Порножовщина (ЛП) - Карделло Рут

— Роботы… я в будущем? — я притягиваю Эшли чуть ближе, пока ее бедро не оказывается около моей ноги. О, небеса.

— Ты в это не веришь?

Я пожимаю плечами. Честно говоря, я не знаю, что реально, а что нет. Все это может быть сном или галлюцинацией. Кажется, что все достаточно запутано, чтобы вполне иметь право быть и тем, и другим. Я ожидаю, что кто-нибудь пнет меня под ребра, разбудит и скажет, что я опаздываю на встречу с директором Фальконом.

Обе мои ноги болезненно сводит судорогой, и я сажусь прямо. Ладно, это не похоже на сон. Мышцы моей груди тоже сокращаются, и на мгновение я не могу набрать воздуха в легкие. Я изо всех сил пытаюсь сделать вдох, но ничего не получается.

— Дыши, — просит она.

Я хотел бы ответить, что я, очевидно, пытаюсь, но не могу вымолвить ни слова.

Наконец боль отступает, воздух наполняет мои легкие, и я падаю навзничь на кровать, дрожа с головы до ног. Температура в комнате начинает резко снижаться. Я ненадолго закрываю глаза.

Холодно. Чертовски холодно.

— Не смей умирать, Рэй. Все, что тебе нужно сделать, — продержаться, пока моя мама не вернется и не спасет тебя. Она потрясающая.

Я заставляю себя открыть глаза и пытаюсь выглядеть спокойно, несмотря на осознание того, что, возможно, сегодня день моей смерти.

— Расскажи мне о своих роботах.

Она достает маленькое устройство. На нем отображаются маленькие цветные фотографии крошечных машин размером с детскую куклу. Каждая машина одета как человек, некоторые в шляпах. Один из них в костюме и галстуке, но у костюма три рукава, потому что это руки робота.

— Все это неудачные прототипы, которые отправились бы на свалку металлолома, но я спросила, могу ли я использовать их для проверки прочности материалов. Наряжать их — просто мое хобби, но никто не придает этому большого значения, потому что… Я работаю в основном с мужчинами, и я им нравлюсь.

— В это легко поверить.

Она останавливается и улыбается мне, прежде чем продолжить.

— Могу я доверить тебе секрет?

— Я обещаю унести его с собой в могилу, — это было легкое обещание, учитывая, что я не чувствую, что переживу этот день.

— Я воспользовалась имеющимся у меня доступом. Я ничего не могла с собой поделать, роботы выглядели такими грустными. Я исследовала, каким кодом, эквивалентным дофамину, мог бы быть код для машины, и вписала несколько строк в код. Каждый заслуживает того, чтобы время от времени чувствовать себя хорошо, верно? Это также заставило их с большим рвением выполнять задания, — ее рот округляется. — О, Боже мой, лекарства, которые они тебе давали… тебе от них становилось хорошо?

— Абсолютно.

— А стал ли ты… склонен выполнять приказы, не подвергая их сомнению?

Уровень моей боли возрастает, и мышцы сводит спазмами так, что я уже не могу это скрыть. Потому мне трудно сосредоточиться на том, что она говорит, но я делаю все возможное.

— Да. Я бы сказал, что так оно и было, но препараты вызывали и приступы ярости.

Она смотрит на свое маленькое устройство и постукивает по нему пальцами.

— Эта информация может быть полезна моей матери.

— Это устройство связи? Вроде радио?

— Это телефон. Он подключен к Интернету… Интернет — это…

Я вполуха слушаю ее объяснения, борясь с паникой каждый раз, когда дышать становится трудно. Температура воздуха в комнате понижается, но я подозреваю, что проблема во мне, а не в градусах. Мои зубы начинают стучать.

— Он очнулся, — слышу я голос Джека. Я не пытаюсь сесть или поприветствовать его. Нет ни одного дюйма во мне, который бы не страдал от боли. — Как он? О, черт, плохо дело.

— Ну спасибо, — хриплю я.

— Хью, — зовет Джек.

Отлично. Это именно то, что мне нужно.

Надеюсь, это не последнее лицо, которое я увижу перед тем, как отправиться на тот свет.

— Как давно он вернулся? — спрашивает Хью.

Я тоже рад тебя видеть.

— Может быть, минут пятнадцать назад, — говорит Эшли. — Я пыталась его успокоить.

Джек спрашивает:

— Есть новости от твоей матери?

— Она вернется примерно через десять минут.

Хью, как всегда, оптимистичен:

— К тому времени он будет мертв.

Эшли нежно касается моей щеки.

— Ты не можешь оставаться здесь, Рэй. Моя мама еще не вернулась. Иди туда, где ты был.

Тяжесть начинает охватывать меня, но я борюсь с ней. Ясно мыслить становится все труднее.

— Я не хочу возвращаться.

Она наклоняется ближе, так близко, что ее дыхание согревает мою щеку.

— Ты должен. Ты болен. Скоро придет моя мама с чем-нибудь, чтобы помочь тебе. Ты просто должен продержаться.

Дышать трудно, и температура в комнате снова резко падает.

— Я хочу остаться с тобой.

— Ты не можешь.

Ее образ расплывается. Есть только боль и все более затрудненное дыхание.

— Мое место — здесь, с тобой.

Я не вижу, но слышу, как Джек говорит:

— Ты должна заставить его уйти, — Джек наклоняется надо мной, его лицо заслоняет обзор. — Тебе нужно снова стать ножом, Рэй. Это единственный способ выжить.

Сквозь стиснутые зубы я спрашиваю:

— Как, черт возьми, мне это сделать?

Рука Эшли снова сжимает мою.

— Он прав. Что бы ты ни сделал, чтобы вернуться, сделай наоборот. Ты можешь это сделать.

— Ты должен это сделать, — утверждает Джек.

Я вглядываюсь в их лица, затем останавливаюсь на обеспокоенном лице Эшли. Я хотел бы сделать то, о чем они меня просят, но не знаю как. Когда я смотрю в ее прекрасные глаза, я не хочу уходить. Если я умру, по крайней мере, я умру, держа за руку единственного человека, который, как я чувствую, действительно видит меня. Не злого, дикого ребенка, которым я был, или сломленного парня, которого создал мой отец. Она не боится того, кем я стал. Она видит меня, и я не хочу оставаться без нее.

У меня снова сжимается грудь.

Боль пронзает меня насквозь.

Все расплывается.

Но я цепляюсь за нее. Впервые в жизни я не чувствую себя одиноким, и меня не волнует, что сохранение этого чувства будет стоить мне всего.

— Отпусти его руку, — рычит Хью.

Хватка Эшли на мне не ослабевает.

— Нет. Я нужна ему.

Хью физически разрывает нашу связь, и если бы у меня были силы, я бы убил его прямо сейчас. Но я этого не делаю. У меня даже нет кислорода, чтобы высказать, как сильно я его ненавижу.

— Что ему нужно, так это снова стать ножом, пока не вернется твоя мать. Ты хочешь утешить его или хочешь, чтобы он выжил? Потому что не может быть и того, и другого.

— Я хочу, чтобы он выжил, — говорит Эшли тихим голосом, от которого мне еще больше не хочется уходить. Ей больно. Мне нужно остаться и защитить ее.

— Тогда убирайся из этой комнаты, — приказывает Хью. — Сейчас же.

Каждая клеточка во мне скорбит о ее потере, и моя ярость на Хью дает мне силы не только сесть, но и вскочить на ноги. Мое тело отключается. Прекрасно. Я умру, но заберу Хью с собой.

Я бросаюсь на него.

Он отступает назад и ловит меня, когда я по инерции лечу на пол. Хью рычит мне на ухо:

— Возвращайся, Рэй. Думаешь, ты ей небезразличен? Она ненастоящая. Никто не хочет, чтобы ты был здесь. Никто никогда не хотел. Это иллюзия. Возвращайся!

Я снова один.

Без физической боли, но с болью, что намного сильнее.

Глава шестая

‡

Эшли

Я стою у двери спальни и молюсь о том, чтобы принятое мной решение оказалось верным. Мерседес обнимает меня, и я говорю, что со мной все в порядке, но это не так. Что, если Рэй умрет без меня? Что, если все это ошибка?

В дверях появляется Хью, и я задерживаю дыхание. Его глаза темнеют от сдерживаемой внутри бури.

О Боже.

— Рэй?..

— Он снова нож, — холодно говорит Хью и проходит мимо меня. — Не входи туда, пока не придет твоя мать.

Я смахиваю слезу с щеки и, подняв глаза, вижу Джека. Выражение его лица напряженное.

— Он был еще жив, когда снова превратился в нож? Я должна знать.