Семь ночей - Евсения Медведева
И я расслабилась. Расползлась тряпочкой по нему, повторяла редкие вдохи и шумные тягучие выдохи. Подо мной расправлялась мощь его груди, дарящая опору, надежность и силу. В нём этого было столько, что всем бы хватило…
Мой Вадим. Это было что-то волшебное. Необъяснимое. Мы словно слились телами, соединились душами, чье дыханье было одно. Одно на двоих.
– Ты представляешь, я даже не помню, как уснула! Твоя Верка какая-то чудная, Вадь. Тараторила весь вечер, комментировала каждую реплику в сериале и без конца спорила с мамой! Но, как ни странно, это не напрягало, – когда его хват ослаб, превратившись скорее в ласку поглаживаний, я дёрнулась, резко перевернулась, взбираясь сверху. Ладони жгло от желания прикоснуться! Блуждать по груди, пересчитывая шрамы. Но ещё сильнее хотелось посмотреть в его глаза. Вадим вдруг так хищно улыбнулся и с силой опустил горячие ладони на мои бёдра. Делая шажки пальцами, очерчивал силуэт, пробираясь под тонкую ткань футболки, которую вручила мне Вера. – В ней столько жизни, что даже завидно, Вадь
– Это да, – Вадим перехватил мою правую ладонь, обжёг поцелуем и так нежно огладил пальчики, чуть замедляясь на безымянном, где совершенно бесстыже сверкал внушительного размера бриллиант. – Вера с детства такая была. Находит друзей молниеносно, живёт на всю катушку, мгновенно принимает решения и никогда о них не жалеет. Она похожа на копилку, в которой хранится все то, что не досталось нам с братьями.
– А я всегда спрашивала разрешения. Скромная, правильная и слишком стеснительная. А познакомиться для меня – вообще что-то запредельное. Так что, считай, тебе сильно повезло, Вадим Вьюник. Я тебе досталась обездвиженная, беспамятная и ко всему готовая, – расхохоталась, падая ему на грудь. – Как пташка, угодила в твою сеть, из которой уже никогда не выбраться.
– Я так люблю тебя, моя птичка, – Вадим не просто обнимал, он вжимал в себя, пытаясь растворить малейшее расстояние между нами. Душа к душе… Его взгляд был искрящийся, настоящий, тёплый. И даже стылая вьюга рассосалась, превращаясь в ласковый грибной дождик. Повела носом по линии его челюсти, заполняя внутри всё, что ещё вчера было пустым, безжизненным, как песчаная пустыня. Рядом с ним я словно везде дома. Будь то чужая комната в квартире незнакомых мне людей или шикарный особняк в плотном кольце ельника. Он и есть дом моей души. Моей истосковавшейся и безумно влюблённой души… Мой очаг, моё пламя, мои опора и бесконечная любовь.
– Но я тебя сильнее, Вадим Вьюник! Моя любовь.
– Дети! – аккуратный стук в дверь застал нас врасплох. Вадим быстро поцеловал меня в нос и встал.
– Это дом моих родителей, а следовательно, придётся подчиняться их правилам, – он стянул с кресла халат и открыл дверь.
– Я ооочень извиняюсь, – залепетала мама. – Что сделать, Вадюш? Давай сюда завтрак подам? Леся вчера так ничего и не ела. Я вся извелась уже! Умоляю, пусть съест хоть один бутербродик…
Вадик рассмеялся, обнял маму, звонко чмокнул и распахнул дверь, открывая меня. Он словно успокаивал встревоженную родительницу, что я жива, румяна от смущения и далека от голодного обморока.
– Ну, Леська, пойдем завтракать?
– Пойдем, – я растерянно осмотрела свое платье, место которому уже было в мусорке, а не за семейным застольем.
– Леська!!!! – дикий визг и смех донеслись издалека, но уже через мгновение стало ясно, что эти звуки стремительно приближаются. Вадик сделал резкий шаг в сторону, впуская в комнату торнадо под именем Вера. Она вскочила на кровать и стала прыгать, как ребёнок. – Доброе утро, семья! Оценила моего Славика?
– Кого?
– Ну Слаааавика, – Верка соскочила и приобняла скелет, угрюмо стоявший в углу. – Рука не поднимается разорвать наши отношения. Папа говорит, что это дохлый номер, а я верю в чудеса… Вдруг он оживёт? – Она так забавно отплясывала вокруг макета и целовала его в косточки. – Давай, Слав. Я в тебя верю, а то как-то неудобно перед родителями. Ты какой-то и правда мертвый… Ни свиданий, ни подарков… Сплошное разочарование!
– Бойся желаний, Вера, – ухахатывался Вадим.
– Дурёха, – выдохнула мама и кинула в дочь полотенцем. – Вера, выдай Лесе одежду, и через десять минут всех жду за столом! И поверьте, детей своих пересчитывает не только отец.
– Уууу… – Вера распахнула шкаф и строго зыркнула на брата. – Не подсматривай…
– Ой, что я там не видел? В душ пойду лучше…
Верка и правда была ураганом. Быстро одела меня, даже не спрашивая разрешения, выбросила непригодную тряпку в ведро, заботливо принесла тапочки и сопроводила в гостевую ванную.
– Доброе утро, семья!
Вадик крепко сжимал меня за руку, пропуская в столовую первой. Из груди вырвался вздох восхищения…
Комната была настолько светлой, что резануло глаза. По трем сторонам располагались панорамные окна, открывающие шикарный вид на город. Утреннее солнце было слепящим, обжигающим, оно разливалось по стенам цвета теплой карамели, отражались в хроме высоких ваз и бликовали в хрустале бокалов. Большой круглый стол был накрыт так, словно в любой момент мог явиться кто-то из королевской семьи. Но при всем этом современном великолепии мама Вадима шустро крутилась вдоль кухонного гарнитура, одной рукой помешивая кашу в прозрачном котелке, а другой переворачивая оладушки.
– Привет, – отец Вадима сидел на террасе и курил, а завидев нас, махнул чашкой кофе и встал. – Ну, вы и сони! Первый час уже, нормальные люди к обеду готовятся, а мы кашу хлебать будем.
– Не ворчи, я приготовила твой любимый омлет с сосисками, – мама встала за спиной у отца и с удовольствием посмотрела на нас. – Садитесь, а то остынет.
Вадим все время посматривал на часы и переглядывался с отцом. По тому было видно, что он чем-то недоволен, напряжен и задумчив. И лишь когда в коридоре зазвучал перелив дверного звонка, мужчины, не сговариваясь, кивнули друг другу и встали из-за стола.
– Ну, мать, где там твой каравай? Пойдем встречать гостей…
В душе поселилась тревога. Всего на мгновение. Я впилась пальцами в ручки кресла, вдруг обратив внимание, что рядом со мной пустует два стула. Да и приборов больше, чем собравшихся за столом. Я вскочила и бросилась следом, уже понимая, что сейчас произойдёт.
Нина Маратовна приобняла меня, поправила волосы и кивнула мужу. Дверь открылась, впуская сначала огромный букет розовых пионов, а потом и растерянных родителей.
– Мам! Пап! – я бросилась к ним, обнимала и целовала, будто не видела целую вечность. Мама вдруг расплакалась, а отец так странно крутил меня, словно хотел убедиться, что я жива и невредима.
– Ну, добро пожаловать, гости дорогие, – Дмитрий первым сделал шаг навстречу и протянул моему отцу руку.
