Янтарь и Лазурит - Чайный Лис
Густой думал давил и мешал сосредоточиться. Кохаку смотрела себе под ноги, грызла нижнюю губу и нервничала.
— Нуна.
Сюаньму дотронулся до неё хвостом, нежно погладил руку. Он бы превратился обратно в человека, чтобы нормально успокоить её, однако не желал предстать без одежды перед этой толпой. Янтарные глаза посмотрели на него с благодарностью.
Она вздохнула и прикрыла их, попыталась абстрагироваться от окружающего мира. Много лет назад верховная лиса учила разжигать кицунэби: надо верить в себя и думать о хорошем. Кохаку вспомнила тепло, которое наполняло её тело, когда Рури брал её за руку, и также его собственное, представила его нежный взгляд и добрые слова, первый поцелуй под яркой полной луной… Перед глазами возник свет, который проникал даже через закрытые веки, но Кохаку не закончила. Она подумала также о радостных днях и приключениях в Сонгусыле, о подаренном фурине; о весёлых моментах с Джинхёном, его забавных историях и том, как она тайно распространяла их по всему Сонбаку; о добрых Хеджин и евнухе Квоне, о друзьях детства, родителях и, наконец, о верховной лисе. Гохэй в её руке начал нагреваться, а свет перед носом становился всё ярче.
Кохаку открыла глаза, и перед ней завис большой золотой кицунэби в форме лисьей головы, его белые глаза светились ярким белым пламенем. Он дёрнул хвостом, что рос из головы, и помчался в сторону ван Ёна, оставляя за собой дорожку света.
Тьма давила и окружала, пыталась поглотить и его, но этот кицунэби прорвался. Его хвост и уши растворялись, он уменьшался в размерах, и, тем не менее, всё равно пролетел в самую гущу и дотронулся до головы ван Ёна. Глаза наследного принца резко открылись.
Давление и тяжесть усилились, держаться на ногах и дышать становилось всё сложнее.
Наследный принц продолжал держаться за меч, глубже воткнул его в землю и поднялся на одно колено. Кожа треснула на его лице, от щеки отвалился кусок, вместо которого осталось потемневшее пятно.
— Наконец-то, — раздался его хриплый голос.
Некоторых усилий ему стоило встать, но как только у него вышло, всех вокруг сдуло с ног. Люди с криками попадали, из носа, глаз и ушей потекла кровь, кожу покрыли царапины.
Кохаку тоже не смогла стоять, но упала она не на землю: Сюаньму поймал её своими лапами и прижал к себе, обвил хвостом и защитил от резко распространившейся тьмы. Прищурившись, она смотрела по сторонам и видела, как стонали люди. Их уронил вовсе не резкий порыв ветра, а тот самый туман, что исходил от ван Ёна.
Убедившись, что опасность миновала, Сюаньму убрал свой хвост от нуны, встал сам и помог подняться ей. Он выучил урок: бессмысленно пытаться удержать её от опасности — она всё равно прыгнет в самое пекло, так лучше он будет рядом с самого начала. Кохаку смотрела на него с благодарностью, и этого было достаточно. Затем её взгляд переместился на наследного принца: тот, пошатываясь, уже стоял на двух ногах с опорой на меч, однако его тело рассыпалось на глазах. Получается, он отличался от Сюэжэня, который создал собственную оболочку; если существо перед ними всё-таки являлось аккымом, то при подчинении тела что-то пошло не так. Ни с кем из предыдущих аккымов такого не происходило, хотя они не так много встречали.
Взгляд ван Ёна устремился в сторону Кохаку и Сюаньму.
— Дракон меня не интересует, — прохрипел он и чуть повернул голову в сторону. — Есть среди вас сильные воины?
Кохаку тоже осмотрелась в поисках Ю Сынвона и заметила его лежавшим на земле в окружении своих людей, поблизости также находились евнух Квон — его зелёная одежда бросалась в глаза, — Хеджин и даже яркий каса-обакэ Дзадза. Она вздрогнула, переживая, что туман повлиял и на них. Задрав подбородок, Кохаку выступила вперёд и воскликнула:
— Ты и есть Шэньюань?
Его внимание резко переключилось на неё. Перед этим он посмотрел лишь на дракона, а затем прошёлся взглядом по людям.
— О, так память обо мне не умерла, — ответил аккым в теле ван Ёна с хрипотцой в голосе. — Что за дева знает моё имя? Назовись.
Кохаку ощутила более сильное давление, что тянуло её к земле, продавливаемую ногами, и прижимало лисьи уши к затылку, но смогла устоять, ещё и голову не опустила. Несмотря на тяжесть в груди, она сделала вдох и одну руку сжала в кулак, а второй покрепче вцепилась в гохэй — так она собиралась с силами. Она сделала шаг навстречу Шэньюаню и решительно представилась:
— Я Кохаку, дитя этих земель, выжившая в пожаре двадцатилетней давности, и я верну Чигусе былое величие.
Шэньюань попытался улыбнуться, но как только уголки его губ дёрнулись, ещё кусок мяса отвалился от лица. На этот раз на лице не просто осталось чёрное пятно, теперь оттуда исходил густой чёрный дым и поднимался в воздух. Как сражаться с этим чудовищем? Насколько опасно разрушать тело ван Ёна, если оно и так крошилось от малейшего движения? Кохаку боялась, что с каждым ранением тьма будет распространяться.
— Я только имя просил, об остальном и так догадался, — Шэньюань издал некое подобие смешка, но улыбаться больше не пытался. Он прав: по ушам и хвосту можно сделать вывод, что она из Чигусы.
— Значит, лисье тело тебя тоже не интересует, Шэньюань?
Как бы Кохаку ни хотела это признавать, её задевало, что на неё даже не обратили внимания. А она умела сражаться и не могла назвать себя слабой.
— Нет, можешь поблагодарить за это свою главную… ой, я же убил её.
Он смотрел на неё с наслаждением от происходящего.
Ярость наполняла грудь Кохаку, она сжала челюсти и напряглась, выпустила когти, готовая ринуться в бой. Обычно спокойный Сюаньму тоже ощущал, как внутри него росло негодование, но он не действовал опрометчиво. Хвостом Сюаньму поймал Кохаку за локоть и покачал головой: враг провоцировал её, не надо кидаться на него без плана. Она попыталась вырвать свою руку, но дракон только настойчивее сжал её хвостом и даже потянул назад, в глазах его читалось: «Не делай этого». Даже если этот монстр виноват во всех убийствах и разрушении Чигусы, не было смысла бросаться на него просто так. Более того, покойная верховная лиса что-то сделала с остальными.
— Что не так
