Жестокие наследники (ЛП) - Вильденштейн Оливия
Моими единственными друзьями.
Римо спрыгнул с портала. Его униформа лусионаги, чёрный комбинезон, сделанный из ткани с лазеронепроницаемым покрытием, облегала его крепкое тело.
— Где мой отец?
— В Дусибе, — тон Римо был таким же холодным, как и выражение его лица.
Когда три лусионаги выскочили из портала в форме золотых светлячков, я полетела к основанию огромного дерева, на котором когда-то располагалась любимая кондитерская Нини Лили. Иба реквизировал первые пять этажей калимбора после того, как дворец Вудов соскользнул из тумана и разлетелся на большие куски розового кварца и глыбы камня, покрытого мхом.
Остатки наследия моего дедушки Лайнуса были перенесены в центр калимборского леса и стали игровой площадкой для юных фейри. Ребёнком я проводила целые дни, перепрыгивая с одного разрушенного куска кварца на другой с Джией и Суком. Мы притворялись, что колючие микосы и ядовитые капрасы скользят по мшистому пространству между ними.
До Года Полёта, года, когда Благие осваивали, как управлять своим огнём, наша игра была особенно весёлой, потому что я всё ещё могла падать. К сожалению, мой Год Полёта закончился рано. Сразу после того, как мне исполнилось четыре, я поскользнулась, но не упала, а вместо этого залевитировала. Мои друзья разинули рты, а потом сказали мне, что мне больше нельзя с ними играть. В тот вечер Нима и Иба созвали всю семью и усадили нас всех за стол. Наши четверо родителей напомнили нам, что у всех нас разные способности, но в глубине души мы все одинаковы — все мы фейри.
Несмотря на то, что Джия и Сук извинились, их остракизм усилился, когда мои родители устроили огромный банкет в честь моего достижения. Иба особенно гордился, потому что большинство Благих научились летать в пять лет, и их нужно было учить. Я научилась этому без чьей-либо помощи на целый год раньше.
Моим двоюродным брату и сестре потребовалось несколько дней, чтобы прийти ко мне и признаться, что они ревновали, и скучали по мне на игровой площадке. Они причинили мне боль, но я простила их, потому что была не из тех, кто держит обиду. Кроме, как к Фэрроу. Я затаила огромную обиду на эту семью за то, что они запятнали имя Нимы своими ложными обвинениями.
Приземлившись на покрытую мхом землю, я заправила прядь чёрных волос за уши и оглянулась. И, конечно, объект моей обиды приземлился рядом со мной.
— Ты собираешься преследовать меня всю дорогу?
Сжав губы так же плотно, как и плечи, он указал на тёмный вход у основания калимбора.
— Мне было приказано доставить тебя к твоему отцу.
— Я не посылка.
Он прищурил свои золотые глаза. Я попыталась вспомнить, какого они были цвета до того, как он стал лусионагой, но не смогла. О, нет, подождите. Ядовито-зеленого. Именно так я описала их Джии в тот день, когда мы смотрели, как Римо и его друзья играют в флотбол, благую версию баскетбола — сетки были сделаны из парящих листьев волитора, но мяч был сделан человеком, и когда он падал, он падал быстро. Игроки потратили больше времени на пикирование после этого, чем на то, чтобы набрать очки.
Я отвернулась от его ядовитого взгляда и спешно направилась к гигантскому дереву, окаймлённому серебристым звёздным светом. Пока я шла, хлюпая ботинками по мху, а покачивающиеся над головой фейские огни освещали дорожку, ведущую в дом совета, я задавалась вопросом, от чего была такая срочность. Нужно ли было Ибе инструктировать меня до того, как я встречусь с нашими знаменитыми гостями? Я уже хорошо разбиралась в королевских манерах благодаря урокам этикета, которым меня обучали с тех пор, как я покинула материнскую утробу. Единственным плюсом этих занятий было то, что Джии и Суку приходилось ходить на них со мной, так что, когда нам было скучно, по крайней мере, нам было скучно вместе.
Не то, чтобы нам когда-либо было скучно долго находиться рядом с Суком.
В ту минуту, когда я вошла в Дусибу, Грегор, Сайлас и мой отец погрузились в тишину. Любопытно, что они были единственными присутствующими. Обычно там был представитель от каждой фракции фейри, но, очевидно, это не было делом Неверриан… это было дело Амары. Я подняла взгляд, чтобы убедиться, что в зале больше никого нет, но ни один лусионага не парил рядом. Мой взгляд зацепился за фреску с золотым ободком на высоте пяти этажей от того места, где я стояла. Я принялась изучать каждый лист в поисках того, который описал Джош, но потом вспомнила, что я не одна, и, уставившись в потолок, вызову удивление тех, интерес которых я определенно не хотела привлекать. Я перевела взгляд обратно на своего отца, на венок из листьев, мерцающий на его зачёсанных назад золотисто-светлых волосах. Мне достались волосы Нимы и большая часть её черт, но мои глаза были полностью от Ибы, песочно-голубые с бирюзовым оттенком.
— Хотели меня видеть? — сказала я, приближаясь.
Сайлас улыбнулся мне. Несмотря на то, что он был отчимом Римо и мужем Фейт, в жилах драка не текла кровь Фэрроу, поэтому он мне нравился.
— Закрой за собой дверь, Римо, — сказал Грегор, его карие глаза блеснули в мерцающем свете фейских огней, собравшихся над его белыми волосами, как рой мошек.
Петли на большой двери застонали, когда Римо и двое других охранников начали закрывать её.
— Римо, — окликнул Иба, — это дело касается и тебя тоже.
Я нахмурилась, вглядываясь в лицо отца в поисках намёка на то, почему это дело касалось Римо. Боже, я надеялась, что это не какие-то посиделки родителей и детей, чтобы заставить нас быть милыми друг с другом, потому что этого никогда не произойдёт.
Моё сердце забилось быстрее, моя огненная, насыщенная железом кровь заструилась по моему телу.
— Что происходит?
Иба посмотрел на Грегора.
Страх сковал мой желудок, как от заявленного Джошем гаджоя. Мне не понравился торжественный взгляд, которым обменялись оба мужчины.
Римо подошёл и встал между дракой и вариффом. Если бы наши родители не присутствовали, я, возможно, спросила бы его, чувствовал ли он такую угрозу со стороны меня, что ему нужно было, чтобы дракон и премьер-министр его защитили.
Однако он, должно быть, уловил мои мысли по приподнятым уголкам моего рта, потому что его хмурый взгляд стал определенно обжигающим, как будто в любую минуту часть его огня могла просочиться прямо из него.
— Амара, я знаю, что обещал никогда не принуждать тебя действовать вопреки твоему желанию или чувств, но тебе почти восемнадцать, и если только ты не была предельно скрытна, — сказал Иба, — я сомневаюсь, что у тебя есть парень.
Вся кровь в моём теле прилила к моим щекам.
— Извини?
— Парень? У тебя есть парень?
Неужели Грегор действительно принял моё смущение за непонимание?
— Один из фейри. Человеческие не в счёт.
Мрачный взгляд Римо прояснился. Если он упомянет Джошуа Локлира, я брошу ему в лицо пригоршню пыли, недостаточно, чтобы убить его, но более чем достаточно, чтобы заставить его испытывать тошноту до самого утра.
Я скрестила руки на груди, теперь уже я была настороже.
— Я не понимаю, какое отношение мой возраст имеет к тому, что у меня есть парень.
— Традиция требует, чтобы неверрианские женщины связывали свои сущности в Котле до восемнадцатилетия, — объяснил Грегор.
— Это было в старые времена, — выпалила я в ответ. — Эта традиция больше не применяется. Верно, Иба?
«Гусиные лапки», обрамляющие глаза моего отца, углубились, как будто ему было больно. Поскольку его здоровье было в порядке, я предположила, что страдальческий взгляд был вызван тем, что он собирался сказать.
— Ты — принсиса, Амара. Несмотря на то, что мы больше не применяем эту традицию среди простых неверрианцев, мы считаем, что королевская семья должна поддерживать этот обычай.
Говорил ли он то, что я думала, что он говорил? После ощущения ошеломляющего тепла, холодок пробежал по моей спине.
