Сахар и золото - Эмма Скотт
«Так много боли…»
Мне показалось, что я только уснула, когда охранник прошелся по камерам, будя всех свистом. Мы вылезли из постелей и встали по стойке смирно для переклички. Я принялась рассматривать соседок по койкам. Рядом стояла афроамериканка примерно моего возраста, нижнюю койку занимала латиноамериканка чуть старше сорока. Еще возле нас обнаружилась светлокожая девушка с бритой головой и синими татуировками, заканчивающимися на шее и запястьях. Она одарила меня хитрой и расчетливой усмешкой.
«Неопасные, – напомнила я себе. – Здесь нет опасных преступниц».
Шагая на завтрак, я почувствовала на себе взгляд девушки. Ее бейджик гласил «Таггерти».
По коридорам нас повели в столовую. Завтрак оказался скудным: яичница-болтунья, твердое печенье, приготовленные в микроволновке сосиски и стакан сока. Я взяла свой поднос. Меня не покидало ощущение, что я в школе. Новенькая, которая еще не заимела друзей и понятия не имела, за чей столик сесть. Я выбрала тот, за которым почти не было людей за исключением трех женщин. Сев, я ссутулила плечи и не поднимала глаз от тарелки. Надеялась, что так на меня никто не обратит внимания.
– Эй, Розочка, кто тебе сказал, что ты можешь к нам подсесть?
Я опустила глаза.
– Эй, я с тобой разговариваю.
– Посмотрите на эту девицу, – подхватил кто-то. – Анорексичка?
– Скорее булимия, – вклинилась другая. – Зря только ест.
Я покосилась на темноволосую женщину с жестким взглядом. Она сидела рядом с моей сокамерницей Таггерти. На ее бейджике значилось Брукс. А третью звали Васкез.
На моем бейдже стояла фамилия мужа – Дэниелс. Жаль, что не моя фальшивая фамилия или данная при рождении.
Таггерти поднялась со скамейки и пальцами ухватила угол моего подноса.
– Булимия, – авторитетно заявила она, цокнув языком. – Пища просто пропадает даром. Розочка все равно выблюет ее при первой же возможности, не так ли? Когда ты поразмыслишь над этим, – она подтащила поднос к своему концу стола, – то поймешь, что мы делаем тебе одолжение. Спасаем от чистки.
Таггерти поделила мою еду между другими сокамерницами, а затем вернула мне пустой поднос и сказала:
– Обращайся.
После завтрака я отправилась к тюремному магазину. После оплаты штрафа у меня ничего не осталось. Сбережения для поездки в Коста-Рику канули в лету. Я думала, Стив приедет и заберет оставшееся.
– Сникерс, пожалуйста, – попросила у местной продавщицы.
В этом небольшом магазинчике можно было приобрести закуски, средства гигиены и канцелярию. Бросив короткий взгляд на бейджик, продавщица вбила мою фамилию в компьютер, а после протянула в окошко шоколадный батончик.
Взяв его, я вернулась в камеру и забралась на койку. Латиноамериканка читала на кровати. Так же как и я, она молчала. Я проглотила батончик, но он не утолил голод. К тому же нервы натянулись до предела.
Раздался еще один свисток, на этот раз на прогулку. Здесь соблюдался строгий распорядок дня. Кто-то постоянно говорил, куда идти и что делать. Словно грубая рука толкала, стоило только захотеть уединиться. Отыскав тихий уголок под деревом, я подтянула колени к подбородку, как будто старалась стать меньше.
«Невозможно притворяться три года, что тебя не существует, – мелькнуло в голове. – Мне нужно найти способ бороться со страхом, который душит меня как удав».
За прогулкой следовал душ. Сердце стучало в бешеном ритме, я едва могла дышать. Взяла полотенце, кусочек мыла и надела дешевые пластиковые шлепанцы. Встала в очередь. Через несколько минут явилась Таггерти со своими подружками, и их троица оказались у меня за спиной. Они хихикали и шептались, их внимание ощущалось подобно пронзающей меня стреле.
– Эй, Розочка, – позвала Брукс.
– Не, не Розочка, – возразила третья, Васкез. – Как звали ту модель, жившую до нашей эры? Та тощая британка? Стик? Стики?
– Твигги, тупица – фыркнула Брукс. – Твигги уже занято. Дэниелс нужно новое имя супермодели. Свинни. Свинни, ты супермодель? Это поэтому ты выглядишь так, будто не ела три года?
Стараясь игнорировать их, я ждала своей очереди.
У душевых кабинок не имелось дверей, только занавески. Обнаженные женщины ходили туда-сюда, словно мы были в тренажерном зале. Одна абсолютно голая заключенная задрала ногу на раковину, осматривая грибок между пальцев. Задавшись вопросом, сколько времени нужно провести в тюрьме, чтобы чувствовать себя здесь так же комфортно, как она, я понадеялась, что ответа на него никогда не узнаю.
Стоя в очереди, я крепко обмоталась полотенцем. Зайдя в кабинку, задернула шторку и принялась мыться. Мыло оставляло на коже тонкую меловую пленку. Я выдавила немного шампуня из дозатора на стене. Мои волосы были слишком длинными. Не думала, что смогу вымыть их нормально под слабым напором воды, но пришлось поторопиться – я хотела вернуться обратно и поскорее одеться.
Выключив воду, я потянулась за полотенцем. Оно исчезло. Выглянула из-за шторки и увидела Таггерти, Брукс и Васкез, до сих пор стоящих в очереди. На плече Таггерти болталось мое полотенце.
– Верни обратно, – произнесла я, стараясь, чтобы голос звучал максимально твердо. Но получилось довольно пискляво.
– Свинни-стесняшка, – хмыкнула Таггерти. – Не будь такой. В конце концов, ты супермодель. Давай, выходи, покажи нам свое тело.
Я понимала, что не стоит трусливо прятаться за занавеской. Но все равно мне потребовалась вся сила воли, чтобы отодвинуть ее и встать перед Таггерти.
– Дай мне полотенце, – потребовала я, вытянув руку.
Осмотрев меня с головы до ног, Таггерти усмехнулась.
– Мелкие сиськи. Свинни с маленькими сиськами.
– Боже, съешь сэндвич. Или десять, – поморщилась Васкез.
Каким-то чудом мне удалось не разорвать зрительный контакт с Таггерти, хотя по ощущениям я стояла в пламени.
– Верни мне полотенце, – повторила я.
На мгновение задержав на мне взгляд, Таггерти сорвала его с плеч и протянула его мне.
– Конечно. Держи.
Быстро схватив полотенце, я завернулась в него. Очевидно, следовало быть более бдительной, но меня целиком и полностью поглотило облегчение. Когда я устремилась прочь из душевой, Брукс слегка выставила ногу вперед и подставила мне подножку. Мне почти удалось удержаться, но дешевый шлепанец подвернулся под ступней, и я упала, приложившись щекой о твердую кафельную стену.
Место под глазом вспыхнуло болью, а Таггерти с подружками рассмеялись. Правая сторона неприятно пульсировала, а по щеке потекла струйка крови.
У входа в душевую материализовалась надзирательница.
– Двигайтесь, дамы. – Она посмотрела на меня. – Что здесь произошло? Дэниелс, тебе нужно в лазарет?
– Нет, все в порядке, – ответила
