Поглощенные туманом - Нана Рай
Ника вжимается в диван и боится разлепить губы. Любое неверное слово тянет за собой боль.
– Больше я не допущу такой ошибки, милая. – Габриэль снова устремляет на нее взгляд безумца. – Этой ночью ты будешь умолять меня о смерти, когда я отрежу тебе каждый палец, а затем доберусь до лица.
Она дергается и закрывает лицо связанными руками, боясь еще одного удара. Но мужчина не шевелится.
– Все эти годы я не забывал про тебя. Искал, где ты прячешься. Нашел твой сайт, но ехать за тобой в Россию – так скучно. Нет. Ты нужна мне была здесь, иначе месть получилась бы фальшивой.
– Мстить за то, что мне не повезло встретить тебя? – Ника поражается своей дерзости и от страха задерживает дыхание.
Габриэль хохочет. Подцепляет пальцами ее локон и легко отрезает ножом. Заточенное лезвие не ощущает препятствия. Сердце подскакивает до самого горла.
– Не забывай, детка. За каждое слово человек несет ответственность. И ты понесешь двойную.
Он чиркает ножом по плечу Ники, и она вскрикивает. Ткань расползается, оголяя рубиновый порез.
– Примерно полгода назад я познакомился с Джианной Карлини. Случайность, настоящее волшебство, – продолжает Габриэль, и в его устах последнее слово звучит богохульством. – Богатая итальянка легко влюбилась в меня и разболтала по пьяни о паранойе своей сестрицы. Я понял, как разыграть карты. Показал ей твой сайт, уверил, что ты и есть та девушка из пророчества, а дальше они все сделали за меня.
– Так это ты подстроил, – всхлипывает Ника.
Отчаяние дикой кошкой царапает душу.
– Разумеется, детка. Только ждать пришлось дольше и коротать дни в грязной гостинице, чтобы не светиться лишний раз. Я надеялся прижать старшую сестру, но она оказалась крепким орешком. И заявила, что не отдаст мне тебя, даже несмотря на шантаж. Она прекрасно знала, что у меня нет доказательств того, что это их семья стоит за убийствами. Но потом она сдохла, и я получил шанс забрать то, что принадлежит мне. Как видишь, их внутренние распри сыграли в мою пользу, и теперь ты здесь.
Габриэль хватает ее за руки и притягивает к себе.
– Иди сюда, – с придыханием произносит он. – Будешь хорошей девочкой, и я развяжу тебе руки.
Он впивается губами в шею Ники. Одной рукой наматывает волосы на кулак, а второй скользит лезвием по груди вниз, царапая чимаруту. Его мокрые губы оставляют на шее алый след. Ника не видит, но чувствует, как место поцелуя наливается кровью.
Она вскрикивает, когда нож рвет водолазку, оголяя черный бюстгальтер. Габриэль жадно поглощает Нику глазами, затем толкает на диван. Из кармана джинсов вытаскивает смятую пачку дешевых сигарет и зажигалку. Нож засовывает за ремень. Чиркает зажигалкой, и Ника затравленно смотрит, как огонек сигареты разгорается красной точкой. Она знает, чем это грозит.
– Ты убил таксиста? – выдыхает она, стараясь отвлечь его.
Но не выходит. Габриэль наклоняется к ней и прижигает нежную кожу на груди. Ника кричит, взмахивает руками и получает еще одну оплеуху. Кровь наполняет рот, и она сплевывает на пол. Съеживается в комок, стараясь прикрыться, но грудь горит огнем, там, где на ней алеет точка.
Габриэль удовлетворенно закуривает.
– Разумеется нет. У меня не было времени заметать лишние следы. Я оставил ему записку, и если он умный парень, то, как только очнется, забудет обо всем. Твои вещи я забрал. Так что думаю, он давно дома. В любом случае если заявят о твоем исчезновении, то все проблемы падут на графа. Официально я отдыхаю в другом городе. Меня нет. Я – призрак.
Которого вижу только я.
А следующая мысль не менее страшная.
Я умру.
– Почему я? Ты три года ждал, чтобы заполучить меня? Неужели только из‑за мести?
– Почему? – Габриэль скалится, обнажая ядовито‑белые зубы. – Месть, конечно, самое сладкое чувство на свете, но твой побег не давал мне покоя. Знаешь, я ведь тоже человек, у которого есть страхи. Я не мог жить, зная, что остался живой свидетель моим «забавам».
– Но ты ведь не убийца, ты сам сказал.
– Нет, – мужчина хватает ее за волосы и прижимает к себе спиной, – но я делаю так, что мои «игрушки» убивают себя сами, – горячо шепчет он. Острые пальцы скользят по коже, оставляя красные следы. – Ты – моя. Моя! И никакой граф не смеет касаться тебя.
Он дергает волосы вниз, и Ника падает на колени, а горло пересыхает от крика.
– Умоляй меня! Умоляй! – орет Габриэль, и слюна брызжет во все стороны.
– Отпусти, прошу…
Ника не понимает, плачет она, или рыдает, или кричит, или сходит с ума. От боли перед глазами прыгают солнечные круги. Габриэль вновь поднимает ее на ноги, и следующий удар приходится под ребра. Потом его пальцы обхватывают шею Ники и сжимаются железным обручем. Сдавленный хрип рвется с губ, давление бьет по глазам, и голова будто разрывается.
Он отпускает ее, и Ника, подкошенная, падает на диван, давясь кашлем.
Она в ловушке, она в ловушке, она в ловушке…
– Кто здесь? – рявкает Габриэль и щурится в сторону двери, которая прячется в углу комнаты.
Тихий вздох выдает присутствие женщины. И Ника чувствует знакомый древесно‑сладкий аромат духов.
– Вы так и не поняли, Габриэль. Со мной не торгуются.
Тихий выстрел сшибает мужчину наземь. Ника с ужасом смотрит, как лужа крови расплывается вокруг головы Габриэля. Нож так и остается в стиснутых пальцах мужчины. Чувство дежавю накатывает волной.
– Он жив, – хрипит Ника.
– Не думаю. Мой пистолет хоть и маленький, но с такого расстояния весьма смертелен. – Из темноты выходит женщина, в руках сжимая дамский пистолет.
– Джианна? – Ника не понимает, от чего дрожит. От облегчения, что все закончилось. Или от страха, что все только начинается.
Графиня хмыкает и с презрительной улыбкой качает головой:
– Я думала, вы умнее, Ника. А вы – простодушны так же, как и Стефано.
Глава 29. Судьба в подарок
Один мучитель сменился на другого. Так просто.
Стяжки продолжают сжимать запястья, вырисовывая на них саднящие полосы. Ноги занемели. Саднят царапины, губы разбиты в кровь, ожог на груди напоминает о себе тупой болью. На плечи наброшен колкий плед, чтобы прикрыть разорванную одежду.
За окном автомобиля на небе, усеянном белесыми облаками, горит яркий круг солнца, но совсем недавно Ника видела, как занимается рассвет и робкими лучами прогоняет тьму.
Периодически усталость наваливается на Нику, и она
