Мой бывший пациент - Анна Григорьевна Владимирова
— Понимаю. Но меня беспокоит то, что он тут в таком состоянии. Ему реально угрожает опасность, и, возможно, всем, кто тут рядом может оказаться…
— Он так же говорит.
— Ива, нужно устроить досмотр и проверку всех поступающих…
— Черт, — оперлась я о стенку и запустила пальцы в волосы.
— Иди сюда, — притянул меня Горький к себе и обнял. — Загнала себя совсем?
— Кто бы говорил, — замерла я напряженно в его руках. — Ты как Князев. У обоих семьи, а вы все скачете по полям.
— Семьи на то и семьи, чтобы ждать, — пожал он плечами, отстраняясь.
— От тебя будет пахнуть чужой ведьмой. Я бы на месте твоей собственной тебя бы убила…
— Этот этап мы со Славой давно прошли.
— Как сын?
— Хорошо все, — улыбнулся Давид слабо, но сбить с толку себя не позволил. — Ива, ты меня беспокоишь.
— Я сама себя беспокою. Но давай о Князеве…
— Игоре?
— О Стасе! — вспылила я. — Он просто заноза в заднице! Свалился, черт бы его побрал, на мое отделение!
— Я как раз хотел об этом и с тобой поговорить. Это ты же его нашла…
Я остолбенела, вытянувшись перед Горьким.
— Ива? — насторожился он.
— Это просто было жутко, — просипела я, сглатывая с трудом. — Сначала выстрел услышала, бросилась на парковку, а там — этот с дырой в груди. Я думала, что…
— Понятно, — помрачнел Давид. — Но, может, заметила что-то?
Я пожала плечами, мотая головой. А сама сжалась внутри. Горький — слишком хороший ведьмак, даром, что оборотень. А я заметала следы впопыхах… У меня ни единого шанса, что он не размотает след, ведущий ко мне. Правда, только если начнет это делать лично.
— Ладно. Если что, я в доступе круглосуточно, — хмурился Горький сосредоточенно.
— Я бы на месте Славы уволила тебя с работы.
— Хорошо, что вы со Славой не знакомы, — усмехнулся он.
А мне вдруг стало до тошноты отвратительно от самой себя — что я все на чужие места претендую постоянно? Будто у меня своего собственного нет. Ах, да, ведь точно нет…
Настроения не улучшало и то, что профессор ничем особо помочь не смог, кроме как разделил со мной тайну. Я была уверена в нем, как в себе. Но сведений о последствиях подобных заклятий маловато. Оно может развеяться досрочно, оставив более слабое тело без помощи. А может навредить тому, кто сплел заклятье и связал им двоих. Как именно — вопрос открытый. Самое простое — вытянуть силы из меня. Сколько? Сколько понадобится на восстановление сердцу Стаса. Это может быть немного, и я не замечу. А может оставить меня умирать от сердечной недостаточности. Пожалуй, стоит хотя бы капельницу сделать, которую прописал Князев. Пока не поздно.
Я обещала высылать профессору отчет о динамике — моей и пациента. Так моя глупость будет иметь хоть какой-то смысл, пусть и научный.
— Ива Всеславовна! — вдруг прозвучал обеспокоенный голос медсестры на весь коридор.
Мы с Горьким обернулись, и я, осознав, из чьей палаты она только что выскочила, бросилась по коридору. Чтобы, влетев в двери, застать Стаса за вытаскиванием из вены капельниц. Он мало того, что с успехом освободился от проводов, еще и слез с кушетки.
— Успокоительного! — рявкнула я медсестре.
Горький же профессионально вступил в переговоры:
— Стас, что такое?
— Мне нужно уехать, — недоверчиво буркнул он и перевел на меня злой взгляд. — Вот только подойди со своим успокоительным…
— Куда уехать, придурок?! — вскричала я, красноречиво взмахнув пистолетом с ампулой. — На тот свет?!
— Нигде он мне так не маячит, как в одной палате с тобой! — огрызнулся Стас. — Я имею право принимать решения о своем самочувствии. Я выписываюсь.
— Давайте успокоимся, — встал между нами Давид. — Стас, куда уехать? Что происходит?
— Мои личные проблемы, — спокойно постановил Стас, тяжело дыша. — Я в норме.
Что же Игорю такая уверенность в себе не досталась! Этот же еле стоит на ногах!
— Ты голым поедешь? — сложила я руки на груди. — Как ты собираешься одеваться, если от койки отлепиться не можешь? Да и шмотки я тебе не выдам!
— Я уже позвонил своим, меня заберут с минуты на минуту.
— Я не отпущу! — взвилась я. — Горький — свидетель! Я в тебя лучше еще раз выстрелю!
— Ива, ты не можешь в него стрелять… — начал было вкрадчиво Давид, но куда там!
— Да ты знаешь, сколько времени мы потеряли, собирая его сердце?! — обличительно тыкнула я транквилизатором в идиота.
— Горький, забери придуршную, — угрожающе процедил Стас, — а то привлеку ее по статье.
— Я тебе привлеку! — засучила я рукава и двинулась на Стаса.
— Ива! — предупреждающе крикнул Давид, как мы со Стасом вдруг синхронно осели на пол и улеглись едва ли не рядышком, вытянувшись вдоль плинтуса.
— Реанимацию! — прохрипела я медсестре. — Князеву!
Стас, в отличие от меня, сознание потерял. Я же, кое-как дыша, навела резкость на Горьком, державшем меня на коленях.
— Все нормально, — мотнула я головой. — Анемия…
Князева уже уложили на кушетку с кислородной маской.
— Пульс нормальный, — сообщила мне бригада. — Приходит в себя.
— Игорю не звонить, — глянула я на доктора. — Не тревожить без моего ведома, ясно?
Подчиненные нерешительно переглянулись, а я пересела на стул.
— Какого черта? — просипел Стас хрипло.
Хотела бы я знать. Но, скорее всего, этот идиот дал такую нагрузку на неокрепшее сердце, что даже мое не потянуло.
— Допрыгался, герой? — презрительно выдавила я. — Тебе нельзя вставать.
В палату послышался стук, и заглянул некто с мрачной небритой физиономией:
— Мы за Князевым.
— Я разберусь, — хмуро сообщил Горький и вышел в коридор.
— Какого черта ты творишь? — Я поднялась и прошла к кушетке. Стас лежал бледный, его глаза лихорадочно блестели, а лоб покрылся испариной. Даже жалко стало, если вспомнить, кто именно уложил его на кушетку. — Я поставлю тебе капельницу…
— В пятидесяти километрах
