Фиалок в Ницце больше нет - Антон Валерьевич Леонтьев

– Мы из Советского Союза, Жорж, мы это умеем и сами.

Доктору она сказала, что помещение в клинику Жоржа – приказ мадам герцогини, и, услышав это, он тотчас со всем согласился и даже не заикался о гонораре.

Как они тут все ее боялись!

Саша тоже испытывала почтение, заходя в гардеробную Анны Ильиничны. Роста они были одинакового, даже фигуры похожие – костюмы от «Шанель» мадам герцогини налезали на нее без проблем.

Парик, который весьма походил на крашеные платиновые кудряшки герцогини, Саша прихватила из Ниццы – купила его в магазинчике актерских аксессуаров. Ну, прическа у нее не такая и оттенок иной, но герр профессор сомневаться не будет.

Герр профессор не был лично знаком с герцогиней де Вальми.

Мюнхенский эксперт, как Саша узнала из сплетен на вилле Арсон, любил крепкий кофе и ежевичный пирог с безе (не проблема!) и, являясь президентом общества спиритистов, верил в призраков (гм, а это-то как им пригодится?).

Оставались пустяки: полкило макияжа, который сделал ее похожей на пожилую даму, отчаянно пытающуюся молодиться, кружевные перчатки, чтобы скрыть, что кожа на руках еще, слава богу, не в пигментных пятнах.

Ну и непомерно большие бусы и клипсы из жемчуга – конечно, фальшивого, но выглядевшего как настоящий: свои драгоценности Анна Ильинична или прихватила с собой, или заперла в надежный сейф.

А вот картины оставила и даже объяснила Саше, как включать и отключать сигнализацию, чтобы суметь среагировать при случайной тревоге.

Ну, герр профессор все же специалист не по жемчугу, а по Василию Кандинскому, поэтому в гостях у герцогини будет исходить из того, что драгоценности на ней настоящие.

Ведь подделку она ему хотела всучить не ювелирную.

Илье было поручено играть роль дворецкого и обслуживать мадам герцогиню и ее гостью.

– Но ты много по-французски не говори, у тебя все же прононс не местный…

– Да знаю я! Может, изобразить глухонемого дворецкого?

Решили от занятной идеи отказаться.

Проблематичнее всего было с Иваном Ильичом, но нянчиться с ним должен был «дворецкий» Илья, который, подав напитки, мог удалиться и играть с сыном, держа его подальше от важного гостя.

– Значит, все проблемы решили? – спросил облегченно муж, и Саша скептически заметила:

– А вот и нет. Первое: куда повесить Кандинского. И второе: какой костюм от «Шанель» мне надеть: розовый, персиковый или желтый?

Кандинского поместили на место Сезанна, которого осторожно сняли (отключив при этом сигнализацию, а затем включив) и временно отправили на кухню.

А костюм Саша решила надеть сизо-голубой, благо что имелась и подходящая шляпка, скрывающая ее лицо.

Настоящая герцогиня де Вальми шляпок не носила, но ведь она ненастоящая.

Герр профессор Хубер прибыл из аэропорта Нанта на специально заказанной для него машине. Позволив шоферу высадить гостя и отправиться в обратный путь, Саша, волнуясь, стояла наверху лестницы, взирая, как к ней карабкается пухлый лысый человечек в твидовом пиджаке и в очках в золотой оправе.

– Мадам герцогиня! – произнес он на скверном французском, и Саша подала ему руку, на которой профессор запечатлел поцелуй.

– Мы можем перейти на английский, – предложила Саша, проводя гостя в холл. – Чувствуйте себя как дома!

Сначала они наслаждались кофе с ежевичным пирогом с безе (кофе приготовил Илья, ежевичный пирог был заказан лучшей в округе кондитерше), как внезапно мюнхенский гость произнес:

– О, ребенок, который плачет, это ваш внук?

Ну да, Иван Ильич решил закатить отцу истерику в самый неподходящий момент.

– Ребенок плачет? – Саша понизила голос, пытаясь сообразить, как же выкрутиться. Ах да, герр профессор же у нас не только лучший специалист по Кандинскому, но и спирит. – О, вы слышите это? Это призрак сына кучера, которого в середине девятнадцатого века переехала телега!

Она импровизировала на месте.

– Тому, кто его слышит, скоро крайне повезет.

Ну, например, лицезреть затерянного Кандинского – или установить, что это подделка.

Чашечка в руке герра профессора минорно звякнула.

– А что будет с теми, кто его увидит?

Обернувшись, Саша узрела сына, который стоял на пороге Кофейной комнаты шато и, засунув палец в рот, внимательно на них смотрел.

А что, если он подбежит к ней с криком: «Мама, мама?»

Вряд ли мюнхенский гость поверит байке о счастье крайне позднего материнства мадам герцогини.

Иван Ильич, к счастью, развернулся и потопал обратно к отцу, и Саша, всматриваясь в коридор, произнесла:

– Вы разве кого-то видели? Если да, то это к грозе!

Профессор, кажется, все еще находился под впечатлением столкновения с призраком сына кучера, когда появился сервировавший новую порцию кофе и пирога дворецкий в исполнении Ильи.

Причем два куска пирога были надкусаны: сынок потрудился.

Положив на тарелочку профессора два других куска, Саша распорядилась по-французски:

– Жорж, остальное можете уносить!

И добавила тихо по-русски:

– Что с ним, он не прибежит снова?

«Дворецкий Жорж», чопорно отрицательно качнув головой, прошептал:

– Я дверь закрыл. И карандаши дал, пусть рисует в альбоме, он это любит.

Ну да, это у него семейное.

Лишь бы теперь Иван Ильич снова не устроил истерику. Хотя пока малюет – занят и не устроит.

Провернувшись к герру профессору, Саша вдруг заметила, что тот напряженно вслушивается в их краткую беседу на русском.

Он что, понимает?

Ну да, а разве удивительно, что специалист по Василию Кандинскому, уроженцу Российской империи, говорит и по-русски?

И почему на вилле Арсон ей этого не сообщили? Наверное, потому, что она не спрашивала, а только захотела узнать, какие блюда обожает профессор Хубер.

– Вы говорили с ним по-русски? – произнес гость, и Саша рассмеялась:

– Вы же знаете, что мои родители – беженцы из царской России. А Жорж…

Да, а Жорж?

– Гм, а Жорж… Он, знаете, вынужден был по моей прихоти выучить русский, потому что я не хочу терять практику. Или вы думаете, что я домашний тиран, герр профессор?

Тот уверил, что вовсе так не думает.

– Но давайте-ка я покажу вам коллекцию моего мужа-герцога, потомка наполеоновского маршала. Как жаль, что вы не увидите его сегодня, он, увы, в больнице.

Пока они шествовали по анфиладе комнат, увешанных шедеврами, Саша чувствовала, как профессор буквально на глазах наполняется энергией, бросаясь то к одной, то к другой.

– Да, да, это Пикассо, «Девочка в матросском костюме и с леденцом».

– Гм, помню эту сенсацию, когда она