Жестокие наследники - Оливия Вильденштейн
Я хотела разбить его вдребезги.
Сжечь его.
Но Куинн вернётся. И, возможно, Кингстон.
Мелькнувшее изображение Дэниели, протыкающего Римо своим грязным копьём, зажгло искру в моей груди. Не говоря ни слова, я протянула руку и забрала у неё ядовитый фрукт.
Сквозь шум воды донёсся отдаленный рёв, и лицо Джии побелело. Я надеялась, что это был звук последнего тигри, насаживающегося на чьё-то копьё.
— Ты планируешь использовать яблоко против Куинна? — её голос резанул по моим пульсирующим вискам.
— Я не знаю.
Мы ещё долго смотрели на яблоко, затем направились к пенящейся воде, скользя в её прохладных, очищающих глубинах, пока не погрузились полностью. Когда я снова вынырнула, чтобы глотнуть воздуха, концепция потребности в кислороде под водой всё ещё была мне так чужда, я обнаружила, что Джия капает жёлтый гель себе на ладонь.
— Оно плавает, — сказала я.
Она нахмурилась, поэтому я указала на палку алоэ.
Она опустила ее на воду и смотрела, как она покачивается. Пока она намыливалась, я вернулась на пляж и села, подтянув колени к груди, упершись пальцами ног в песок, надежно спрятав яблоко в ладони. Я закрыла свои опустошённые глаза, но воспоминание обо всём, что произошло, застыло у меня под веками, поэтому я устремила их на валун, на котором сидела вчера.
Это было вчера?
Как я ненавидела это вечно белое небо.
— Чью пыль ты намагнитила и когда?
Джия взбила свою прядь волос в пену.
— Карсина. В ночь пирушки по случаю помолвки. Он напал на меня. Пытался убить.
Её глаза потемнели, как грозовые тучи.
— Почему ты мне не сказала?
— Потому что заключила сделку с Римо о сохранении тайны.
Она так сильно отжимала свои локоны, что между костяшками пальцев выступила пена.
— Я не понимаю. Я думала, Карсин напал на тебя…
— Римо прибыл в разгар попытки убийства. Он помог мне остановить Карсина.
Уголки её и без того изогнутых губ опустились ещё немного.
— Я убью этого маленького придурка. Вместе с его дедушкой и Джошуа Локлиром.
— Я ценю твоё дикое сострадание, кузина, но я не хочу, чтобы ты приближалась к ним.
Я одарила её улыбкой, призванной смягчить её мстительный темперамент, но, должно быть, вышло не очень эффективно, потому что её губы не разжались, а глаза не заблестели.
— Хочешь, помогу тебе с мытьём головы?
Её брови оставались плоскими, неподвижными, но её настроение… оно бушевало и извивалось по всему её телу. Я хотела протянуть руку и украсть её гнев, обрушить его поверх своего собственного, позволить ему тлеть во мне, а не в ней. Фэрроу и Локлиры были моим бременем, а не её.
— Джия… оставь это.
— Ты бы отпустила это, если бы кто-нибудь причинил мне боль?
— Нет.
— Тогда не жди, что я что-то из этого оставлю.
Джия откинула голову назад, ополаскивая волосы, а затем выдавила ещё немного мыла на ладонь и снова натёрла его по всей длине. В этом зрелище было что-то очищающее, как будто это были не только распущенные дреды, но и наше коллективное напряжение.
Когда я наблюдала, как новые локоны вырываются на свободу, вспышка ужаса разрушила безмятежность.
— Как Римо покончил с собой?
Палка алоэ выскочила из рук Джии.
— Что?
— Как он покончил с собой?
— Амара…
— Как?
Она поджала губы.
— Я не знаю. Я вроде как старалась не смотреть. Думаю, с помощью мачете.
Мои ладони стали ледяными, а затылок загорелся. Он ударил мачете по яблоку. Я прижала дрожащую руку к органу, бьющемуся слишком сильно и слишком быстро в моей груди, чувствуя, что он вот-вот взорвётся, как поезд.
Джия нахмурилась. Затем ее брови поползли вверх. Наши взгляды устремились к вершине утёса. Куинн вернулся бы, но вернётся ли Римо? Круз сказал, что яблоко нужно проглотить. Что, если бы на мачете остались остатки яблока, и лезвие порезало ему живот?
— Куда, Джия?
Пена танцевала вокруг потрескавшегося лака на моих пальцах ног.
— Куда что?
— Куда на своём теле он?.. — я не смогла закончить предложение.
Снова выражение её лица стало настороженным. Неужели она подумала, что я спрашиваю потому, что хочу помучить себя подробностями?
— Я не знаю, — призналась она.
Я закрыла глаза и укрепила плотину, мне нужно было ещё какое-то время подержать себя в руках.
— Вы двое принимаете расслабляющую ванну? — голос Киры прорезал оцепеневший воздух.
Медленно я оглянулась на место, где стояла сестра Джоша. Её очертания были расплывчатыми, просто мазки цвета — белого, серого, красного. Рядом с ней стоял ещё один человек. Хотя очертания его тела были такими же расплывчатыми, как и у неё, Круз был узнаваем безошибочно. С другой стороны, он был единственным человеком, оставшимся в долине.
— Это… то самое яблоко?
Её темно-синие глаза постепенно сфокусировались. Они прыгали между фруктом и моим лицом.
Круз застыл.
— А где все остальные?
Я не могла заставить своё дыхание слиться в звуки.
Джия, с пеной, всё ещё стекавшей по её волосам, вышла из воды. Она опустилась передо мной на колени и положила нежные, пахнущие солнечным светом ладони по обе стороны от моего лица.
— Он вернётся, Амара, — прошептала она тихо, но твёрдо. — Он вернётся.
Тени Круза и Киры упали на нас.
Солнца не было, и всё же были тени. Как странно.
Круз присел на корточки, вертя в окровавленных пальцах свой грязный нож.
— Вы можете рассказать нам, что произошло?
Я сглотнула, но комок в моём горле был таким большим, что Джии пришлось объяснить. Когда она закончила, в глазах Круза появилась напряжённость.
Кира отвернулась, молчаливая и напряжённая, и нырнула в воду. Я не знала её достаточно хорошо, чтобы прочитать, что творится в её голове, но я сомневалась, что её раздражение — или это было беспокойство? — имело какое-то отношение к Кингстону.
Колени Круза хрустнули, когда он поднялся с корточек.
— Я удивлён, что Куинн встал на сторону Кингстона.
Джия бросила в его сторону леденящий душу взгляд.
— Что ж, он это сделал. Мы не лжецы.
Он поднял обе ладони в воздух, лезвие его ножа отбрасывало полосу света на смертоносное выражение лица моей кузина.
— Я и не намекал, что это так.
— Он ненавидит то, что я представляю, Круз, — громкость моего голоса разбилась о плотину, и слова вылетели почти беззвучно. — Кого
