Лимеренция - Х. К. Долорес
Поэтому я делаю глубокий вдох.
И стучу.
С другой стороны не слышно ни звука — ни тихой болтовни телевизора, ни музыки. Он либо спит, либо его вообще нет дома, но на случай, если это первое, я кричу:
— Микки? Микки, ты там?
По-прежнему никакого ответа.
Я вздыхаю.
Вот и все для моей очной ставки.
В последний раз я громко стучу костяшками пальцев по старому дереву, и, к моему удивлению, дверь со скрипом открывается под тяжестью моего кулака.
Я открываю рот, чтобы изрыгнуть извинения за то, что ворвалась в его общежитие без предупреждения, но комната пуста, а большое окно с двойным остеклением рядом со столом распахнуто.
Холодный воздух бьет мне в лицо, и я шаркающей походкой подхожу к окну.
Если только Микки не любит спать при сорока градусах мороза (прим. 6 градусов по Цельсию) и холодном ветре, он ни за что не собирался оставлять ее открытой.
Я хватаюсь за щеколду, но мое тело становится твердым, как камень.
Я моргаю один раз.
И еще раз — просто чтобы убедиться, что мне ничего не мерещится.
Но именно тогда начинаются крики, и я знаю, что я не единственная, кто заметил тело Микки, лежащее пятью этажами ниже, его голова раскололась, как дыня, на бетоне.
Глава третья
Я не пью воду, которую мне дал детектив.
Я достаточно насмотрелась сериала «Закон и порядок», чтобы знать, что они могут извлечь ДНК подозреваемого из этих маленьких пластиковых стаканчиков, и хотя миниатюрный, сурового вида детектив ясно дал понять, что я не подозреваемая, паранойя никуда не делась.
Двустороннее зеркало в комнате для допросов мало чем помогает.
— Прямо сейчас я не веду никакого расследования, — уверяет меня детектив Миллс. — Я просто пытаюсь собрать воедино то, что произошло. И почему. — Она повторила это по меньшей мере пять раз.
С другой стороны, я тоже отвечала на один и тот же набор вопросов по меньшей мере пять раз.
Нет, Микки не сказал в кафетерии ничего такого, что заставило бы меня поверить, что он причинил бы себе вред.
Нет, никто не говорил ничего такого, что заставило бы меня поверить, что они причинили вред Микки.
Нет, я не видела, как он прыгнул.
Нет, я больше не несовершеннолетняя, и мне не нужно, чтобы вы звонили моей маме.
Да, я в порядке.
Кажется, она понимает, что я немного нервничаю в отношениях с правоохранительными органами, но это не помешало ей оставить меня томиться на этом жестком металлическом стуле, пока она подтверждает мое алиби на вручении стипендии.
Та самая презентация, которую Микки проводил в своей комнате в общежитии, скорее всего, в середине…
Я качаю головой.
— Я видела его сегодня утром. Во время ланча. — Прошло несколько часов с тех пор, как правоохранительные органы вытащили меня, оцепеневшую и напуганную, из комнаты Микки, и шок все еще окрашивает каждое слово. — У нас были планы. Мы должны были провести презентацию вместе. Он позаботился о том, чтобы я знала об этом.
— И как он выглядел, когда ты с ним разговаривала? — Она заправляет непослушную прядь шоколадно-каштановых волос обратно в тугой пучок в стиле милитари. Она молода. Может быть, чуть за тридцать, но тени под ее карими глазами говорят о том, что последние десять из них она, вероятно, плохо спала по ночам.
Я, моргая, смотрю на металлический стол, на пустые прорези, в которые они вставили бы пару наручников, если бы они были на мне.
— Он казался… — Я продолжаю пытаться вспомнить наше общение во время ланча, но детали ускользают от меня. Кажется, я не могу вспомнить, улыбался ли он, хмурился, плакал или что-то еще прямо сейчас. — … Хорошо. Не похоже, что он собирался возвращаться в свою комнату в общежитии и…
У меня пересыхает в горле.
Я не могу заставить себя сказать это.
Самоубийство кажется мне неподходящим словом.
Грубое слово.
Но за нами ходили на цыпочках всю ночь — за мной, плачущими студентами, которые нашли его безжизненное тело распростертым на бетоне.
Никто из нас не хочет быть первым, кто назовет вещи своими именами.
Детектив Миллс вздыхает.
— Вы с Микки были единственными студентами-стипендиатами в Лайонсвуде, верно? Такая крупная конкурентоспособная частная школа, как эта, когда тебя весь день окружает куча богатых ребятишек… Я представляю, что вас избегали. Вы двое были близки? Микки когда-нибудь делился с тобой своими мыслями?
Мои руки теребят пустые ячейки на столе.
— Нет. Я бы не сказала, что мы были друзьями.
Я уверена, что полиция конфисковала телефон Микки в качестве улики, и теперь я думаю обо всех тех гневных текстовых сообщениях, которые я отправила во время презентации, из-за которых, вероятно, я сейчас выгляжу полной дурой.
С другой стороны, я провела последние минуты жизни Микки на земле, проклиная его существование, так что, возможно, я и стерва.
— Несмотря ни на что. Такого рода инциденты… — Она прочищает горло. — Они не всегда случаются ни с того ни с сего. Иногда появляются предупреждающие знаки. Баловался наркотиками или алкоголем, воровал ценные вещи, выражал радость после недавнего приступа депрессии. Ты замечала что-нибудь подобное?
Я качаю головой.
— Я не тот человек, которому вы должны задавать эти вопросы. Да, мы с Микки оба были стипендиатами, но мы общались два раза в год из-за академических обязательств, и все. Он не… — Я барабаню пальцами по столу. — Доверял мне.
Детектив поджимает губы и снова вздыхает. Мы занимаемся этим уже некоторое время, и я сомневаюсь, что я первый — или последний — студент, который сядет в это кресло сегодня вечером.
— Хорошо, мисс Дэвис. Если вы вспомните что-то еще о Микки, даже если это покажется несущественным, пожалуйста, дайте мне знать. В противном случае, я свяжусь с вами, если у меня возникнут к вам дополнительные вопросы. Между тем, уже поздно. Я попрошу одного из моих офицеров сопроводить вас обратно в кампус в целости и сохранности.
Сегодня я не употребляла кофеина, но немного нервничаю, когда встаю, и она провожает меня до двери, похлопывая по спине и приказывая немного поспать.
Высокий усатый полицейский отвозит меня обратно в Западное крыло. Вокруг здания все еще толпятся несколько криминалистов, огораживая участки ярко-желтой лентой.
Но студентов нет.
Всех отправили по своим комнатам на остаток ночи в соответствии со срочным электронным письмом, отправленным из деканата, со ссылкой на «ужасный несчастный случай».
В общежитии мертвая тишина, когда я поднимаюсь по лестнице, моя комната такая же,
