Янтарь и Лазурит - Чайный Лис
— Сюэжэнь… — неуверенно начал он тихим голосом, — основал орден монахов или только захватил?
Лицзянь поднял голову, пересёкся взглядом с Сюаньму и усмехнулся.
— Сюэжэнь долгое время прослужил монахом и заслужил место главы, монахи выбрали его.
— С чего мы должны верить тебе? — крикнул генерал Ю с деревянного возвышения. Похоже, он не спешил приближаться к остальным, и нуна сердито смотрела в его сторону.
— Можете не верить, вам решать.
Нуна молчала, а Сюаньму больше ни о чём и не хотел спрашивать. Тяжеленный камень свалился с души: жизнь не оказалась ложью, шифу не был на стороне врага, чему он не мог не радоваться.
— Я не знаю, как упокоить дух без гохэя, — пробормотала нуна себе под нос, её взгляд был направлен на плававшие в воде обломки.
Даже после её слов Лицзянь не попытался вырваться. Наоборот, он посмотрел в глаза Сюаньму и тоскливо произнёс:
— Можешь отпустить меня, дракон, я не сбегу.
Сюаньму переглянулся с нуной — та кивнула. Тогда он перестал давить телом и чуть отодвинулся в сторону, но всё равно не спешил верить врагу.
Нуна вновь сердито посмотрела на генерала Ю, затем фыркнула и отвернулась. Лицзянь сполз по стене и уселся в воду, а она неуверенно встала перед ним и опустила голову. Сюаньму напрягся, готовый в любой момент отдёрнуть её назад и закрыть собой, если аккым попытается напасть, но тот молча сидел. Нуна коснулась его лба своим носом, и слабое свечение наполнило помещение. Оно исходило не только от Лицзяня, но и от остальных аккымов в одежде монахов. Чуньли и две девы вместе с ним встревоженно переглянулись и отступили назад.
Даже не касаясь нуны, Сюаньму ощущал исходящую от неё волну жара.
— Я прощаю вам всё и отпускаю, — проговорила она с закрытыми глазами, как шары света вырвались из тел и взмыли к обвалившемуся потолку, где затерялись под крышей. Возможно, там и растворились, а может, улетели наружу.
Нуна пошатнулась и чуть не упала, но Сюаньму успел поймать её кончиком своего длинного и толстого хвоста. Она вяло посмотрела на него, слабо кивнула и неустойчиво прошла в центр комнаты не без помощи Сюаньму. Нуна остановилась у брошенной и промокшей одежды генерала, наклонилась и сунула в неё нос.
— Что ты делаешь? — поинтересовался он, но не спешил останавливать её.
Она молча взяла в зубы два фурина, что наполнили зал мелодичным звоном, подняла голову и ушла к открытой двери, но остановилась на пороге. Сюаньму понял её без слов, резко уменьшился в размере и поспешил догнать.
Нуна не стала бродить по коридорам в поисках, а запрыгнула на подоконник и спустила хвост, чтобы Сюаньму мог ухватиться за него, что он и сделал.
Оказавшись снаружи, нуна застонала и без сил упала на траву, а колокольчики, что она придерживала зубами, укатились в сторону.
Глава 18
В теплых лучах солнца нежится Янтарь
— Нуна!
В голосе Рури Кохаку слышала неподдельную тревогу, но не могла найти силы, чтобы ответить. Едва приоткрытыми глазами она видела, как два ценных для неё фурина укатились в сторону, и только чуть дёрнула лапой. Та увеличилась в размере и начала принимать форму человеческой руки, мех сначала из белого вернулся в родной тёмно-рыжий, а затем сошёл с лисьего тела и остался лишь на заострённых ушах и хвосте. Холодный осенний ветер не заставил себя ждать, и мурашки пробежались по спине и ногам Кохаку. У неё не было с собой никакой одежды, поэтому она собрала последние силы, подтянула ноги к груди и прикрылась пушистым хвостом.
Оставшийся в теле дракона Рури подхватил звенящие фурины в зубы и положил перед ней, затем сказал:
— Я сейчас вернусь.
И запрыгнул обратно на подоконник.
Кохаку не знала, сколько времени так пролежала, пока не услышала где-то вдали шаги, что стремительно приближались. Она чуть дёрнула хвостом и попыталась подняться, но бока пронзило жуткой болью, и Кохаку вновь упала на траву. На лбу выступили капли пота, и она прикусила нижнюю губу, чтобы не закричать.
Когда шаги оказались совсем близко — за углом крыла монастыря — Кохаку поняла, что уже начала узнавать их звук. К ней спешил Рури. От этой мысли она успокоилась и расслабилась, только глаза оставила приоткрытыми.
Из-за угла действительно показался её друг, только он сменил форму дракона на человеческую и вновь переоделся в тёмно-синюю одежду. Вряд ли он успел слетать в Сонгусыль и вернуться, так что наверняка её просто предложили здешние монахи, хотя она и мало отличалась от старой. Кохаку слабо улыбнулась. В руках он держал такую же тёмно-синюю свёрнутую ткань. Рури торопливо приблизился и опустился на траву перед ней, встревоженно зацепился взглядом за раненый бок, но покраснел и смущённо отвернулся. Кохаку молча смотрела на него из-под полуопущенных ресниц, в то время как Рури развернул ткань и накинул на неё. Не смея поворачивать голову, он негромко проговорил:
— Нуне помочь одеться?
— Кх… ха-ха, ай! — она попыталась рассмеяться, но боль от ран давала о себе знать. Хотя монахини остановили кровотечение и как-то на время даже избавили от мучений, но продлилось это недолго.
Рури так и не дождался согласия, но в стороне сидеть не стал. Стараясь не смотреть, он придержал её за плечи и помог сесть на траву. Сквозь наброшенную на её тело ткань и несмотря на морозный ветер, Кохаку почувствовала тепло его рук. От лёгкого неожиданного прикосновения она вздрогнула и попыталась заглянуть ему в лицо, но Рури ещё сильнее отвернулся, чем вызвал её улыбку.
Оказалось, он принёс не просто покрывало, чтобы укрыть от холода, а монашескую одежду. Однако либо спешил, либо нижнюю рубаху и штаны ему не выдали, поэтому Кохаку одевалась на голое тело. Кофта напоминала чогори, которую она носила в Сонгусыле, только та опускалась чуть ниже груди, а эта доходила ей до пояса, ещё и рукава оказались широкими — такими же, как и у Рури.
Вместо чхимы он принёс свободные штаны — монахини, которые помогли ей с ранами, носили такие же. Рури аккуратно запахнул халат на ней, стараясь не задевать раны, и слабо завязал пояс. Однако одежда всё равно сдавливала, и Кохаку хмурилась от малейших движений.
— Больно?
— Самую малость, — соврала она.
— Я отведу тебя к местному лекарю.
Она
