Неуловимая подача - Лиз Томфорд
Он улыбается мне, такой милый и сексуальный, как будто и вовсе не расстроенный тем, что я прошлой ночью выгнала его из постели.
– Только проснулась?
– Да. – Я отворачиваюсь от него и, воспользовавшись висящим на стене ростовым зеркалом, быстро собираю волосы в узел. – Кажется, кто-то здесь вчера меня измотал.
– Что ж, это кажется справедливым. – Кай занимает место за моей спиной, глядя на меня в зеркало. – Потому что ты изматываешь меня каждый день.
Я улыбаюсь нашему совместному отражению. Меньше всего мне нужно, чтобы Кай зашел сюда и заговорил о том, как мы занимались любовью, или о чем-то подобном. Что мне действительно нужно, так это чтобы он устроил мне разнос.
Он наклоняется и целует меня в обнаженную шею.
– Доброе утро.
– Привет. – Я прижимаюсь к нему. – Ты принес мне кофе?
– Чай-латте. – Он протягивает чашку через мое плечо и вкладывает ее мне в руку.
– Откуда ты узнал, что я люблю чай-латте?
– Ты пила его в день нашей первой встречи, когда твой отец пытался пристроить твою задницу ко мне на все лето.
На моих губах появляется улыбка. Какой он наблюдательный.
– Спасибо.
Прежний веселый блеск в глазах Кая сменяется озабоченностью.
– Ты в порядке?
– Это ты насчет…
– Ты в порядке после того, что произошло прошлой ночью?
Улыбка медленно расползается по моим губам, я смотрю на него в зеркало.
– Более чем в порядке.
Его беспокойство улетучивается, а в ухмылке появляется что-то мальчишеское.
– Да?
– Да.
– Не возражаешь повторить?
Боже, он такой милый, такой застенчивый со своим вопросом.
– Я бы хотела, чтобы это повторилось.
Сейчас он широко улыбается, всего месяц назад я и не подозревала о существовании такой его улыбки.
Улыбки, в которой сквозит надежда, напоминая мне о том, через что прошел этот мужчина в своей жизни, и о том, что я не могу стать следующей, кто причинит ему боль, когда уйду.
– Но, – перебиваю я, – думаю, у нас должны быть какие-то правила.
– Разве мы не поняли, что не очень-то хорошо умеем их придерживаться?
Я приподнимаю бровь.
– Ладно, – усмехается он. – Я не очень-то хорошо умею их придерживаться.
– Я думаю, было бы неплохо, знаешь ли, убедиться, что мы оба понимаем, что это такое.
– Доверься мне, Миллер. Ты совершенно ясно дала понять, что это для тебя, и я сказал, что не против. Я буду воспринимать наши отношения как нечто временное.
– Никаких ночевок, – начинаю я.
– Да. – Его тон совершенно равнодушен. – Я уже это понял.
– Никаких поцелуев, если мы не встречаемся. Без ППЧ[63].
Он сужает глаза, глядя в отражение.
– Хотя мы всегда были немного эмоциональны.
– Верно, но теперь, когда мы спим вместе, я думаю, это должно прекратиться. Ну, знаешь, чтобы не нарушать правила.
– Просто чтобы я мог внести ясность: эти правила для того, чтобы напоминать мне о сути нашего маленького соглашения, или они – для тебя?
Господи, этот мужчина сводит меня с ума тем, насколько глубоко он может проникнуть в мои мысли и понять их логику. Конечно, я не хочу причинять ему боль, зная, на скольких людей он рассчитывал и они после этого ушли. Более того, после прошлой ночи я думаю, что мне необходимы эти правила, чтобы установить границы и не привязываться, когда у меня для этого нет места в моей жизни или карьере.
Я никогда раньше не беспокоилась по этому поводу.
– И наконец, – тороплюсь я, мне нужно соблюсти самое важное правило из всех, – это закончится в тот момент, когда я уеду из Чикаго на свою следующую работу. После того, как все будет сказано и сделано, никаких громких признаний в любви. Мы наслаждаемся друг другом, но мы точно помним, что это такое. Летняя интрижка.
– Летняя интрижка, – повторяет он. – Ты уезжаешь, и все вот так просто заканчивается?
– Вот так просто.
Кай колеблется.
– Если это то, чего ты хочешь.
Так и есть, и даже если он не признается в этом прямо сейчас, он тоже этого хочет. В долгосрочной перспективе им с Максом нужен кто-то надежный. Мы оба знаем, что этот кто-то – не я.
– Ты знаешь. – Ладонь Кая опускается в боковой вырез моего комбинезона, задевая ребра и живот. – Сегодня вечером я на подаче.
– Я в курсе.
– И бейсбольные предрассудки – это не шутка. Я не могу рисковать.
Он проводит кончиками пальцев по моему животу, а потом его большой палец касается моего уже затвердевшего соска.
Я снова прижимаюсь к его груди.
– О чем ты говоришь?
– Я говорю, что не могу нарушить заведенный порядок. – Он целует чувствительную кожу чуть пониже моего уха и непринужденно расстегивает одну из бретелек на моем плече. Ткань распахивается, открывая обнаженную грудь, и Кай смотрит прямо на меня в отражении. – Если я сегодня буду хорошо подавать, я стану считать, что это из-за вчерашнего вечера, и мне придется провести остаток лета, входя в тебя при каждом удобном случае. Ну, знаешь, из-за суеверий.
– А если ты будешь подавать плохо?
Он улыбается, прижимаясь к моей коже.
– Нам просто придется продолжать спать вместе, пока мы не поймем, что мы делаем не так.
Я хихикаю над его логикой. Именно хихикаю. Как влюбленная школьница.
Кай проводит рукой по моей груди и животу, опускаясь все ниже. Он не торопится, исследуя мою кожу, прикасаясь и целуя меня, пока его средний палец не касается моего клитора. Он нежно кружит вокруг него, возбуждая меня, но ласка отличается от прошлой ночи. В этих движениях нет ничего поспешного или неистового. Они медленные и изучающие.
Я прижимаюсь к нему спиной и кладу ладонь на его шею.
Кай что-то мурлычет мне на ухо, и я уже собираюсь уронить чай прямо на пол, чтобы обеими руками исследовать его, но тут раздается стук в дверь, и мы оба останавливаемся.
Я уверена, это его брат и сын.
Кай убирает от меня пальцы, подносит их ко рту и облизывает, не отрывая от меня взгляда в зеркале.
– Боже, какая же ты вкусная.
– Кто ты такой, черт возьми, и откуда взялся этот тип?
Одной рукой он застегивает мою лямку.
– Я был здесь все это время. Просто забыл, каково это – получать удовольствие от жизни.
Снова раздается стук в дверь.
– И я никогда не получал такого удовольствия, как от секса с тобой. – В завершение он целует меня в висок, прежде чем направиться в свою комнату, но оборачивается, чтобы еще раз взглянуть на меня в зеркало. – А теперь, черт возьми, надень что-нибудь, пока я из-за тебя не пропустил свою игру.
Со светлой, расслабленной улыбкой он закрывает дверь между нашими комнатами.
Все, что я могу сделать, – это посмотреть на себя в зеркало и попытаться понять, кто, черт возьми, смотрит на меня в ответ. Потому что прямо сейчас я не вижу никаких признаков женщины, которая пять недель назад появилась в Чикаго.
– А вот и мой парень! – слышу я из-за двери голос Кая.
– Папа!
– Тебе было весело с дядей?
– М-м-м, да, – произносит Макс, используя новое слово, которое он выучил на прошлой неделе.
– О боже, – Кай шумно выдыхает, и я не вижу их, но могу представить, как он крепко прижимает сына к груди. – Макс, я так по тебе скучал.
Я снова смотрю на свое отражение и вижу женщину, которая без ума от маленького мальчика и его отца.
Исайя смеется.
– Тебе без него было так скучно, да?
Кай молчит.
– Почему ты так выглядишь? – спрашивает его брат.
– Я никак не выгляжу.
– Я почти забыл, что у тебя есть зубы, я давно не видел, чтобы ты так улыбался.
– Прекрати.
– Боже мой, неужели ты… – Исайя переключает внимание. – Горячая няня! Почему мой брат улыбается как идиот?
Я слышу его шаги, приближающиеся к моей двери, набираю скорость и мчусь к ней. Я запираю ее как раз в тот момент, когда он поворачивает ручку.
– Миллер Монтгомери, это ты виновата?
Я закрываю рот ладонью, не желая, чтобы Исайя узнал, что я здесь.
Он снова дергает дверь.
– Исайя, прекрати, – смеется Кай.
