Наталья Калинина - Театр любви
— Почему именно эта песня? — спросила я, чувствуя, что начинаю задыхаться.
— Она первая на этом диске. Я только что вернулся из Англии. Одна знакомая дама подарила мне коробку дисков Тома Джонса. Ты любишь этого певца?
— Давно его не слушала. Когда-то эта песня будила во мне тоску по чему-то несбыточному.
— Как и вся на свете музыка. — Мне почудилась ирония в тоне, каким он это сказал. — Но сегодня должно сбыться несбыточное.
— Вы богач?
— А ты встречала когда-нибудь бедного короля, малышка?
— Среди моих знакомых нет и не было королей. Ни богатых, ни бедных. И я сейчас очень волнуюсь.
— Все будет хорошо. Вот увидишь.
Мы въехали под густую сень высоких деревьев. Свернув в очередной раз направо, остановились у широкой лестницы, ведущей в большой дом, который вдруг вспыхнул электрическим сиянием.
Я была словно во сне. Мне захотелось ущипнуть себя за руку, но я побоялась выглядеть смешной.
«Таша, я всегда хотел сделать тебя моей королевой. Я так хотел… хотел…»
Щеглов вдруг подхватил меня на руки и легко взбежал по ступенькам.
Я пришла в себя в большой кровати под балдахином. Вокруг нее источали нежный аромат букеты роз, откуда-то лилась негромкая музыка.
— Любимый, — прошептала я и попыталась поднять руки. Они оказались привязанными.
— У меня замечательная память, — услышала я. — Она еще ни разу меня не подводила. Я точно знаю, где видел тебя. Три дня назад, в Москве. Ты сидела за два столика от нашего с высоким молодым человеком с выправкой военного. У тебя тогда были темно-каштановые волосы. Очевидно, это и есть твой натуральный цвет. Вы изображали из себя влюбленных.
Я повернула голову на звук его голоса. Он стоял слева от кровати. Он был в тренировочном костюме серебристого цвета. Мне показалось, будто от него исходит сияние.
— Я тоже узнала тебя. — Я уже не делала попыток дотянуться до него руками. — Я пошла на это только ради тебя.
Похоже, он никак не прореагировал на мои слова. Или он очень хорошо владел собой.
Внезапно он наклонился и одним движением развязал мне руки.
— Прости. Я стал слишком осторожным и даже мнительным. На меня было уже семнадцать покушений. Ты давно знакома с Варфоломеевым?
— Я с ним почти не знакома.
— Ты же сказала, что ты его девушка.
— Я ничья. Понимаешь?
Он глянул на меня с недоумением и слегка испуганно. Потом присел на край кровати и осторожно положил руки мне на плечи.
— Я боюсь тебя.
— Не надо. Я так давно ждала этой минуты.
— Ты будешь разочарована.
— Поцелуй меня.
Он прижал меня к себе и поцеловал. Он сделал это очень нежно, но в то же время властно. Я всю жизнь мечтала о таком поцелуе.
Мы целовались еще и еще. Мне казалось, этому не будет конца. Еще мне казалось, что, кроме этих поцелуев, мне больше ничего на свете не надо.
Вдруг он резко отстранился и сказал, стиснув мои плечи:
— Не женщина, а колдунья. От таких следует держаться подальше.
— Почему? Я люблю тебя.
— Ты не знаешь меня. Я стал другим.
Он опустил голову.
— Я тоже изменилась.
— Мы не сможем быть вместе.
— И не надо. Будем видеться, когда ты захочешь.
Он встал и теперь смотрел на меня сверху вниз. Я съежилась под этим пристальным взглядом.
— У тебя изумительное тело. Я бы так хотел тобой обладать. Я бы очень этого хотел.
— А я хотела бы во всем тебе подчиниться.
— Не могу. Не могу. После того, что со мной случилось.
Я поняла, что плачу. Его лицо расплылось передо мной, превратилось в светлое пятно.
— Ее убили, — услышала я. — Только из-за того, что считали моей любовницей. Она не была моей любовницей в том смысле, какой обычно под этим подразумевается. Но мы были с ней очень близки. Эта женщина помогла мне выбраться из ямы, в которую я упал, встать на ноги. Она в меня поверила. Они убили ее потому, что хотели сделать мне больно. Им это удалось.
Я почувствовала, как он лег рядом. Протянула руку. Его голова очутилась на моем плече. Волосы у него были мягкие, как у ребенка. Мои пальцы помнили ощущение от прикосновения к этим волосам.
— Ты имеешь в виду Уланскую? Апухтин рассказывал мне про нее.
Я прикусила язык. Я не имела никакого права выдавать чужие тайны.
— Меня предупредили, что они могут пойти на все. В какой-то момент я решил, что они тебя подослали убить…
— Как ты мог такое подумать?
— Тогда признавайся: кто тебя подослал? Тебя ведь подослали, верно?
— Я должна была убедиться, что ты это ты.
— Убедилась?
— Да.
— Ты так и доложишь своему начальству?
Он горячо дышал мне в шею. Его кожа пахла волнующе знакомо.
— Не знаю, что я им скажу. Главное, я нашла тебя.
— Если хочешь, можем заняться с тобой любовью, моя замечательная девочка.
Я вдруг вскочила с кровати и, чтобы не закричать, зажала рот обеими руками.
— В чем дело? Ты ведь этого хотела?
— Ты… ты не он. Кто ты такой?
— Тише, лапочка. Мне самому давно надоело ломать эту комедию. Шеф в загранке. Но об этом не должна знать ни одна живая душа. Я его… помощник. Иди сюда, чего испугалась?
— Отвези меня в гостиницу, — потребовала я. — Это недоразумение. Я приняла тебя за другого.
— Ясное дело — за Леонида Павловича Щеглова. Здорово у меня получается, верно? Нас все путают, кроме Уланской. Она никогда нас не путала.
Теперь, когда этот человек перестал играть, я окончательно убедилась в том, что это не Саша. Он был очень похож на него всем — чертами лица, фигурой, голосом. Только все это имело совсем иное духовное наполнение, чуждое Саше, а значит, и мне.
Я даже не спросила, как его зовут. Это не имело никакого значения.
— Не хочешь — не надо. Мне этого добра хватает. — Он встал, закурил сигарету. — Давай выпьем шампанского, и я отвезу тебя домой. Не бойся — я за рулем чуть ли не с пеленок, а потому глоток шампанчика мне не повредит.
Я уже второй день жила на даче, куда Апухтин отвез меня прямо из аэропорта. В мое отсутствие, которое длилось два с половиной дня, здесь никто не появлялся.
— Все-таки позвони домой, — сказал Апухтин, пройдясь по всем комнатам и заглянув в сарайчик. — Хотя бы из любопытства.
— Я не из любопытных.
— Этого не может быть. Все эмоциональные люди любопытны.
Я горько усмехнулась:
— Эмоции это что-то вроде музыки. Фантазии, в которые веришь, чтоб выжить.
Апухтин сел в плетеное кресло на террасе и с удовольствием вытянул ноги.
— Это моя вина. Плюс ко всему прочему непростительная оплошность. Мои питерские коллеги будут еще долго надо мной потешаться.
— Они знают про эту систему двойников?
— Да. Но очень немногие, буквально единицы. Даже твой друг Варфоломеев пребывает в полном неведении.
— Этот Щеглов, как мне кажется, ворочает большими делами.
— А тебе бы не хотелось встретиться с оригиналом?
— Нет. — Я решительно замотала головой. — Музыка умолкла. Мир погрузился в полную тишину.
Апухтин, прищурившись, взглянул на меня.
— У тебя не найдется кофе в зернах? Я могу сварить замечательный бодрящий напиток.
Я достала жестянку с кофе и электрическую кофемолку. Он попросил керамическую ступку.
На веранде запахло, как в Елисеевском гастрономе моего детства, куда мы частенько ходили с бабушкой. В окна уже начали заглядывать первые звезды. В зарослях ромашек возле двери строчила цикада.
Мы молча пили крепкий душистый кофе, каждый думая о своем. Я была благодарна Апухтину за его ненавязчивое присутствие. Наверное, одной мне было бы сейчас совсем плохо.
— Оставайся ночевать. Завтра выходной, — внезапно предложила я.
Он ответил не сразу.
— Очень заманчиво. Надеюсь, этот диван в углу не занят?
— Разве что Егор придет к тебе ночью. Летом он превращается в настоящего кочевого цыгана.
— Похоже, здесь прекрасная рыбалка.
— Да. Только у нас нет удочки.
— Она мне и не нужна. Я люблю смотреть, как ловят рыбу другие. Кстати, мне кажется, у Щеглова может быть не один двойник. На фотографиях, которые были в кейсе у киллера, два разных человека. И ни один из них не является оригиналом. По крайней мере, так считают наши эксперты. Что ты думаешь по этому поводу?
— Что этот Щеглов, кто бы он ни был на самом деле, человек с богатым воображением. Честно говоря, мне симпатичны такие люди.
— Мне тоже.
— Но он не Кириллин.
— Это твое последнее слово?
— Да, — ответила я.
С вечера я проглотила целую таблетку имована и проспала до десяти. Спустившись вниз, обнаружила на столе под вазой со свежими луговыми ромашками записку от Апухтина.
«Спасибо за чудесную ночь наедине с запахами детства. Егор спал со мной от 2.16 до 4.27. Сопровождал меня на озеро. Рыбалка здесь отличная, но купаться даже еще лучше.
