Старая жена, или Развод с драконом - София Руд
— Вот что делает даже с умными женщинами одержимость мужчиной. Разум отключается напрочь, — вздыхает она. — Даже немного жалко ее.
— Она беременна, — добавляю я, хотя не уверена, что мне Люцию может быть жалко в принципе.
Она меня покалечить в первый же день пыталась, разлив то самое масло на ступени. Но факт того, что у нее под сердцем может быть ребенок Кайрона, а ее ищут, чтобы арестовать…
— Это она вам наплела? — смеется королева. — Ей-богу, вы как будто мыльные оперы не смотрели! Не беременна она, не переживайте.
Заявляется Магдалена да так бодро, будто свечку держала. Хотя учитывая все, что она только что наговорила, не удивлюсь, если у нее не только шпионы имеются в наличии, но и какой-нибудь редкий, тайный дар. Но о таком не спросишь.
— Она пришла ко мне и предложила драгоценности, чтобы я исчезла, — продолжаю отстаивать свою правду и уже сама не понимаю зачем.
Хотя… знаю. Моя правда удобна тем, что в ней предусмотрено одно единственно верное решение. Решение никогда не связываться с генералом Кайроном вновь и гнать его всеми силами, даже если хочется иного!
Ведь только так я не наступлю вновь на старые грабли. А королева будто намеренно выбивает один за другим кирпичи, на которых и держится это решение. Зачем?
— О, неужели она решила отомстить, прежде чем ее поймают? Рассчитывала, что генерал Кайрон без вас свихнется, или же, хотела подставить вас в краже, чтобы не одной в темнице чалить? Интересно. Лично задам этот вопрос, когда Люцию поймают. Но это потом. Мне куда интереснее, понимаете ли вы зачем, я сейчас вам все это говорю? — спрашивает она.
Как раз задаюсь этим вопросом.
— Не потому ли, что лорд Кайрон заплатил вам за рекламу? — не могу не пошутить, ибо это последняя линия моей самозащиты от всего, что сейчас открывается предо мной как ворота в саму бездну.
Магдалена хохочет от души, но затем становится серьезной.
— К сожалению, мне не платили, но в следующий раз возьму на заметку. А рассказала я вам к тому, что без веры в людей очень тяжело жить в другом мире. Я это проходила, Оливия. И знаешь, к какому выводу пришла? Вера основывается на двух вещах. Первое, это надежность человека, которому, ты хочешь довериться. Второе — собственная сила. То есть понимание того, что даже если ошибешься вновь и упадешь, то сможешь встать быстрее, чем в прошлый раз. Сможешь это пережить, вынеся урок. Вера — это не только про других, не о слепом доверии речь, а о силе. О собственной способности снова верить в себя и тех, кого мы впускаем в свою жизнь. А впустить рано или поздно придется, ведь одиночество — это тоже своего рода клетка, — говорит королева, и я внимаю каждому ее слову, как совету близкой и уважаемой подруги. — Ты сильная, ты восхитительная, Оливия, но ровно с этим ты человек, имеющий право на слабости и усталость.Тебе не обязательно и дальше сражаться с миром в одиночку, тем более, когда вокруг тебя есть те, кто готов сражаться за тебя.
— Прошу, хватит.
— Больно да, когда выбивают почву из-под ног? Знаю это по себе, и также знаю, что истинное верное решение можно принять лишь после того, как выяснишь всю правду и посмотришь в глаза собственным страхам. Именно этот совет мне когда=то дали, как попаданке, поэтому считаю себя обязанной передать его тебе, Оливия, — говорит королева, и я понимаю, что она права, но внутри такое сопротивление, что хочется вскочить и стукнуть по столу кулаком.
Но чем это, черт возьми, сейчас поможет.
— Прости, если полезла не в свое дело, — все же говорит Магдалена и, как назло,смотрит на меня почти так же, как мать или лучшая подруга, желающая от всей души счастья.
И что-то теплое накрывает надорвавшуюся душу, успокаивает, прогоняет тревоги. Но я знаю, что они вернутся. Чуть позже мне придется переосмыслить все, что я здесь услышала. Все, что не хотела бы услышать, ведь жить в своей правде мне было бы лучше и спокойнее. Там я бы гордилась собой за то, что не наступила вновь на те же грабли, говорила бы себе, что стала мудрее и умнее, но теперь… Восхваляла бы свою силу сказать сердцу "нет" во имя здравого смысла, а что мне делать теперь, когда один разговор с королевой, когда ее правда, никак не уживающаяся с моей, перевернула все вверх дном?
— Давай вернемся к главному вопросу, — решает Магдалена, а я все еще не могу прийти в себя после ее откровений. Но надо… Надо, черт возьми! — Вы собираетесь стать первой женщиной-лекарем.
— Вы знаете, как это устроить? — спрашиваю я, отчаянно пытаясь сосредоточиться, но в голове полная неразбериха, а чай — точно не тот напиток, который мне сейчас нужен, чтобы переварить все, что я услышала.
— Любой здравомыслящий бы поддержал бы вас сегодня, но шестеренки в верхушке этого мира стары так же, как и устои, потому приходится действовать тонко, — вздыхает королева. — Его Величество оценил предложения, которые вы описали в прошении, и честно сказать, сразу готов был дать вам шанс. Но еще до того, как он занял трон, вся власть была у министров, потому двигаться приходится не так быстро, как бы хотелось. В любом случае мы постараемся тебе помочь. А сейчас возвращайся в зал, и никому, даже генералу не говори пока о том, что здесь происходило, — велит королева и с улыбкой смотрит мне в глаза.
Тут же кланяюсь ей, испытывая странное чувство принадлежности, будто уже не одна в этом странном мире, а кем-то, кто разделяет твои взгляды, но стоит выйти за дверь, как душу снова поедает тревога.
Иду по темному коридору в окружении слуг, опустивших головы, к распахнутым дверям, откуда доносится галдеж тех, кто наверняка только и ждет, что я проиграю. Что не справлюсь. Тех, кто желал бы видеть мою голову на пике, и ноги будто свинцом наливаются.
То ли из-за слов королевы, то ли из-за сильного напряжения, в этот самый момент испытываю небывалую усталость и так и хочу крикнуть: “я устала быть сильной!”. И поплакать как маленькая девочка, а лучше отходить всех врагов палкой — так точно полегчает.
