Контакт на случай ЧП - Энтони ЛеДонн
– Все в порядке?
Мужчина лет шестидесяти поднимает руку.
– У меня нога болит.
– Мне сейчас не до твоей чертовой подагры, Джим. Есть кто-то пострадавший?
Три четверти пассажиров поднимают руки.
– Кто-нибудь серьезно пострадавший? – нетерпеливо уточняет водитель.
Все руки опускаются, пусть и неохотно.
– Отлично. Ну, хоть какая-то хорошая новость среди плохих.
Мужчина на передних сиденьях поднимает руку, как школьник.
– А какие плохие новости?
Водитель зажигает сигарету и обводит ею задымленный автобус.
– Эта железная развалюха сегодня больше никуда не поедет. Мы застряли.
Кэтрин наклоняется ко мне и открывает рот, но я затыкаю ее ладонью.
– Молчи.
Она в кои-то веки меня слушается, но я и без того знаю, что она хотела сказать.
Все события, приведшие к этому моменту, кажутся сплошным ребячеством, потому что прямо сейчас мы черт знает где, в разбитом автобусе, да еще и в метель.
Вот теперь хуже точно некуда.
26. Кэтрин
23 декабря, 23:29
– Быть не может, чтобы мы шли в правильном направлении. Посмотри в телефоне, – велит мне Том.
– Ах так, значит. Теперь ты хочешь, чтобы я в него смотрела. Ты же всегда орешь мне, чтобы я жила в настоящем!
Том неверяще на меня оглядывается.
– Ты решила прямо сейчас обзавестись принципами? Когда мы потерялись на заброшенной дороге, на которую нога человека в последний раз ступала во времена президенства Гровера Кливленда?
Я слишком устала и мне слишком больно, чтобы отвечать ему, даже чтобы поделиться захватывающей информацией, что Кливленд – единственный президент, занимавший пост два срока с перерывом. Том терпеть не может, когда я рассказываю такие вещи, поэтому тот факт, что я упускаю возможность его позлить, очень многое говорит о моем состоянии.
Том останавливается, заметив, что мне тяжело тащить чемодан. Если эта дорога и встречалась когда-нибудь со снегоуборочной машиной, то уж точно не сегодня, и стремительно растущий уровень снега делает колесики на моем дорогом чемодане бесполезными. Том поднял свой почти сразу, как мы вышли из автобуса. Я сделала бы так же, но рана у меня на спине из «мучительно болезненной» сделалась, судя по всему, еще и «кровоточащей».
Том возвращается ко мне, двигаясь через снег с видом разъяренного воина, и без лишних слов забирает мой чемодан. Я с благодарностью ему это позволяю. Сейчас не время для моей любимой игры во «Все, что ты можешь, я сделаю лучше».
Полчаса назад меня приводила в ужас одна мысль о том, чтобы оставаться в разбитом автобусе с тридцатью взрослыми и четырьмя младенцами. Особенно учитывая разнообразие отвратительных запахов, отсутствие отопления и непрекращающееся нытье. Ныли, к слову, не младенцы.
Примерное время, за которое до нас доберется эвакуатор? Три часа, «плюс-минус».
Естественно, мы с Томом решили попытать удачу в метель. Возможно, наше решение нас погубит, потому что прямо сейчас…
Мы плетемся по неосвещенной, сто лет не используемой сельской дороге.
А еще мы заблудились. Серьезно так.
– Кэтрин, – резко говорит Том, – мне показалось, ты говорила, что мотель в десяти минутах ходьбы. Мы идем уже в два раза дольше. Далеко еще?
– Не знаю я! – восклицаю я. – Ладно! Не имею ни малейшего понятия!
– Так посмотри в чертовом телефоне! – снова кричит он.
Смахиваю снежинки с ресниц – не самое мое любимое занятие.
– У меня не ловит сеть.
– Что значит не ловит? – Том снова останавливается. Поворачивается. – В автобусе же ловила!
– Ну не знаю даже, Том. – Я широким жестом обвожу окружающую нас кромешную темноту и хлещущий снег. – Кажется, мы больше не в автобусе, а?
Вышло бы куда более едко, если бы я не стучала зубами, но Том все равно клюет.
– Ах, мы больше не в автобусе, говоришь? – саркастично повторяет он. – Интересно, кто же в этом виноват?
– Ну уж нет, – тычу я пальцем ему в лицо. – Не смей это на меня вешать! Ты был всеми руками за этот план. И давай честно. Даже это лучше, чем автобус.
«Пока что», – добавляю я про себя, потому что сегодняшний день по шкале ужасов постоянно превосходит сам себя.
– Знаешь, что странно? – говорит Том мне в лицо. – «План», на который я согласился, звучал как: «Эй, Том, тут мотель недалеко». – Он смахивает с лица снег. – Я знаю, у тебя сотрясение. Но с каких пор «недалеко» означает «полчаса пешком сквозь вьюгу»? Мы хотя бы в том направлении идем?
Обнимаю себя. Я слишком устала, чтобы спорить, поэтому говорю ему простую правду:
– Я не знаю.
Выгляжу и звучу я, должно быть, так же ужасно, как себя чувствую, потому что Том глядит на меня секунду, а потом ругается, тихо, а не громко, и не на меня, как наверняка хотел бы.
Он опускает наши чемоданы в снег и тянет меня за руки, пока я не поддаюсь.
Что-то бормоча себе под нос, Том снимает перчатки и грубо натягивает их на меня: сначала правую, потом левую.
Я тихонько всхлипываю от благодарности. У него не то чтобы очень хорошие перчатки. Они годятся для пятиминутной прогулки на работу, когда на улице освежающе-прохладно, но никак не для плутаний в метель. И все-таки они хоть немного защищают от лютого холода. Мне хочется плакать.
Не успеваю я поблагодарить его, как Том резко притягивает меня к себе.
Я врезаюсь в него и удивленно ахаю, а он расстегивает молнию на куртке, все еще что-то бормоча, а затем раскрывает свою куртку и укутывает меня ею, прижимая к груди.
– А я тебе говорил взять перчатки, – ворчит он. – Что ты мне ответила?
– Перчатки для хлюпиков, – говорю я, наслаждаясь его чудесным теплом.
– Вот-вот. Ну что, не передумала на этот счет?
У меня слишком стучат зубы, чтобы отвечать.
Чувствую, как что-то движется у моей щеки. Том достает телефон из кармана пиджака. Он держит его у меня за головой, одной рукой прижимая меня к себе.
– Помнишь, ты собиралась поменять оператора? – спрашивает он. – Потому что была уверена, что тогда у тебя перестанет пропадать сеть в лифтах?
Киваю.
– Ты поменяла-таки, да?
Снова киваю. Сеть все еще не ловит в лифтах, но об этом я молчу.
– Так вот, я был прав, – говорит Том. Звучит скорее устало, чем победоносно. – Я оператора не менял, и у меня есть две палочки, даже здесь.
– Ну поздравляю, – выдавливаю я из себя.
Том убирает телефон обратно в карман и отстраняется от меня. Сдерживаю стон из-за потери тепла.
– Пойдем. – Он потирает мои руки и кивает в противоположном направлении. – Мотель недалеко, в нормальном смысле, то
