Порножовщина (ЛП) - Карделло Рут

С вымученной улыбкой моя мать говорит:

— Восхитительно.

Я пожимаю ей руку:

— Этого будет достаточно, чтобы определить, что они ему дали?

Она в замешательстве, но, по крайней мере, больше не думает, что я накачиваю ее наркотиками.

— Возможно.

— Дай мне свою рубашку, Хью, — требую я. Он сбрасывает с себя ткань и протягивает мне, а я протягиваю ее матери. — Сколько времени у тебя займут тесты?

— Если я буду делать это сама?

— Придется. Никто не должен знать об этом.

— Потому что?..

— Речь идет не только о трех мужчинах в этой комнате.

Моя мать приподнимает бровь, и я знаю, о чем она думает: в настоящее время здесь один мужчина, ложка и нож, но сейчас не время зацикливаться на семантике. Она знает, что я имею в виду.

Хриплым голосом Хью говорит:

— Нас двенадцать. По крайней мере, было. За нами кто-то следит. Кто — не знаем, но мы в опасности. Все, что сейчас имеет значение, — это спасение Рэя. Скажите, что вам нужно в качестве доказательства того, что мы те, за кого себя выдаем. Я могу превратиться в вилку, но вы воспримете это только как очередной трюк. Я могу порезать себе руку и позволить наблюдать, как она заживет прямо на ваших глазах. У меня есть длинный список вещей, о которых я сожалею. Я отказываюсь добавлять к этому смерть Рэя. Что я могу сделать, чтобы вы помогли нам?

Возможно, это было из-за того, что Хью — великолепный полуголый мужчина с прекрасными глазами, но моя мать кивает.

— Я проведу анализ крови. Я не могу ничего обещать. Это может занять несколько часов, но если я найду что-нибудь полезное, я вернусь.

— Спасибо, — говорит Хью низким голосом, и лицо моей матери краснеет.

Правда? Все, что потребовалось, чтобы ее недоверие растаяло — это мускулистая грудь?

— Он помолвлен, мам, — бормочу я, провожая ее из спальни, мимо моего разрушенного войной кабинета, к двери.

Мама бросает на меня такой строгий взгляд, что при любых других обстоятельствах я бы рассмеялась. Несмотря на всю эту серьезность, она все еще женщина, у которой нет иммунитета перед сильным мужчиной. Впрочем, сейчас все это неважно.

— Что мне делать, если он вернется, пока тебя не будет?

— Ты имеешь в виду, если он снова превратится из ножа в мужчину?

— Да.

Мама открывает рот, чтобы что-то сказать, но кажется, передумывает. Немного погодя, она говорит:

— Не зная, чем он болен, я не могу сказать. Поэтому предлагаю тебе проконтролировать, чтобы он остался ножом, пока у нас не появится какая-то информация.

Проконтролировать, чтобы он остался ножом?

Как, черт возьми, мне это сделать?

Я ведь даже не возвращала обратно…

Глава пятая

‡

Рэй

Я снова в подвешенном состоянии. По крайней мере, мне не больно.

Я было подумал, не умер ли. Но что-то подсказывает, что мне не настолько повезло, чтобы умереть.

Она со мной.

Эшли.

Я чувствую ее присутствие и ее тепло.

Я должен быть зол. Хью и Джек только что пытались убить меня. Но я не жажду мести.

Я жажду ее.

Воспоминания о ней сдерживают мои самые мрачные чувства. Я не верю в религию или загробную жизнь, но она смогла убедить меня, что ангелы существуют. Свирепая. Оберегающая. Заботливая. Если за мной кто-то присматривает, я был бы разочарован, окажись это кто-то другой.

И красивая.

Она такая чертовски красивая.

Я мог бы наполнить свой дом ее портретами. Она могла бы украсить прихожую, занять стену над камином, заполнить каждую рамку на каждой полке. Сомневаюсь, что я мог бы устать от ее образа.

Прошло много лет с тех пор, как у меня был секс… Черт, по ее словам, больше восьмидесяти лет…

Возможно, я изголодался по общению с женщинами, а эта просто случайно показала мне свои сиськи.

Нет, наша связь ощущается глубже.

Она зовет меня обратно.

Маяк во тьме.

Я не смог бы устоять перед ней, даже если бы захотел, и я отдаюсь желанию снова быть с ней.

На этот раз, когда я падаю, это происходит на мягкой кровати. Ее рука сжимает мою, и я улыбаюсь, потому что ничто и никогда не казалось таким правильным. Меня начинает обуревать боль, но я игнорирую это и поворачиваю к ней голову.

Она еще красивее, чем я помню.

— Эшли, — мой голос хриплый.

Ее рука крепче сжимает мою.

— Как ты себя чувствуешь?

Я с трудом сажусь и удивляюсь, насколько я слаб.

— Не так хорошо, как привык, — я вспоминаю последнее, что сказал ей, и шучу. — Спасибо, что не позволила им убить меня.

Свободной рукой она слегка касается моей щеки.

— Они не пытались тебя убить. Все, чего они хотели, это чтобы ты оставался ножом, пока они не решат, что с тобой делать.

— Оставался ножом? О, ну да, ты сказала, что меня превратили в столовое серебро. Ты придерживаешься этой теории?

Улыбка растягивает ее губы.

— У меня богатое воображение, но я не смогла бы выдумать это дерьмо. И прежде, чем ты расскажешь, что произошло, хочу отметить, что я не из тех, кто меняет цвет, чтобы соответствовать своему окружению. У меня так много вопросов о том, что конкретно они тебе вкололи, но наша первоочередная задача — убедиться, что ты не умрешь.

— Смерть — это цель, но не цель сегодняшняшнего дня.

Кроме работы в "Чернильнице", мне не для чего было жить. Но я больше не чувствую ничего подобного, когда смотрю в глаза Эшли.

Она не просто красивая — она добрая.

Храбрая.

Моя.

Я качаю головой и тут же сожалею об этом движении, когда все расплывается и кажется, что кто-то бьет меня кувалдой по лбу.

— Возможно, кто-то что-то подсыпал в напиток, который вы пили перед ужином в честь награждения. Моя основная теория такова: что бы это ни было, там был дофамин, потому что ни Хью, ни Джек не могут вернуться, не побывав в интимной близости с женщиной. Но тебе это не нужно.

— Прости, — я пытаюсь очаровать ее, когда она возвращает ко мне свое внимание.

Ее улыбка становится шире.

Удивительно, как мало все остальное имеет значения, когда она смотрит на меня. Я никогда не чувствовал такой жадности обладать кем-то. Соблазн притянуть ее к себе и прижать к своей груди силен. Все, что меня сдерживает, — это неуверенность в том, причиню ли я ей боль. Я был не единственным мужчиной в отряде, который непреднамеренно причинял боль людям до того, как понял, насколько сильным стал. Даже пожатие чьей-либо руки требовало сдержанности. За эти годы мужчины в моем подразделении много раз расходились во мнениях, но никогда в теме важности защиты невинных от травм. Женщины были под запретом, пока мы не были уверены, что находиться с ними будет безопасно.

Откуда взялась эта женщина? И почему женщины есть и у Хью, и у Джека?

— Ты проститутка?

Ее рот приоткрывается, затем сжимается в прямую линию.

— А что, если да?

Я пожимаю плечами, но сожалею об этом, когда острая боль пронзает меня.

— Я не осуждаю человека, когда он делает то, что ему нужно, чтобы выжить.

Ее взгляд смягчается, и она снова берет меня за руку.

— Это такой хороший ответ, что я почти прощаю тебя за это предположение о моей профессии.

Очередная волна боли пронзает меня, и я изо всех сил стараюсь сохранить бесстрастное выражение на лице. Я вздыхаю с облегчением, когда она стихает.

Похоже, не подозревая о моих трудностях, она говорит:

— Я аналитик-исследователь, спасибо, что спросил.

Она очаровательна.

— Я этого не сделал, но должен был. Чем занимается аналитик-исследователь?

— Все зависит от того, в какой области он работает.

Я подношу ее руку к своей груди и кладу ее рядом с сердцем.

— Ты. Чем ты занимаешься?

Ее голос прерывается, когда она отвечает.

— Я работаю в небольшой компании по производству робототехники. Изначально меня наняли собирать рыночные данные, но я люблю работать с роботами, и им, кажется, искренне нравится проводить со мной время.