Лекарство от скуки (СИ) - Флёри Юлия
— Ну… он классный! Что тут ещё сказать можно?
— Наташа, это нелепо! — Не сдержался Громов и, за плечи меня ручищами своими схватив, на месте встряхнул.
— Что?! — Наигранно удивилась я, от его прикосновения на ходу отделываясь.
Громова в проходе потеснила, дверь распахнула и у проходящей мимо девчонки из расчётного, поинтересовалась.
— Что думаешь по поводу нашего нового курьера?
— Он классный. — Не задумываясь, округлила глаза девушка и, возвращаясь к телефонному разговору, который вела до этого, пошла дальше.
Я в коридор вышла и на секретаря глянула.
— Что по поводу нашего курьера скажешь?
Анюта продемонстрировала оттопыренный вверх палец, а я к Громову обернулась, разводя руки в стороны.
— Два раза человек на работе появился. — Заключила в итоге и на этом сдулась. Голову вниз опустила, неодобрительно ею покачивая, шумно выдохнула. — Это всё, что спросить у меня хотел?
Громов растерянно моргнул.
— Это всё?! — Я с отвращением ухмыльнулась, а он подобрался весь, челюсти сжал.
— Эм-м… Как всё прошло? — Вовремя спохватился, на что мне оставалось только взгляд отвести, чтобы не увидел, не понял, что в душе творится.
— Прошло и это главное. — Отозвалась строго и за рабочим столом устроилась, давая понять, что разговор окончен.
— Как отец? Держится? — Сделал он очередную попытку на эмоции вывести, а я не позволила.
— К чему эти пустые расспросы? Мужики решают проблемы, Громов, а не прячутся от них. Ты свой шанс упустил. Снова. — Обрубила любые возможности подступиться к себе, и он был вынужден уйти ни с чем. — Тряпка! — Выругалась я, и лицо в ладонях спрятала, как только дверь за ним закрылась. «Нудный, скользкий, нерешительный!» — не удавалось мне справиться с глухим раздражением.
А хотелось совершенно иного. Как вихрь, как смерч, как торнадо! Чтобы свою правоту доказал! Чтобы меня словам этим поверить заставил! О том, что звоню Татарину, осознала только его голос в телефонной трубке услышав. И дыхание затаила, отчего-то такой факт воспринимая как неожиданность. Он хмыкнул и было слышно, что облизнулся.
— Уже заинтригован. Давай поподробнее. — Усмехнулся моему молчанию, и я сама улыбки не сдержала, эту его непосредственность в себя без остатка впуская.
— Прости, но всякий раз, когда нуждаюсь в поддержке, ловлю себя на мысли, что о тебе думаю. — Проговорила, нервно кусая губы.
— Я хочу тебя. — Процедил он в ответ сквозь зубы, и я почувствовала, как цветок внутри распускается, как сердце замирает в сладостном предвкушении.
— Уже лучше. — Улыбнулась, происходящего скрывать не собираясь.
— Измайлова, а у тебя подруги-то есть?
— Женская дружба — это миф. — Отчеканила я.
— Наверно… А друзья?
— Дружба между мужчиной и женщиной? Татарин, ты там не обкурился?
— Я твой лучший друг, солнце.
— Ты трахнуть меня хочешь, а не подружиться.
— Сейчас кончу от восторга.
— О, да, Татарин, ты мой мир, ты мой лучик солнца в царстве тьмы. — Зашептала с неприкрытым восторгом, на что Татарин коротко хохотнул.
— Прекрати, Наташ, если я выйду из лекционного зала с мокрыми штанами, меня не поймут.
— Ужас какой! Ты на лекции?!
— У Глеба Алексеевича Токарева, между прочим, а на его лекции у меня даже при большом желании не встаёт. Скажи лучше, что в обед планируешь. Я как раз в офисе буду. Пересечёмся?
— Анютка мне потом за это наше с тобой «пересечёмся» глаза не выцарапает?
— И откуда ты всё знаешь?
— Как тебе сказать… она у нас девочка не скрытная. Вся жизнь на виду, все эмоции на лице. А о твоём члене уже ходят легенды, между прочим.
— Ну, только если так… Ревновать только не вздумай. — Предупредил Татарин совершенно серьёзно и у меня внутри что-то болезненно кольнуло, ведь секретаршу я упомянула для красного словца, а теперь вынуждена в спешке проталкивать эмоции, прилипшие к горлу тягучим липким комом, в себя поглубже их загнать должна.
Татарин моё промедление заметил и как в констатации слова пробубнил.
— Ты ничего не знала… — Усмехнулся этой правде.
— И когда только всё успеваешь?
— Вижу цель, не вижу преград. — Процедил он слова, не позволяя мне в ступор впасть. — Так что там с обедом? Увидеть тебя хочу. Прогуляемся давай, а то как по замкнутому кругу мчимся. Спальня, офис, институт. Надоело. Глотка свежего воздуха не хватает. Что думаешь?
— Думаю, как бы мне сейчас не расплакаться. — Нервно рассмеялась я, понимая, что слёзы… нелепые слёзы уже в глазах стоят.
— А не нужно плакать, малыш. Всё по щелчку пальцев решается. Одно твоё слово и не будет больше никого. Ты как? Готова на такие подвиги?
— Единолично твоим вниманием владеть? — Всхлипнула я, понимая, что с его стороны это всего лишь красивый жест, но… чёрт! Как же важно мне было это сейчас услышать!
— Да ладно! Не ломай голову, уже весь твой. Не хочу, чтобы ты плакала из-за бля**й всяких. Закрыли тему и вопрос закрыли тоже.
— Татарин, ты меня сейчас в неловкое положение поставил. Вроде как я от тебя чего-то требую…
— Ничего не требуешь. Сам всё отдам. Мне только знать нужно, что всё не в пустоту идёт. Мы в обед встретимся? — Свою линию Татарин гнул и я согласилась.
— Встретимся.
— Есть повод? — Резко отозвался мальчишка, и я поняла его тон, приняла претензию, что сейчас предъявить пытался.
— Я хочу тебя увидеть. Этого не достаточно?
Татарин протяжно выдохнул, и, казалось, на какой-то короткий миг выпал из реальности.
— Х-у-у… мать твою! Аж в пот бросило! — Сдавленно рассмеялся он, демонстрируя облегчение. — Спасибо. Спасибо, солнце, я хотел это услышать.
— А я хотела это сказать. До встречи.
На сброс вызова нажала и в упор посмотрела на сотрудницу, что сейчас в кабинете стояла.
— Наталья Викторовна, копается кто-то у нас, или вирус какой… Круто развернулся. Мы не справляемся.
Я согласно кивнула.
— Посмотрим, разберёмся, решим. — Бодро отозвалась и включилась в работу.
С Олегом встретились у торгового центра в квартале от офиса. Он загадочно улыбался и стремительно тянул меня вперёд.
— Татарин, я на романтику рассчитывала. — Усмехнулась я, на входные двери оглядываясь. Мы удалялись от них так, словно куда-то опаздывали.
— Сделай дело — гуляй смело. Слышала такое?
— А у тебя тут дело?
— У нас, Измайлова, у нас! — Смешливо посмотрел на меня мальчишка, не отвлекаясь от движения.
Ловко маневрировал между другими посетителями центра, внимательным взглядом изучал происходящее вокруг.
— У нас? Почему я не в курсе?
— Не знаю даже… Увлеклась, заигралась, запуталась. Реальность выглядит несколько иначе, чем обычно рисует её наше воображение.
— А у нас, значит, намечается погружение в реальность? — Пощекотала я кончиками пальцев его ладонь, которой меня удерживал, и улыбнулась загадочности.
— Ага. Полное. — Огляделся Татарин по сторонам и с решительным видом направился в отдел для новорождённых, где светлые витрины пестрили изобилием предметов мебели, интерьера, а вешалки манили приблизиться и притронуться к сокровенному. Что я, собственно, и сделала, как только вошла.
Татарин меня не отвлекал. Смиренно наблюдал за тем, как разглаживаю кружевные воротнички, как увлечённо разглядываю резьбу на кроватке, манеже, детских качелях.
— Я вижу, тема отцовства не отпускает тебя, да, Татарин? — Наконец, о нём вспомнила и рукой к себе поманила, призывая приблизиться.
— Я дочку хочу. — Заявил он с таким видом, будто это тема для обсуждения. Я смущённо улыбнулась.
— Дочку? А мне казалось, что в прошлый раз говорил о сыне, нет?
— И сына хочу тоже. — С готовностью кивнул он, со спины меня приобнял, и, разводя в стороны полы длинного пальто, за низ живота придержал, вызывая в теле волнительную дрожь.
Всё же было в этом прикосновении что-то сокровенное. И мы оба это понимали. Но если я, почувствовав подобное, попыталась из захвата вывернуться и свободу получить, то Татарин, наоборот, прижался ко мне всем телом, плотно, надёжно. И лицом к изгибу шеи склонился, чтобы дыханием чувствительную кожу щекотать.
