Медвежий Яр. Часть 2 - Алёна Берндт
Антон поднялся с широкой лавки, которая стояла у самой печи, и сам развесил свои вещи, искоса поглядывая на задумавшегося друга. Надо будет за ним приглядывать, думал Смык, и постараться не заснуть, а то мало ли что… можно утром и не проснуться, если «друг оказался вдруг»…
– Там чай еще остался, будешь? – спросил Смык, – И сахара немного есть. Давай попьём и спать.
– На вечер нужно оставить, – проворчал Гена, – Нам здесь ночь коротать, а завтра с самого утра идти искать обратный путь. Немного крупы я оставил, на завтрак есть, так что лучше сегодня давай потерпим. И спать будем по очереди! Неспроста всё это, мало ли что… Нужно смотреть в оба, да и за печкой приглядывать. Ты ложись, я пока посижу, потом тебя разбужу.
Антону жутко хотелось спать, он устроился на широкой лавке у тёплого бока печи, но спать ему было страшно. После догадки о том, что Генка мог его предать, и переметнуться к кому-то… Да к тому же Харитону, у того денег водится немало, может себе позволить прикрывать Генкой свою спину! А почему это Генка его спать отправил, а сам дежурить стал?! Ведь тоже устал, носом клюёт сидит, а нет-нет, да на него, Антона, поглядывает… Смык старался не заснуть изо всех сил, но усталость быстро взяла своё, и вскоре он уже похрапывал во сне.
Геннадий старался не заснуть, несколько раз вставал и ополаскивал лицо в старом жестяном ведре, куда он накидал снега, который быстро растаял. В избушке было хорошо, печка отлично согревала, а старые брёвна сохраняли тепло, куртки уже почти высохли, ботинки тоже, и Гена решил осмотреться, чтобы хоть немного разогнать сон.
Он накинул на себя куртку и вышел наружу. Сумерки уже сгустились, наползая от леса тёмной пеленой, небо заволокло низкими тучами – снова начинался снегопад. Гена вздохнул – завтра им предстоит выбираться отсюда, а ему снова придётся терпеть упрямство и заносчивость Антона… Эх, если бы он знал дорогу назад, он ушёл бы прямо сейчас! И пусть этот идиот в одиночку гоняется тут по лесам за этой девчонкой – Гена теперь вообще был уверен, что нет этой Александры поблизости! Уехала в Москву, или ещё куда, а они тут, как дураки… благодаря Смыку и его дурости!
Гена вернулся в избу, закрыл дверь на щеколду и на всякий случай продел тонкую палку в дверную ручку. Он не стал будить товарища, подождал, пока погаснут последние угли, закрыл заслонку и тоже улёгся, укрывшись своей высохшей курткой.
День снова сиял солнышком и был по-весеннему приветливым, будто и не было этих ночных снегопадов и серых туч. После полудня Гена и Антон, выспавшись и восстановив силы, уже не так мрачно смотрели на мир и друг на друга. Позавтракав, хотя это был скорее обед, они, как и планировали забрались на холм, под боком которого стояла старая заимка. Холм оказался каменистым утёсом, возвышающимся над берегом Койвы. Река делала поворот как раз у его подножья, и предвещавшее скорую весну солнце растопило снег на каменной косе у реки, по низу холма. С его вершины оказался и вправду волшебный вид, но Геннадия сейчас мало волновала красота природы. Он пытался рассмотреть, где та самая просека, и Горяев овраг, и ручей…
– Доброе утро, уважаемые! – раздался вдруг позади них хрипловатый мужской голос, – Не заплутали часом?
Глава 62.
Геннадий резко обернулся, а Смык схватился было за висевшее у него на плече ружьё. У кромки леса, доходившего почти до середины холма, стоял высокий мужик, на ногах его были широкие охотничьи лыжи, за спиной висело ружьё. Он насмешливо смотрел на путников и даже ухом не повёл на то, что Антон хотел уже схватиться за ружьё.
– Здорово! А ты кто будешь, местный? – Геннадий был одновременно и рад увидеть здесь местного, и напуган, кто это и зачем пришёл.
– Я-то? А я местный егерь, меня Фёдором зовут. А вы, уж не браконьерствовать ли решили в наших краях? На ружьё есть документы?
– Есть! – буркнул в ответ Смык и убрал ружьё подальше за спину, – Меня Антон зовут, а это Гена. Мы вчера немного заплутали, думали вечером в Бобровку вернуться, но не вышло. Наткнулись на эту избушку, заночевали… Слушай, так ты, Фёдор, местный? С Бобровки?
– Конечно местный, – кивнул Фёдор, – Так вам что же, обратную дорогу показать? Это вы очень легкомысленно поступили, что в лес ушли неподготовленными. У нас и опытные-то охотники в такую непогодь не рискуют ходить.
– Мы тут ищем кое-кого, в Бобровке вашей, – прищурился на егеря Смык, и ему показались немного странными шрамы на щеке и шее мужчины, которому на вид было лет около тридцати, – Ты же всех тут знаешь, я уверен. Помоги нам девушку одну отыскать! Я заплачу тебе столько, что ты за год егерем не заработаешь!
– Девушку? В лесу? Наверное, Снегурочка! – глаза егеря смеялись и это не понравилось Смыку, – И зачем же вам она понадобилась? Девушек у нас в Бобровке много, только чего это вас в лес понесло, за девушками… Вы случайно не того? Пили, наверное, меры не зная!
– Да ты! Ты знаешь, кто я такой?! Вот если бы знал, не говорил бы такое!
– А мне оно без надобности – знать, кто ты, здесь ты для меня просто заплутавший в лесу путник, непонятно как и зачем тут оказавшийся! – голос Фёдора сделался строг, – А болтаться в лесах без дела мало того, что опасно, так еще и лесничеством не приветствуется! Ладно, хватит болтовни, мне недосуг с вами препираться, кто бы вы там ни были! В Бобровку – вон туда! – Фёдор указал направление лыжной палкой и сделал вид, что собирается уйти.
– Постой! – с отчаянием в голосе воскликнул Геннадий, испугавшись, что сейчас этот человек, его последняя надежда на спасение, исчезнет среди деревьев, – Постой, Фёдор! А ты сейчас в Бобровку идёшь? Можно и мне с тобой?
– Нет, я не в Бобровку, сначала нужно заглянуть кое-куда, проверить, а к вечеру домой, конечно, не ночевать же в лесу! На такое теперь только круглый дурак может решиться! – ответил насмешливо Фёдор, поправляя лыжи.
– Я с тобой, главное – к вечеру в Бобровке быть, – ответил решительно Гена, не глядя на своего, теперь уже, наверное, бывшего друга, который стоял немного позади него.
– Пойдём, если есть такая надобность, – кивнул Фёдор, – К вечеру дойдём. Как тебя звать-то, приятель?
Внезапно из-за невысоких ёлок позади Фёдора выступила большая, похожая
