моим самым нелюбимым днем в календаре. Каждая команда, за которую я играл, проводила его. Немного неловко, когда со мной на встречу никто не приходит, особенно учитывая, что у остальных моих товарищей по команде есть братья, сестры, партнеры и родители. Но до Макса моей единственной семьей оставался Исайя, а у него всегда был собственный сезон. В прошлом году мы играли вместе, а в этом году у нас есть мой сын.
И хотя формально Миллер
