Контакт на случай ЧП - Энтони ЛеДонн
– Да. Вот именно. Чужая душа – потемки, что было – то прошло, и дальше в том же духе. – Она выгибает бровь. – Так ты собираешься смотреть, как я моюсь, или тебе достаточно было поглазеть на мою задницу?
Подношу ладонь к уху.
– Спасибо тебе, Том, что помог мне с неприятной раной у меня на спине.
– Лоло знает, сколько внимания ты к себе требуешь? – Кэтрин отмахивается от меня рукой.
Лоло. Вот напоминание, почему мне нужно уйти наконец из этой ванной, подальше от Кэтрин. Закончить, что бы это ни было.
Не успеваю выйти из комнаты, как дверь захлопывается почти что у меня перед носом. Слышу, как щелкает замок, и закатываю глаза.
– Это немного перебор, тебе не кажется? Или ты думаешь, что я не удержусь и вломлюсь поглядеть еще на твои старушечьи трусы?
– Меня больше волнует, что ты можешь вломиться поглядеть на меня без старушечьих трусов, – доносится до меня.
Прежде чем я успеваю ответить, Кэтрин включает воду. Подхожу обратно к сумке и снова достаю кольцо. Не раскрываю коробочку, просто сажусь и смотрю на нее, пытаясь сосредоточиться на кольце и на своих отношениях с Лоло.
Только разговор с Кэтрин никак не идет у меня из головы.
Мне было не все равно! Конечно, мне было не все равно!
Закрываю глаза. Если бы… если бы я знал все это. Если бы она что-то сделала по-другому. Если бы я поступил иначе…
Раскрываю коробочку и смотрю на идеальный бриллиант.
Снова ее захлопываю. Вместе с навязчивой мыслью, что это не то кольцо.
Не для той женщины.
29. Кэтрин
24 декабря, 00:19
Оказывается, то, что после сотрясения целые сутки нельзя спать, – это миф. Так больше никто не делает. Современная медицина говорит, что все «зависит от обстоятельств».
Из-за того, что я потеряла сознание, мне нельзя было спать до обычного времени, когда я ложусь, а потом просто кто-нибудь должен был периодически будить меня ночью.
И хоть последняя часть меня совсем не радует, особенно потому, что из-за необходимости не давать мне спать наше приключение и началось, но я все равно ждала этого момента весь день.
Час назад я с ног валилась от усталости.
Но что произошло, когда я наконец легла в постель? Сна у меня ни в одном глазу.
Матрас здесь неровный. Простыни жесткие. Одеяло… лучше не думать об одеяле. К тому же я обычно сплю на спине, а с моей раной это невозможно.
Осторожно переворачиваюсь на другой бок и заставляю себя закрыть глаза. Только чтобы сразу их распахнуть.
Я забыла свои каппы.
Я никогда не забываю про свою стоматологическую смирительную рубашку, хотя сегодня это, наверное, простительно. И мне почти удается себя простить, но я вдруг понимаю…
Каппы абсолютно не привлекательны.
Открываю глаза и скольжу взглядом по кровати Тома. По кровати, на которой он будет спать. Всего в нескольких футах от меня. После душа. Который уже затянулся минут на двадцать, потому что Том все еще любит мыться подолгу. Душ для него всегда был скорее марафоном, чем спринтом.
Не думай об этом, не думай об этом…
Не-а. Поздно. Я об этом думаю. О голом Томе. В душе.
Интересно, он все еще спит нагишом? Надеюсь, что нет. Очень надеюсь, что нет.
Мои непривлекательные каппы нужны мне, как никогда раньше.
Заставляю себя вылезти из кровати и тащусь к своему чемодану, который Том водрузил на шаткую подставку для багажа, пока я была в душе. Копаюсь, пока не нахожу фиолетовый футляр. Вставляю верхнюю и нижнюю пластины себе в рот.
Разворачиваюсь. Стресс после тяжелого дня, позднее время и обезболивающие, которые я только что приняла, по-хорошему, должны меня вырубить. Я должна двигаться к постели прямой наводкой.
Вместо этого смотрю на кровать Тома. Там лежит его сумка. Сумка, которую он странно оглаживал весь день, когда думал, что я не вижу.
Мне не стоит этого делать. Совсем не стоит.
Я все равно делаю.
Подхожу к сумке, быстро оглядываюсь на все еще запертую дверь ванной, за которой продолжается его бесконечный душ, и расстегиваю пряжку.
Кое-что о Томе я узнала почти сразу: он совсем не может сохранять спокойствие, когда пытается что-то скрывать. Во всем мире не найдется такого же болезненно неловкого и очевидного индивидуума, как Том в тот год, когда он пытался спланировать вечеринку-сюрприз на мой день рождения.
А еще он каждый год разыгрывал целый спектакль вокруг того, что у него совсем нет времени покупать мне подарок или что-то планировать. Это означало, разумеется, что он задумал что-нибудь чрезмерно вычурное в обоих случаях.
Чем больше он хочет что-то спрятать, тем очевиднее это становится. Видимо, за прошедшие после нашего расставания несколько лет это совсем не изменилось, потому что он весь день вел себя с этой сумкой как клоун.
Что бы там ни лежало, Том не хочет, чтобы я об этом знала. Если подумать, я делаю ему одолжение – он наконец сможет расслабиться и не притворяться. Да он благодарить меня должен…
Ладно, ладно. Дело не в Томе.
Дело во мне. И в том, что я практически сгораю от любопытства.
Открываю сумку. Внутри обычный набор. Ноутбук. Органайзер, в котором у него аккуратно сложены все провода. Книжка о каком-то очень значимом бейсбольном сезоне. Скукотища.
Старый выпуск «Нью-Йоркера». Качаю головой. Том всегда читал «Нью-Йоркер» с отставанием.
Айпад, скорее всего, разряженный, потому что Тому нравится сама концепция айпада, но он им никогда не пользуется.
И…
Маленькая бирюзовая коробочка, которую я узнала бы где угодно. Из магазина, мимо которого я хожу каждый день. Того самого, где сегодня играла жуткая версия Silver Bells.
Но появившийся у меня в животе узел никак не связан с песней. Не нравится мне этот узел. Совсем не нравится.
«Пожалуйста, пусть это будут серьги, – молю я любое божество, которое меня слышит. – Или еще лучше: запонки для отца…»
Открываю коробочку и осознаю, что затаила дыхание, только когда воздух со свистом покидает мои легкие.
Не серьги. Не запонки.
Кольцо. Помолвочное.
Оно… что сказать, оно красивое.
И огромное.
Видимо, в этот раз Том решил не мелочиться.
Выбрал бриллиант побольше.
Ах да, и эмоционально грамотную жену заодно!
Закусываю губу и достаю кольцо из футляра, чтобы рассмотреть как следует. Оно и правда прекрасно. Не сказать, чтобы я разбиралась в бриллиантах, но, глядя на этот,
