Мор Йокаи - Золотой человек
Часто, сидя дома за столом, Тимар пристально разглядывал лицо и фигуру Аталии, — с бессознательной похотливостью душевнобольного, взирающего на женские прелести. Когда он видел перед собой Аталию и любовался ее дивным телом вакханки, вожделение обуревало его.
Аталия в самом деле была необычайно хороша. Грудь и шея — как у сказочной красавицы Ариадны. И Тимар не мог оторваться от созерцания этой прекрасной, белоснежной шеи. Он пожирал ее глазами с такой жадностью, что Аталии становилось не по себе от его молчаливого восхищения.
А Тимар в такие минуты думал со злобным упоением:
«Ух, овладеть бы тобой хоть раз, мегера! Добраться бы до твоей божественной белоснежной шеи! Сжать в железных объятиях твою роскошную грудь! И задушить тебя насмерть в приступе страсти!»
Тимея же не испытывала страха перед Тимаром. Страх вообще был ей чужд, — ей нечего было опасаться…
Итак, Тимар решил покончить с собой еще до наступления весны. Зачем дожидаться расцвета природы тому, кто жаждет уснуть в земле вечным сном?..
Накануне отъезда он закатил роскошный пир. Были приглашены все встречные и поперечные, даже те, кого хозяева знали лишь понаслышке. В доме гудели голоса множества гостей.
— Брат мой во Христе, — обратился Тимар к Яношу Фабуле перед началом пира, — я прошу вас, сядьте рядом со мной. И если я к утру напьюсь до бесчувствия и совершенно размякну, позаботьтесь, пожалуйста, о том, чтобы меня вынесли отсюда, усадили в дорожную карету, запрягли лошадей и увезли.
Тимар задумал удалиться из своего дома и родного города в бессознательном состоянии. Но к утру, когда гости все, как один, прикорнули где попало и даже Янош Фабула сладко всхрапнул, раскинувшись в кресле, один лишь Тимар оставался совершенно трезвым. На душевнобольного человека вино оказывает столь же ничтожное действие, как некогда яд на царя Митридата.
Михаю пришлось самому разыскать свой экипаж, чтобы отправиться в путь. В голове у него все перемешалось: реальная жизнь, сны, фантазии, пьяные видения, воспоминания, галлюцинации. Вдруг ему почудилось, что он стоит у постели спящей праведницы с бледным лицом, целует в губы эту белую статую, но поцелуй не пробуждает ее. Может быть, это была игра больного воображения?
Потом ему показалось, что кто-то притаился за дверью, в глубине темного коридора. Что за ним исподтишка подсматривает женщина неотразимой красоты — вакханка с лицом, обрамленным роскошными локонами. У нее блестящие глаза; между алыми губами сверкают жемчужные зубы. Тимар брел, пошатываясь, по коридору, а женщина приподняла над головой восковую свечу и спросила:
— Куда это вы собрались, сударь?
— Я хочу сделать Тимею счастливой, — шепнул он на ушко очаровательной колдунье.
Тут обворожительное лицо внезапно исказилось. Прямо на глазах оно превратилось в голову Медузы, и вместо пышных локонов на голове зашевелились — боже, какой кошмар! — шипящие змеи… Вероятно, и это было галлюцинацией.
Тимар проснулся только около полудня в своей дорожной карете и увидел, что она подъехала к станции и ямщик впрягает в нее свежих лошадей. Они находились уже далеко от Комарома. Теперь ничто не могло изменить его намерений.
Поздно ночью Тимар достиг нижнего Дуная. Там его поджидали знакомые рыбаки и на заранее нанятом у контрабандистов баркасе немедленно переправили на остров.
В душе Михая теплилась последняя надежда: может быть, Ноэми за это время умерла? Ведь это же вполне вероятно! Какое тягостное бремя свалилось бы с его плеч! Не пришлось бы уговаривать ее совершить роковой шаг!
Человек, одержимый навязчивой идеей, и от судьбы требует, чтобы все происходило именно так, как он задумал. Тимар уже представлял себе рядом с кустом белой розы другой куст на могиле Ноэми, на котором весной распустятся ярко-алые цветы. А вскоре там, на могиле «золотого человека», появится и третий куст, с желтыми розами. Во власти этих иллюзий он вступил на берег острова.
Была еще ночь, ярко светила луна. Недостроенный ореховый домик возвышался одиноко, как гробница, на поросшей травой лужайке. Окна и проемы дверей были тщательно завешены циновками от снега и дождя. Михай торопливо зашагал к жилищу Терезы.
Навстречу выскочила Альмира, лизнула ему руку, но не залаяла, а схватила зубами за полу плаща и потащила к залитому лунным светом окну. Михай заглянул в комнату. Там было так светло, что он сразу же ясно различил единственную кровать, на которой спала Тереза.
Итак, свершилось. Ноэми уже покоится под розовым кустом. Тем лучше!
Михай постучал в окно.
— Это я, Тереза.
Тереза сразу вышла на его оклик.
— Вы спите одна? — спросил Михай.
— Одна.
— Ноэми вознеслась к Доди?
— Наоборот, Доди спустился к Ноэми.
Михай с удивлением заглянул ей в лицо. Тогда Тереза с лукавой улыбкой взяла его за руку и повела в обход домика, к тому месту, куда выходило окно другой комнатки. В окне светился ночник. Михай увидел Ноэми. Она лежала на белой постели и одной рукой обнимала златокудрого младенца, головка которого покоилась у нее на груди.
— Кто это? — сдавленным голосом, весь затрепетав, спросил Михай.
— Разве вы не видите? Это же маленький Доди. Он соскучился и вернулся к нам обратно. По его мнению, здесь, на земле, куда лучше, чем на небе, и он сказал создателю: «У тебя и так достаточно ангелочков, отпусти меня снова к тем, у кого я был единственным ребенком». Господь сжалился над ним и отпустил.
— Да как же так получилось?
— Гм… Просто повторилась старая история. Снова умерла бедная рыбачка, а мы взяли ее осиротевшего ребенка к себе. Надеюсь, вы за это не будете на нас в обиде?
Михай дрожал всем телом. Его била лихорадка.
— Пусть уж они спят спокойно до утра, — сказала Тереза. — Нельзя прерывать сон ребенка, это вредно для него. Жизнь дитяти надо беречь как зеницу ока, иначе долго ли до беды! Не правда ли? Так что уж потерпите немного.
Михай словно лишился дара речи. Сорвав с головы шапку, сбросив плащ и куртку, он засучил рукава рубашки, Тереза даже испугалась: «Уж не сошел ли он с ума?..» Но опасения были напрасны. Михай бегом направился к ореховому домику, сорвал с дверей и окон циновки и, вынув свои инструменты, приступил к работе. Сначала он закрепил болтами планку от незаконченной двери, потом схватил рубанок и принялся ее строгать. Так встретил он рассвет.
Ноэми снилось, что кто-то столярничает в недостроенном доме. Она слышала отдаленный визг рубанка, шаркающего по твердой доске, и по временам до нее долетала веселая песенка:
Хибарка милушки моейДворцов и замков мне милей…
Но когда она проснулась и открыла глаза, визг рубанка, сопровождаемый пением, звучал по-прежнему…
Тереза
Тимару удалось ограбить чуть ли не всех на свете. У Тимеи он сперва похитил миллионы ее отца, потом отнял любимого человека и, наконец, лишил ее своей супружеской верности. Он присвоил себе сердце Ноэми, ее женскую нежность, завладел ею целиком. У разочарованной Терезы рисковал отнять доверие к человеку. Отобрал у нее «Ничейный» остров, чтобы возвратить его ей и снискать ее благодарность. У Тодора Кристиана он оттягал весь Старый Свет, хитростью изгнав его в другое полушарие. Аталию он лишил отца и матери, дома и жениха, земных радостей и небесного блаженства. У своего друга Качуки отнял всякую надежду на счастье. Он нечестным путем добивался уважения окружающих, вымогая у бедняков слезы благодарности, у сирот благодарность, за свои мнимые заслуги добился ордена. Все блага были им похищены. Он даже стяжал преданность контрабандистов, чтобы сохранить свою тайну. Ловкий вор, сумевший обвести вокруг пальца даже заядлых мошенников! Он обворовал и самого господа бога, похитив у него с неба маленького ангела.
Казалось, уж собственная душа не принадлежала ему, ведь он завещал ее луне. Но и луна оказалась обманутой. Она так и не получила обещанного. Тимар обокрал и ее! Уже приготовлен был яд, который должен был отправить его прямиком на это светило, в царство вечной смерти, уже зубоскалили черти, готовые схватить цепкими лапами свою жертву! Но Тимар объегорил и чертей, и самого сатану! Обманул их ожидания, — так и не покончил с собой.
Он завладел раем в самом центре земного шара. Похитил в этом земном раю плоды запретного дерева, воспользовавшись минутой, когда стороживший их архангел отвернулся. А живя в этом укромном эдеме, он ловко обходил человеческие законы, обманывал попа и короля, перехитрил судей и сборщиков налогов, водил за нос полицию. Он всех околпачил, все оказались обворованными. И всюду ему сопутствовала удача, все сходило ему с рук. До каких же пор ему будет так везти?..
