Неуловимая подача - Лиз Томфорд
Она смеется.
– Ты бежала всю дорогу в город?
Она кивает, касаясь моей ладони, лежащей на ее щеке.
– Ты не можешь пропустить его первые шаги.
Черт возьми.
Теперь, когда уровень адреналина спадает, у меня физически ноет в груди из-за этой женщины. Она слишком добра к нам, слишком добра ко мне.
– Максик! – зовет мой братец, разрушая очарование ее присутствия и напоминая мне, что за нами наблюдает вся команда, включая отца Миллер. – Что ты здесь делаешь?
Я выдыхаю, наконец отводя от нее взгляд и поворачиваясь к парням позади меня.
– Судя по всему, он собирается пойти.
Вокруг домашней базы поднимается неистовый шум. Эта команда работает здесь с того самого дня, как я узнал о существовании своего сына. Они радовались каждому событию, и это, похоже, не исключение.
– Неси его сюда, и мы на это посмотрим! – кричит в нашу сторону Трэвис.
– Да, пусть он почувствует себя своим дядей, выходящим на поле после пробежки по базам!
– Ну, если быть точным, – вмешивается Монти, – пусть идет на вторую, раз уж Исайя ни разу не обогнул эту базу за последние пять игр.
Команда снова взрывается от хохота, устраивая моему брату разнос.
– Боже, Монти. – Исайя прижимает руку к груди. – Ну же, признайся, что ты одержим мной, раз так следишь за моими данными.
Легкая улыбка приподнимает уголки губ Монти. Миллер передает Макса моему брату, потом находит Кеннеди и восхищенно машет ей рукой. Она занимает свое место рядом с отцом, и Монти обнимает ее за плечи, стоя рядом и наблюдая. Остальные ребята не могут устоять и покидают свои места за площадкой для отбивания, чтобы образовать полукруг вокруг домашней базы.
Я опускаюсь на корточки прямо за ним, лицом к линии третьей базы, и Исайя опускает Макса всего в нескольких футах от меня. Мой сын все еще цепляется мертвой хваткой за пальцы моего брата, используя их для поддержания равновесия, но при этом смотрит прямо на меня, сверкая молочными зубами.
– Давай, Букашка, давай посмотрим. – Я широко раскрываю руки ему навстречу. – Иди ко мне.
Исайя убирает пальцы, но на мгновение задерживает их, позволяя Максу сохранить равновесие, прежде чем полностью отпустить. Обычно в этот момент Макс шлепается на пятую точку и принимается ползти, но он не сводит с меня глаз, его подрагивающие коленки пытаются удержать его в вертикальном положении.
Никто не произносит ни слова. На поле, где всего несколько мгновений назад бейсболисты чертовски шумно подначивали друг друга, воцаряется абсолютная тишина. Теперь они просто стоят позади меня как на иголках, ожидая, когда шестнадцатимесячный ребенок сделает шаг.
– Макс. – Я делаю жест руками. – Давай. У тебя получится. – Подняв руки вверх, чтобы сохранить равновесие, он неуверенно делает шаг правой ногой вперед. Она касается земли, и он делает то же самое левой.
Я чувствую, как на моем лице расплывается улыбка.
– Вот так-то. У тебя получается! Продолжай в том же духе!
Ребята за моей спиной волнуются. Это как предвкушение в важном девятом иннинге, когда мы проигрываем с нашим лучшим бэттером и надеемся на победу в отборочном цикле. Я считал, что для них это – просто первые шаги малыша. Но для меня это достаточно сильное напоминание о том, что он в порядке. Он растет, и я ничего не испортил. И хотя я ждал этого дня несколько месяцев, я не думал, что парни будут взволнованы так же, как и я.
Когда-то я считал, что рядом со мной нет никого, с кем можно было бы отметить хорошие моменты, и я не мог быть более неправым. Эти ребята все это время были со мной.
Макс шатается, как один из тех надувных парней, которых вы видите в автосалонах, но ему удается сохранять устойчивость. Он делает шаг вперед правой ножкой, покачивается и, удерживая равновесие, делает шаг вперед левой ножкой.
– Да, Макс! – раздаются позади меня первые приветственные крики.
– Отличная работа, Макс, – на моем лице расплывается улыбка. – Еще два больших шага, и ты здесь.
Боже, моя грудь готова разорваться от переполняющей меня гордости. Он делает это. Он действительно, черт возьми, делает это. Затем его маленькие ножки, обутые в клетчатые кроссовки, делают еще два шага на домашнюю базу, прямо в колыбель моих протянутых рук.
Команда за моей спиной сходит с ума от восторга.
– Здо́рово, Букашка! – Я с облегченным смехом прижимаю его к груди и покрываю поцелуями.
Я стою с ним на руках, и ребята аплодируют громче, чем я когда-либо слышал. Шум становится почти оглушительным, они прыгают друг на друга, толкая друг друга в грудь, как будто мы только что выиграли какую-то крупную игру или что-то в этом роде.
– Пошел, черт возьми! – Исайя запрокидывает голову и широко раскидывает руки.
Я напомню ему о том, чтобы он не ругался в присутствии моего ребенка, позже, а сейчас я хочу отпраздновать это событие.
Учиненный шум оказался для Макса слишком сильным, и его личико приобретает плаксивое выражение, нижняя губа дрожит, и он издает громкий вопль.
– Ох, дружище, – успокаиваю я, пытаясь скрыть смешок. Я прижимаю его к груди и провожу рукой по его волосам. – Все в порядке. Они просто рады за тебя.
Радостные возгласы немедленно стихают. Это занимает секунду, но довольно скоро лицо Макса отрывается от моего плеча. Он снова смотрит на них, и на его пухлые щечки возвращается улыбка, хотя в голубых глазках еще стоят слезы.
Ребята снова кричат «ура», стараясь не шуметь так пугающе громко, и пока они окружают моего сына вниманием, я оглядываюсь через плечо в поисках Миллер.
Она стояла с Монти, но теперь он один.
– Забери-ка его на минутку, – говорю я брату, передавая сына.
Я проскальзываю за клетку для отбивания мячей и направляюсь прямиком к своему тренеру.
– Куда она делась?
На его губах появляется раздражающе понимающая улыбка.
– Только что ушла. Спросила меня, закончилась ли тренировка, и сказала, что, по ее мнению, ты захочешь отвезти Макса домой.
Прежде чем он успевает добавить что-нибудь еще, я мчусь в дагаут, перепрыгиваю через ступеньки и бегу по коридору туда, откуда она пришла. Едва оказавшись в туннеле, который ведет к офисам, клубу и в конце концов к парковке, я замечаю обтрепанный подол ее обрезанного комбинезона.
– Миллер! Подожди.
Она разворачивается на каблуках, а я продолжаю преследовать ее, шипы моих бутс стучат по полу.
– Куда ты идешь?
Она показывает большим пальцем через плечо в сторону парковки.
– Домой.
Домой.
– Я имею в виду, к тебе домой, – поправляется она из глубины туннеля. Я продолжаю бежать и, как только добегаю до нее, притягиваю к себе, обнимая обеими руками за плечи. – Ты его видела? – спрашиваю я, и мои слова слегка заглушаются ее волосами. – Ты видела, как он пошел?
Она кивает, обнимая меня за талию.
– Он такой молодец.
– Спасибо. За то, что привела его ко мне. Я так рад, что не пропустил это.
– Я же тебе обещала.
Я задерживаюсь немного дольше, чем, вероятно, следовало бы, но рядом нет никого, кто напомнил бы мне о том, что нельзя так чертовски привязываться к этой женщине, поэтому я так и стою, сжимая ее в объятиях еще мгновение. В конце концов я отстраняюсь, все еще обнимая ее за шею, просто чтобы дать себе возможность как-то прикоснуться к ней. Я не знаю, что еще можно сказать, но я не хочу, чтобы она уходила.
– Коди хочет, чтобы ты дала ему уроки выпечки, – придумываю я.
– Правда?
– Да. Ты же знаешь, какой он, всегда пробует что-то новое.
– Я бы с удовольствием его научила! – В ее голосе столько волнения, лицо светится нетерпением.
– Я ему передам. Вы, ребята, могли бы как-нибудь заняться этим дома.
– Это было бы здорово. – Ее зеленые глаза сверкают в свете коридорных флуоресцентных ламп. – Я могла обучать только на кухнях, с которыми работаю по контракту, но это все работы высокой квалификации. Я думаю, было бы интересно поучить кого-нибудь основам. Ну, кого-нибудь,
