Вернись ради меня - Коринн Майклс
– Хэдли всегда была идеальным ребенком. Младенцем она никогда не капризничала и начала спать всю ночь гораздо раньше, чем я, вероятно, того заслуживала. Она как будто следовала книжке о детях, которую я тогда читала, и преодолевала каждый рубеж ровно тогда, когда должна была.
Коннор улыбается:
– Кажется, она замечательная девочка.
– Ага, она и правда замечательная. Мне так повезло с ней. Я ведь так и не поблагодарила тебя должным образом за то, что ты позаботился о ней, когда она повредила руку. Ты нашел ее и привел домой. Для меня это много значит.
Коннор мягко раскачивает качели.
– Я бы никогда не оставил ее в таком состоянии. Да и я не то чтобы сильно люблю этот город, а она скрасила мое вынужденное возвращение сюда.
– Почему ты его не любишь?
Он пожимает плечами:
– Здесь слишком много воспоминаний.
Сказав это, Коннор на несколько секунд замолкает, а потом будто переключается:
– Знаешь, моя мама делала это каждое утро.
Я смотрю на него, пытаясь понять, что он имеет в виду.
– Она сидела здесь, – продолжает Коннор, – на этих качелях, и наблюдала за рассветом. Помню, как старался проснуться пораньше, чтобы прийти сюда с ней. Мама говорила, что в такие минуты ее совершенно ничто не беспокоит.
Я улыбаюсь, когда представляю его маленьким мальчиком, который приходил сюда, чтобы просто посидеть рядом с мамой.
– Думаю, детям важно проводить время со своими родителями. Мы с Хэдли всегда беседуем перед сном. Надеюсь, в будущем она тоже будет об этом вспоминать.
– С каждым из нас, братьев, мама проводила время по-особенному. Она пыталась сделать каждый наш день счастливым. Но ее не стало, когда мне было примерно столько же, сколько Хэдли.
Я касаюсь его руки:
– Мне так жаль, что ты потерял ее. Я видела твоего отца, но мне не удалось хорошо его узнать. Судя по всему, твоя мама была замечательной женщиной. Хотела бы я с ней познакомиться.
– Моя мама была святой. Я многого не помню, но те воспоминания, которые остались… они для меня все.
– Понимаю, о чем ты. Я тоже потеряла маму и знаю, как это тяжело. Она бы очень гордилась тобой сейчас. Да, мы друг друга совсем не знаем, но все то, что я увидела за последнее время, говорит о том, что ты хороший человек.
Как бы это объяснить… С тех пор как Коннор вернулся в мою жизнь, все поменялось. Может, это ничего и не значит; а может, это вселенная так намекает мне, что я облажалась, когда оставила его спящим в гостиничном номере восемь лет назад; или это родители подают мне знак свыше. Что бы это ни было, но за прошлую неделю Коннор помог мне больше, чем кто-либо другой с момента моего переезда сюда.
Он спас мою дочь и теперь меня. Он добр, и с ним я не чувствую себя маленькой и слабой. Даже сейчас Коннор ведет себя крайне деликатно: не давит, не учиняет допрос – мы разговариваем на отвлеченные темы.
Я так долго задавалась вопросами о нем, и вот он здесь. Появился ровно в тот момент, когда мне нужен был кто-то рядом.
Когда Коннор снова смотрит на меня, его взгляд кажется затравленным.
– Я правда надеюсь на это. Мы с братьями всегда старались жить так, чтобы она нами гордилась.
– Расскажи мне еще что-нибудь о ней, – прошу я.
Лучше поговорим о его маме, чем о моих родителях или о том, что случилось.
– Она пекла самые лучшие пироги. Каждый из нас получал на день рождения свой любимый пирог вместо торта. Даже подарки нас не волновали – главное, чтобы был пирог.
– Какой был твой любимый?
– Яблочный.
– У Хэдли тоже, – улыбаюсь я и снова смотрю в сторону окна. – Эта девчушка может сама справиться с целым пирогом. Конечно, мой по вкусу наверняка не настолько хорош, как у твоей мамы, но…
– Уверен, он идеален, Элли.
Я закусываю губу, чтобы та не дрожала, но это все слишком. Я больше не могу.
– Боже, Коннор, я ведь могла умереть, и кто бы тогда готовил для Хэдли пироги? Что бы с ней случилось, если бы… если бы ты не пришел? Как бы я простила себя за то, что ее мир в одночасье рухнул?
– Но ты не умерла, ты сейчас здесь.
Вина и боль бесконечно атакуют меня, оставляя в напряжении. Я так старалась предотвратить худшее, но ошиблась.
– Мне не стоило уходить от Кевина этой ночью. Если бы я была умнее и подождала…
– Чего? Что, как ты думаешь, случилось бы тогда, Элли? Мужчинам, которые используют кулаки против тех, кто слабее, плевать, когда это делать. Ты правильно поступила.
Я вытираю слезы с лица:
– Нет, неправильно.
Теперь он смотрит в сторону Хэдли, а потом вновь поворачивается ко мне.
– Ты поступила так, как было нужно, ради нее. Ты не дала ему навредить ей. Ты поставила Хэдли превыше всего, чтобы у нее всегда был пирог.
В груди болит, и дело не только в травмированных ребрах. Я чувствую себя беспомощной, растворяюсь, будто утренняя дымка, становлюсь ничем. Я так испугалась, что Кевин сдержит свое слово, что сама предоставила ему возможность именно это и сделать.
– Я пообещала себе, что, если он когда-нибудь тронет Хэдли, я уйду. Я поклялась, что никто и никогда не сделает ей больно, и посмотри…
Глазами, полными слез, я наблюдаю за малюткой, спящей на диване. Она укутана в одеяло, и лучик солнца освещает ее лицо.
– Я нарушила свое обещание и подвела ее.
Но я сделаю все, чтобы это больше не повторилось.
11. Коннор
– Прямо сейчас мы обещаем друг другу, – говорит Деклан, пока мы соединяем руки, образуя круг, – мы клянемся, что никогда не будем как он. Мы будем защищать все, что нам дорого, а еще никогда не женимся и не заведем детей. Согласны?
Шон быстро кивает:
– Да, мы никогда никого не полюбим, потому что можем стать как он.
Джейкоб крепче сжимает мое запястье:
– Мы никогда не будем использовать силу в гневе – только для самозащиты.
Я сильнее сжимаю пальцы вокруг рук Деклана и Джейкоба, давая свой обет:
– Мы
