Янтарь и Лазурит - Чайный Лис
Евнух Квон застыл перед ней на месте, его губы дрожали, а глаза наполняла жидкость.
— П-принцесса…
За его спиной стояла Хеджин, которая молча опустила голову вниз.
«Я не тебе», — сначала хотела ответить Кохаку, осознав, что испугала его своим видом. Но промолчала.
Может, так даже лучше. Пусть её боятся и остаются в безопасном месте, она не желала, чтобы события прошлого повторились. Враг силён, а у Кохаку не осталось оружия, кроме собственных клыков и когтей: сломанный гохэй лежал в её каюте, она даже не подумала взять его с собой.
Сюаньму и генерал Ю тоже спустились с корабля. Первый спешил к ним, а второй собирал вооружённых людей. Даже с мечами и луками со стрелами, что они сделают сильнейшему аккыму? Либо это туман так давил на неё, либо Кохаку никогда не верила в победу, а вернулась домой, чтобы здесь и погибнуть.
— Нуна.
Как первые лучи солнца, рассекающие мрак после долгой ночи, как первые подснежники, проглядывающие из-под холодного снега в мрачный зимний день, Рури пришёл в её жизнь и взял за руку. И принёс с собой весну.
Кохаку молча переплела их пальцы и отвернулась от слуг. Где-то в глубине острова их ждал аккым, и она даже догадывалась где. Сколько бы лет ни прошло, Кохаку ничего не забыла: ноги сами несли её к главному храму верховной лисы. От прежних дорожек не осталось и следа, они брели по покрытой грязью от давнего пожара неровной земле. Кохаку не смотрела себе под ноги и случайно споткнулась, Сюаньму успел поймать её и придержал за талию. Только тогда она наконец посмотрела вниз.
Вся земля была усеяна драгоценными камнями, на один из них Кохаку и наступила. Откуда они взялись? Всевозможных ярких цветов, они лежали в разных местах, какие-то кучками, какие-то поодиночке вдали друг от друга.
Дальше она шла аккуратнее. Поначалу армия генерала Ю двигалась за ними, но вскоре разбрелась по острову в поисках врага.
От некогда расписанного золотом и серебром храма остались лишь обгоревшие доски. Кохаку в ужасе смотрела на руины, в которых училась и играла в детстве, и молчала. В горле стоял ком, и она не могла решиться зайти. Сначала Сюаньму тоже стоял рядом, но первым сделал шаг и потянул её за собой.
Они аккуратно переступили прогоревшие ступени. Обвалившиеся доски перекрывали их путь, но Сюаньму прикрепил к ним талисман, заставил подняться и отлететь в сторону. Кохаку застыла на месте, не решаясь войти внутрь, и ему вновь пришлось потянуть её.
От алтаря ничего не осталось, как и от помещений, в которых они занимались. Всё либо обвалилось, либо сгорело почти до неузнаваемости. Кохаку всхлипнула и еле сдержала подступавшие к глазам слёзы, отвернула голову в сторону. Её взгляд зацепился за валявшийся на полу очаг, она бросилась к нему и упала на колени. Дрожащими руками отодвигала доски, но не смогла поднять.
Сюаньму понимал её без слов. Он видел, как нуне было плохо, и не давил на неё, а старался помочь. При помощи талисманов он расчистил место, а затем своими руками помог поднять круглый каменный очаг. Сюаньму не знал, чем тот являлся на самом деле, в то время как слёзы всё-таки потекли по щекам нуны. Она плакала, всхлипывала и сжимала губы в полоску. Дрожащими руками гладила очаг, водила по нему пальцами и убирала голову в сторону, чтобы туда не попали слёзы. Но огонь всё равно не горел — тушить было нечего.
— Нет, нет, нет… — бормотала она себе под нос. — Лисий огонь не мог погаснуть…
Всю жизнь она обманывала себя. Закрывала глаза на разрушенные в Сонгусыле и Цзяожи храмы, из которых ушла сила верховной лисы вместе с её огнём. До последнего верила, что верховная лиса выжила и придёт всех спасти.
Кохаку зажгла собственные кицунэби, которые небольшими золотыми огоньками повисли вокруг неё в воздухе, и заплакала в голос.
Им никто не поможет. Они сами за себя.
Если в живых осталась не только она, но и Рури, а также Ю Сынвон, возможно, стоило путешествовать по миру и искать остальных. Кохаку же хотела верить, что всё произошедшее приснилось ей в жутком кошмаре, а на самом деле все жители Чигусы находились здесь. Может, раненые, но живые. В глубине души она понимала, что все её воспоминания были настоящими, но только здесь смогла взглянуть правде в глаза. И отчаяние поглотило её.
Кохаку выла и кричала, слёзы струились по щекам. Уши увеличились в размере и приняли форму лисьих, за спиной сквозь одежду прорвался хвост, удлинились когти. Не помня себя, она царапала каменную поверхность очага.
Она не знала, сколько времени так просидела, как вдруг со спины её накрыли тёплые руки. Кохаку вздрогнула, а Рури уже прижал её к своей груди, его нос уткнулся ей в шею, горячее дыхание обожгло кожу.
— Мы восстановим Чигусу, нуна, — прошептал его голос в самое её ухо, и по коже пробежались мурашки.
Почему-то после этих слов на душе стало спокойнее.
Вместе они подняли очаг и перенесли его в центр разрушенного храма. Сюаньму не до конца понимал его роли, но был готов сделать для нуны всё, лишь бы она не плакала. Она нежно провела рукой по очагу в который раз и отошла от него, на этот раз внимательно осмотрелась по сторонам.
— Где-то здесь должно быть оружие, — пробормотала она себе под нос и обошла помещение, но ничего не заметила. Тогда перешла в другую комнату. — Убери те доски.
Монахи редко использовали талисманы в бытовых целях, наставники требовали, чтобы их ученики выполняли всю работу сами. Но как же те облегчали жизнь. Сюаньму прикрепил к доске один талисман, те поднялись в воздух и приземлились в стороне. Нуна обнаружила дверь в полу.
— Так и знала.
Она потянула железную ручку на себя, но дверца вдруг открепилась и с грохотом покатилась вниз по лестнице, подняв шум на весь остров. Кохаку прижала свои пушистые уши к голове и даже накрыла их руками. Внизу было темно, но вокруг неё по-прежнему летали кицунэби, поэтому она решительно пошла вниз.
Кохаку никогда не была в этом месте, даже не знала о его существовании. Но интуиция вела её сюда.
Тяжёлый затхлый запах ударил в нос: в подвал давно никто не спускался.
