Жестокие наследники - Оливия Вильденштейн

Пока он был без сознания, я протянула руку, чтобы схватить яблоко, но кто-то опередил меня. Я подняла взгляд и встретилась с ярко-зелёными глазами Римо.

— Его ищешь?

Мне хотелось обвить руками его шею и никогда не отпускать. Вместо этого я сказала:

— Не мог бы ты отрезать мне кусочек?

Используя окровавленное лезвие своего мачете, он нарезал фрукт, отрезав кусочек размером с укус.

— Амара, позволь мне сделать это. Убивая кого-то, даже того, кто заслуживает…

— Нет. Я могу это сделать.

— Я не сомневаюсь, что ты сможешь, Трифекта. Я просто…

— Я должна это сделать, Римо. Для Ибы. И для себя самой, — я встала. — Ты можешь его подержать? Я сейчас вернусь.

Мои ноги, казалось, были сделаны из проволоки и стали, а не из клеток и костей, и сами по себе двигались к блестящему бассейну. Добравшись до воды, я прижала кончики пальцев к ладони и создала лейку, затем наполнила её до краёв.

Как робот, я вернулась к Римо и оседлала своего дядю, обхватив его руками за голени.

— Ты можешь приподнять ему голову?

Римо схватил Кингстона за затылок, вогнал покрытые кровью большие пальцы в нижнюю челюсть моего дяди, а затем запихнул кусочек яблока ему в рот. Я зажала носик лейки между зубами ненавистного фейри, затем Римо захлопнул подбородок Кингстона и задрал его голову ещё выше.

Глаза Кингстона, которые были закрыты, когда он потерял сознание, широко раскрылись. Я вливала в него воду, и хотя она стекала по уголкам его рта, его адамово яблоко подпрыгивало, что говорило мне о том, что он глотал. Но была ли это просто вода, стекающая вниз, или яблоко действительно попало ему в горло?

Его грудь дёрнулась, но он остался твёрдым подо мной.

Я продолжала лить, осушая лейку, ожидая. Слёзы текли по моим щекам, заменяя вид испуганных глаз Кингстона вспышками обмякшего тела Ибы, тонущего в лавандовом небе. С клубами дыма, исходящими от охранников, переживших нападение, и горкой пепла от тех, кто отдал свои жизни, чтобы мой отец мог править дальше.

Я увидела свою мать, шагающую рядом со мной по Розовому морю, блеск покинул её медную чешую.

Я увидела, как мои двоюродные брат и сестра отложили весла своего каноэ, подняв лица к небу и пристально глядя.

В тот день я впервые поняла, что магия не делает нас бессмертными.

Последние четыре года я пыталась держать воспоминания в узде, отталкивая их, как только они всплывали на поверхность, но, перевернув лейку, я впустила их внутрь.

Я поприветствовала их.

ГЛАВА 40. ПРОЩАНИЕ

Меня охватила тишина, когда я поставила пустую лейку рядом со своим согнутым коленом. Холодный пот выступил у меня на спине, но я не дрожала. Изо рта Римо вырывались слова, но ни одно из них не доходило до меня.

Кингстон всё ещё был жив, но не проживёт долго. Если вода не справилась со своей задачей, я найду другой способ казнить палача. Мной двигала одна единственная мысль: месть. Она укрепила мои руки и отточила концентрацию.

Его ресницы затрепетали, а затем грудь сильно содрогнулась. Он уставился на меня. Я искала раскаяние в его глазах, но нашла только ужас.

Я ненавидела то, во что он превратил меня, но его я ненавидела ещё больше.

Поэтому, когда его плоть, наконец, стала такой же свинцовой, как скалы, загораживающие долину, я не ахнула.

И когда он взорвался, я не дрогнула.

Я провалилась сквозь его рассыпавшееся в пепельный песок тело, полностью онемев.

Я не чувствовала, как руки Римо обхватили моё лицо, скользнули вниз по шее, обхватили меня. Я не слышала, что он говорил, просто видела, как слова срываются с его губ. Он опустился передо мной на колени, раздавив останки Кингстона ногами, и прижал меня к своей груди.

Резкие удары его сердца, наконец, вернули меня к действительности.

Я почувствовала запах соли и стали от его борьбы.

Я услышала, как он произносит моё имя, не то, которым он нарёк меня, а то, которое дали мои родители.

Его мозоли царапали мой позвоночник, а его дыхание согревало мою кожу.

— Как ты думаешь, он вернётся? — мой тон был бесстрастным, плотина, которую я воздвигла, всё ещё держалась.

Римо отстранился от меня.

— Я собираюсь пойти проверить.

— Проверить?

— Отвернись.

Моё сердце замерло.

— Почему?

— Ты знаешь почему, Трифекта.

Когда я, наконец, вздрогнула, он ласково провёл пальцами по моему подбородку, стараясь не задевать ушибленную плоть.

— Я вернусь, — ещё одна медленная ласка. — Подожди меня здесь, хорошо?

Я смотрела на пепельный песок, не желая, чтобы Римо уходил.

— Если он действительно мёртв, вырастет растение.

— Может быть, здесь это так не работает. Кроме того, это займёт время, а я не хочу тратить ни минуты на Кингстона.

Я прикусила губу, но мне стало больно, и я отпустила её. Мой дядя повредил мне кожу, но не сломал меня.

Римо окликнул Джию по имени, и я повернулась. Она сидела на песке, её серебристые глаза моргали из-за спутанных прядей.

Она встала и заняла место Римо рядом со мной. А потом она обвила руками мою спину и прижала меня к себе, когда он исчез из поля моего зрения. Но он, должно быть, остался в её поле зрения, потому что из её рта вырвался вздох, и тут же за моей спиной раздалось негромкое хлюпанье и тихий стук. Грудь мою свело, и я закрыла глаза.

Когда я осмелилась оглянуться через плечо, Римо исчез, а на его месте возвышалась горка пыли, усеянная алыми каплями и увенчанная грязным мачете и окровавленной ручкой.

Мои ресницы сомкнулись, что было нелепо, потому что я знала, что он вернётся.

— Не думаю, что когда-нибудь привыкну видеть, как кто-то умирает, — сказала Джия, помогая мне встать.

Её взгляд перебегал с одного серого пятна на песке на другое. Когда я задрожала, она крепче сжала мои плечи и потянула меня ближе к воде.

— Не знаю, как ты, а я собираюсь купаться в этом маленьком бассейне, пока не сморщусь, как сушеная ягодка глейда.

Она понюхала свою руку и сильно вздрогнула.

— От меня разит Кингстоном и рыбьими потрохами, хотя это, возможно, одно и то же. Геджайве, как мне удалось не обратить тигри в бегство?

Мои зубы застучали за мимолетной улыбкой.

— Алоэ. М-мыло.

Я указала дрожащим пальцем на вьющиеся жёлтые растения.

Когда она