Янтарь и Лазурит - Чайный Лис
— Рури! — крикнула Кохаку и помчалась за ним следом. — Извини, я, э-э… случайно! Да, рука дрогнула!
Как будто он ей поверит… Но она не знала, как ещё объяснить свои действия; она должна была убедиться. И… она не могла гарантировать, что это не повторится.
— Шуаньму!
Кохаку не знала, как докричаться до него и извиниться, она уже начинала понимать, что совершила ошибку. Тем более, он назвался монахом, значит, такие вещи были неправильными для него. Размышляя над этим, Кохаку задумалась, а не являлись ли монахи кем-то вроде евнухов, всё-таки в этой теме она не разбиралась совсем, только в строении тел, как случайно врезалась в Рури. Она даже не заметила, что тот успел остановиться.
— Тихо, — негромко, но серьёзно проговорил он.
Рури смотрел перед собой с застывшим в глазах ужасом, Кохаку почувствовала неприятных запах и проследила за его взглядом. С дерева свисали кишки, которые можно было принять за мёртвую змею, под ними на земле лежал труп хорька с надкусанной плотью. Неужели кровожадный монстр ещё и отравил жертву?! Кохаку чувствовала, как её переполняла ярость, руки непроизвольно сжались в кулаки, а всё тело напряглось.
— Я убью его, — твёрдо и уверенно произнесла она.
— Стой, — сердито сказал Рури и кивнул в сторону хорька. Если не быть осторожными, может постичь подобная судьба.
Они молча обошли дерево и вышли к заброшенному храму, тщательно скрывавшегося лесом. От некогда стоявших красных врат осталось лишь два потускневших столба, один из которых наполовину разрушился. Рядом стояла безголовая статуя с тремя лапами и жалким подобием хвоста. У самого храма крыша давно обвалилась, в стенах имелись дыры, от ступеней уже и вовсе ничего не осталось.
Внутри на алтаре лежало женское тело, которое выглядело практически живым. Запах сильных благовоний перебивал всё остальное, тело украшали цветы, тщательно разложенные по кругу. Можно было подумать, что женщина просто спала, если бы не её бледность.
— Осторожнее, — предостерёг Рури, когда Кохаку подошла ближе.
На алтаре оказалась лишь верхняя часть тела без рук, вместо них кто-то воткнул букеты цветов, а также сделал венок и надел на голову. В горле Кохаку стоял ком, она прикрыла рот рукой, чтобы не сплюнуть, но не спешила убегать отсюда с криками. Когда она присмотрелась к месту, где тело разрезали, то увидела, что длинные стебли цветов оплетали рёбра; вместо органов кто-то также оставил букеты в их форме.
— Я сейчас, — невозмутимо произнесла Кохаку, вышла из храма, отошла на несколько шагов в сторону, где согнулась пополам и позволила вчерашнему ужину оказаться на земле.
Пока её рвало, на глазах выступили слёзы. Протирая рот рукавом чогори Джинхёна, она взглянула вдаль и заметила, что на большинстве деревьев в округе были развешаны органы несчастной женщины, а её ногу всунули в дупло и украсили цветами.
Кохаку вновь согнулась пополам.
Она вздрогнула и резко обернулась, когда её спины вдруг коснулась рука.
— Мне тоже не по себе, — нахмурившись, Рури попытался взбодрить её, а Кохаку ударила себя кулаком по лбу. Она слишком расслабилась и потеряла бдительность. А если бы на неё сейчас напал враг, а она не заметила его приближения?
— Это ужасно… — выдавила она из себя и сглотнула. — Мы должны убить это чудовище.
Кохаку чуть не ринулась вперёд на поиски монстра, но слова Рури остановили его:
— Я не чувствую присутствия нечистой силы.
— Как ты определяешь её присутствие?
Рури вздохнул.
— Следы, запах, жёлтый порошок, — перечислил он несколько вещей, — но здесь даже аура не ощущается.
— Может, из-за благовоний? — предположила Кохаку, сжала руки в кулаки и заставила себя вновь подняться в храм. Она схватила курильницу и лежавшие поблизости палочки для благовоний, вышла наружу и бросила их на землю, после чего начала скакать и пытаться втоптать их.
— Даже так, тяжёлый запах выветрится нескоро, — сказала она и взглянула на Рури, который очевидно думал о том же. — Что делать будем?
— Тебе бы стоило вернуться в Сонбак, но… — монах наконец-то говорил более длинные предложения, а Кохаку всё равно перебила его:
— Не вернусь.
— Я бы и не отпустил тебя, — их взгляды пересеклись. — Чудовище может напасть.
Рури беспокоился за неё! Несмотря на весь увиденный здесь ужас, Кохаку почувствовала, как грудь наполнило теплом.
— Пойдём в деревню Паллюн.
Судя по интонации, Рури не предложил, а просто сообщил о своём решении. Но чудовище могло скрываться где угодно: как спрятаться где-то в лесу, так и даже в столице, могло остановиться в ближайшей деревне или даже сидеть сейчас на дереве и наблюдать за ними. Никто не знал, как оно выглядело.
— Почему туда?
— Расспросим местных.
Об этом Кохаку не подумала. Она остановилась у входа в храм и ещё раз с сожалением посмотрела на мёртвую женщину… то, что от неё осталось.
— Идём? — позвал Рури, собираясь двигаться в сторону деревни.
— Мы не похороним её?
— Родные или местные похоронят.
Рури сложил руки за спиной и сделал несколько шагов в сторону тропинки.
— Идёшь, нуна?
В груди Кохаку вновь разлилось тепло и бурным потоком потекло по венам, уголки её губ дёрнулись, но она не улыбнулась. Возможно, стоило назвать своё имя? Но Рури не помнил её и, вероятно, даже считал себя человеком.
Она покачала головой, отгоняя ненужные сейчас мысли, и обвела взглядом близлежащие деревья, увешанные органами несчастной жертвы. Нахмурившись, она виновато посмотрела на Рури:
— Я так не могу.
«Надо будет заплатить Джинхёну», — мысленно сказала она себе и оторвала часть от рукава. Обернув руки тканью, она подошла к деревьям и, стараясь бороться с омерзением и подступающим к горлу комом, достала ногу из дупла и задела цветы, что посыпались на землю, после чего вернулась и положила её на пороге храма.
— Что ты делаешь?
Кохаку отчётливо уловила недовольство в его голосе, но ничего не могла поделать.
— Можешь яму выкопать, если не затруднит, — фыркнула она вместо объяснений.
— Остановись, — потребовал Рури, пока Кохаку пыталась снять органы с другой ветки. — Нуна, остановись.
Монах схватил её за локоть и не позволил притронуться к кишкам, чем только разозлил её.
— Почему? Ты хочешь оставить всё вот так?
Он тяжело вздохнул, продолжая сжимать её руку. По хмурящимся бровям и изменениям в лице Кохаку видела, что Рури размышлял над словами, поэтому она молча смотрела на него, дожидаясь внятных объяснений. Наконец, он заговорил:
— Мы не знаем, замешана ли в этом нечисть, провели ли здесь обряд или что-то ещё. Вдруг ты нарушишь формацию и призовёшь кого-то похуже?
Кохаку нахмурилась и медленно опустила руку, которую он всё
