Порочный красный - Таррин Фишер
Моя мать смотрела на меня с удовлетворением, пока Кортни мазала мои губы новой помадой.
– Почти все уже здесь. Это будет самая впечатляющая свадьба года, я могу тебе это гарантировать.
Я расплылась в улыбке.
– И самая красивая невеста, – добавила моя сестра, нанося на мои щеки румяна.
– И самый сексуальный жених, – бросила через плечо Катин.
Я захихикала, признательная им за поддержку.
– Что ж, будем надеяться, что на этот раз ей удастся удержать его, – сказала моя мать. Катин уронила щеточку-аппликатор для нанесения туши на ресницы.
– Мама! – рявкнула Кортни. – Это так неуместно. Неужели ты не можешь не вести себя как стерва?
Мне такое замечание не сошло бы с рук. Моя мать нахмурилась, глядя на свою любимую дочь. Я поняла, что между ними назревает ссора.
Я положила ладонь на предплечье Кортни. Мне не хотелось, чтобы сегодня происходили ссоры. Я хотела, чтобы все было безупречно. Я проглотила обиду и улыбнулась своей матери.
– Мы с ним любим друг друга, – уверенно возразила я. – Мне не надо ни за что держаться. Он мой.
Она подняла свои безукоризненные брови и плотно сжала губы.
– Всегда есть что-то такое, что они любят больше, – сказала она. – Будь то женщина, или машина, или…
Она замолчала, но я мысленно закончила ее речь: или другая дочь.
Кортни, не ведающая, что наш отец оказывает ей предпочтение, продолжала румянить мои щеки.
– Ты так цинична, мама. Не все мужчины такие.
Моя мать снисходительно улыбнулась своей младшей дочери и провела ладонью по ее щеке.
– Нет, любовь моя, – проворковала она, – с тобой они и впрямь не такие.
Я поняла, что она имеет в виду, а Кортни нет. Я смотрела на ее ладонь на щеке моей сестры, и мне было больно. До меня она дотрагивалась редко. Даже будучи маленькой, я считала, что мне повезло, если в мой день рождения она обнимала меня. Отвернувшись от них, я подумала о Калебе. И мне сразу же стало лучше. Сегодня мы создадим нашу собственную семью. Я никогда, никогда не буду относиться к моему ребенку так, как они относятся ко мне. Независимо от обстоятельств. А Калеб станет самым лучшим отцом. И я буду оглядываться на мою прежнюю жизнь из счастливой новой жизни. Калеб.
У меня был он. Да, возможно, больше у меня никого не было, но мне было достаточно его одного.
За пять минут до того, как должна была начаться церемония, послышался стук в дверь. Моя мать уже ушла, и со мной находились только Катин и Кортни.
Кортни побежала к двери, чтобы посмотреть, кто это, пока Катин помогала мне надеть туфли.
Она вернулась, улыбаясь.
– Это Калеб. Он хочет поговорить с тобой.
Катин покачала головой.
– Ну нет! Он не должен видеть ее сейчас. Я разведена, и знаешь, что? Я позволила этому засранцу увидеть меня до того, как мы поженились. – Она сказала это буднично, как будто это было единственной причиной того, что ее брак распался.
Я посмотрела на дверь, и мое сердце учащенно забилось. Я не возражала.
– Вы обе можете спуститься. Я присоединюсь к вам через минуту.
Катин сложила руки на груди, всем своим видом давая понять, что она не сдвинется с места.
– Катин, – сказала я, – Брайан оставил тебя из-за того, что ты спала с его братом, а не из-за того, что он видел тебя в свадебном платье. Так что давай уходи.
Кортни схватила Катин за руку и, прежде чем та успела возразить, вытащила ее из комнаты.
Я разгладила свое платье, быстро взглянула в зеркало и пошла к двери. О чем он хочет поговорить со мной? Мне вдруг стало не по себе. А что, если он хочет все отменить? Есть ли вообще веская причина для того, чтобы жених захотел поговорить с невестой перед самой свадьбой, до того, как он женится на ней?
Я чуть-чуть приоткрыла дверь.
– Ты не должен меня видеть, – сказала я.
Он рассмеялся, и я сразу же вздохнула с облегчением. Если мужчина смеется, значит, он пришел к своей невесте не для того, чтобы порвать с ней.
– Повернись ко мне спиной, – предложил он. – А я войду задом.
Я повернулась спиной к двери и сделала несколько шагов в глубь комнаты. И услышала, как вошел Калеб. Он встал, прижавшись спиной к моей спине. Он взял меня за руки, и мы простояли так целую минуту, прежде чем он заговорил.
– Я сейчас повернусь, – сказал он.
– Нет, не надо!
Он засмеялся, и я поняла, что он прикалывается.
Я сжала его руки. Он сжал мои.
– Леа. – Он произнес мое имя так, что я закрыла глаза. В его устах все звучало прекрасно, но особенно это относилось к моему имени.
– Да? – тихо проговорила я.
– Ты любишь меня или представление обо мне?
Я напряглась, и он погладил мои руки большими пальцами.
Я попыталась высвободить руки, потому что хотела увидеть его лицо, но он держал их крепко и не отпускал.
– Просто ответь на мой вопрос, дорогая.
– Я люблю тебя, – уверенно сказала я. – А ты… ты нет?
О боже. Он собирается отменить свадьбу.
У меня сжалось горло. Я потупила голову, глубоко дыша.
– Я люблю тебя, Леа. Иначе я не попросил бы тебя выйти за меня замуж.
Тогда почему мы вообще ведем этот разговор?
– Тогда почему мы вообще ведем этот разговор? – неуверенно спросила я. Мой голос дрожал.
– Любви не всегда бывает достаточно. Я просто хочу удостовериться…
Его голос затих. Может, он говорил об Оливии? Мне захотелось кричать. Она была здесь, с нами, и это в день нашей свадьбы. Я хотела сказать ему, что ее нет, нет! У нее началась новая жизнь. Она… она… ничтожная сучка, недостойная его.
Любила ли я его?
Я вздернула подбородок. Да, любила… больше нее. Если ему надо об этом поговорить, то так тому и быть, я с ним поговорю.
– Калеб, – тихо проговорила я. – Есть одна вещь, о которой я никогда тебе не говорила. Это касается моей семьи.
Я сделала вдох и позволила правде наконец слететь с моих уст. Сейчас или никогда. Мои слова были пронизаны стыдом и мукой. Калеб что-то почувствовал и сжал мои руки еще крепче.
– Я приемная дочь.
Он дернулся, пытаясь повернуться ко мне лицом, но я удержала его. Я не могла сейчас смотреть на него. Мне надо было просто это сказать. Они могли войти сюда в любую минуту, и мне необходимо было закончить до того, как они
