Сладкий след поцелуя (СИ) - Сэндс Линси
Винсент не стал делать вид, что не понял вопроса, однако, отвечая, отвел взгляд.
— В последнее время охота стала казаться мне ужасной скукой.
— Скукой? — обеспокоенно переспросил а Джеки, чувствуя, что это очень плохо.
— В последнее время мне все кажется докукой, — недовольно признался Винсент. — Вы были правы. До того как вы с Тайни приехали, я ничего не ел. Я перестал есть лет триста тому назад. Вообще следовало бы, потому что еда помогает создавать собственную кровь, уменьшая потребность в той, которую приходится пить, но еда, как и охота, стала скукой. Мне стало скучно есть, и не стоит оно тех хлопот.
— Стало скучно есть? — Джеки уставилась на него, уверенная, что он просто шутит. Ей никогда не приходило в голову, что вампиры не едят от скуки, и верилось в это с трудом. Ну как можно думать, что еда — это скучно?
Винсент фыркнул, увидев ее реакцию:
— Да.
— Значит, вы все перестали есть от скуки?
Винсент помялся, но продолжил:
— Некоторые перестали, а некоторые — нет. Мой кузен Люцерн родился на двести лет раньше меня, в те времена, когда габариты и сила имели большое значение. Он был воином, крупным и мускулистым. А мышечную массу не так легко поддерживать. Он всегда не только пил кровь, но и ел обычную пищу, а когда устал от еды, все равно продолжал есть по необходимости, чтобы поддерживать мышечную массу. А мою кузину Лисианну это никогда не волновало, потому что она женщина, и когда ей надоело, она просто перестала есть… А потом опять начала, когда познакомилась с Грегори.
— А вас не волнует мышечная масса? — спросила Джеки.
Винсент усмехнулся и вытянул вперед руки.
— К тому времени как я родился, в любом сражении мастерство ценилось больше силы. Мы дрались на дуэлях, на шпагах или на пистолетах. Мне не приходилось орудовать огромным мечом, как Люцерну, поэтому не было необходимости и в такой мускулатуре. Да я никогда к этому не стремился. А когда устал от еды, просто перестал есть.
Джеки склонила голову набок и смерила его взглядом. Он говорил так, будто был тощим мальчишкой, а ведь это было не так. Он не такой мускулистый, как Шварценеггер, но у него хорошая мужская фигура, отличное телосложение.
Она покачала головой:
— Мне очень трудно понять, как можно считать еду скучной.
Винсент прыснул, увидев ее озадаченное лицо:
— Через пару сотен лет многое уже становится скучным.
— Например? Что еще вам наскучило? К чему еще вы потеряли интерес?
— К сексу.
Ответ оказался неожиданным, и Джеки покраснела. Хорошо, что у бассейна было темно.
— Что, язык проглотили? — поддразнил ее Винсент.
— Я просто не знаю, как реагировать, — пробормотала Джеки. — Думаю, это так же противоестественно, как то, что может наскучить еда.
— Да, я и сам себе удивляюсь. — Он вздохнул. — Когда-то мне очень нравился секс. И я был в нем хорош.
Теперь Джеки действительно не знала, что сказать. Винсент произнес это так невозмутимо — не хвастаясь, просто констатируя факт. Так, например, можно говорить о том, что ты классно разгадываешь кроссворды. Трудно не поверить, что это правда. А с другой стороны, все мужчины считают, что они искусны в сексе, и не важно, так ли это на самом деле.
Джеки надоело взбивать ногами воду, поэтому она тоже подплыла к бортику и уцепилась за него чуть в стороне от Винсента, чтобы дать отдых ногам.
— Ну, хватит обо мне, — внезапно произнес Винсент. — Я знаю, что ваш отец основал детективное агентство. А ваша мать? Чем занималась она?
— Мама умерла, когда мне было четыре года, — ответила Джеки. — Я ее почти и не помню. Она работала секретарем в папиной фирме и до моего рождения, и после.
— Так вас растил отец?
Джеки кивнула, и Винсент спросил:
— И кем же вы были в детстве — сорванцом или барышней?
Вопрос позабавил Джеки. Она улыбнулась, но тут же удивленно моргнула, потому что Винсент добавил:
— Я думаю, вы были сорванцом.
— Почему? — с подозрением спросила она.
Винсент пожал плечами:
— Единственный ребенок, которого растил отец. Вероятно, вам приходилось постоянно завоевывать его внимание. Обычно это приводит к тому, что девочка старается заменить отцу сына, которого у отца нет, и именно так добиться его одобрения.
Джеки нахмурилась. Она в самом деле была сорванцом и действительно вела себя как мальчишка, чтобы добиться внимания и одобрения отца. Может быть, она и продолжает это делать по инерции, несмотря на то что отец уже умер.
— Пойдемте. — Винсент неожиданно подпрыгнул и оказался на плитках у бассейна. Он наклонился и протянул руку Джеки. — Вы уже дрожите, пора выбираться из воды.
Джеки с удивлением отметила, что он прав — она действительно дрожит. Сначала она чуть было не отвергла его руку, но, подумав, вздохнула и уцепилась за нее. Винсент сжал ее пальцы, и Джеки в момент оказалась на плитках, которыми было вымощено патио. С нее капало. Винсент вытащил ее из воды одной рукой, причем без особых усилий, и прежде чем она это осознала, он уже взял полотенце и закутал в него Джеки.
Ей бы уже давно не стоило так удивляться, но всякий раз ее поражало, насколько сильными и быстрыми были бессмертные. Джеки хорошо знала, что, находясь среди людей, эти существа лишь частично используют свою энергию и передвигаются, по их понятиям, со скоростью улитки. Благодаря этому окружающие воспринимают их как обычных смертных.
Но все мысли об их скорости и силе испарились, едва Винсент взял полотенце, в которое ее закутал, за концы и стал промокать капли на ее лице. Начал он почти по-матерински, но потом движения его рук вдруг замедлились, а его взгляд сосредоточился на ее губах. Лицо Винсента стало серьезным. Такого выражения лица Винсента Джеки еще не видела. Обычно он, как униформу, нацеплял на себя добродушное или веселое выражение, но сейчас эти маски куда-то исчезли. Он смотрел серьезно, почти торжественно, а его глаза светились серебристо-синим голодным блеском, не имевшим никакого отношения к жажде крови.
У Джеки перехватило дыхание. Его тело находилось совсем рядом, и если она чуть качнется вперед, то коснется его грудью. От этой мысли по ее спине побежали мурашки, и ее охватило волнение. Винсент моргнул и нахмурился:
— Пойдемте. Вечер прохладный, вы замерзли. — Он отпустил полотенце, взял Джеки за руку и потянул к кухонной двери. — Внутрь, внутрь, нужно согреться.
Джеки кивнула и пошла впереди него, испытывая некоторое облегчение. Как хорошо, что он ее не поцеловал! Все прошло безболезненно. Она не почувствовала его попыток прочесть ее мысли, он не стал подчинять ее себе и заставлять делать что-нибудь против ее воли. Может быть, она и правда позволила своим давним страхам взять над собой верх и поэтому отнеслась к нему несправедливо. Может быть, он такой же славный, как Бастьен. Ведь наверняка не все бессмертные смотрят на смертных свысока, не все используют их и причиняют боль, как Кассиус. Такой ход мыслей был для Джеки большим шагом вперед. Она попыталась отрешиться от той системы верований, в которой жила уже много лет.
Глава 7
— Как раз вовремя! — воскликнул Тайни, когда Джеки и Винсент вошли в теплую светлую кухню. — Я собирался вынуть из духовки первый противень печенья. Когда вы переоденетесь в сухое, оно уже остынет и его можно будет есть.
Джеки улыбнулась Тайни и покачала головой, глядя, как он вытаскивает из духовки полный противень печенья. Гигант надел бежевые спортивные шорты, красно-коричневые домашние тапочки и фартук с надписью « Я повар!» — опять. Шесть футов семь дюймов роста и двести восемьдесят фунтов живого веса расхаживают по кухне в розовом фартуке и расписанных цветочками варежках-хваталках для духовки.
«А еще он твой лучший друг», — напомнила себе Джеки, принюхиваясь к восхитительному аромату свежеиспеченного шоколадного печенья.
— Тайни, если ты и дальше будешь так готовить, я за это задание наберу лишних десять фунтов, — пожаловалась она, плотнее закутываясь в полотенце.
