Мой бывший пациент - Анна Григорьевна Владимирова
— Ладно, — поднялся он. — Отдыхай, если что — звони.
— А что тебе Стас сказал?
— Что вы одновременно упали в его палате, когда он собирался уехать, а ты пыталась ему не позволить. — Он напряженно вздохнул. — С ним и дальше будет много проблем. Я не хочу, чтобы ты дергалась из-за этого.
— Ладно. Я постараюсь.
Игорь кивнул, не веря не единому моему слову. Когда он ушел, я затихла под капельницей, проливая тихие слезы по вискам. От чего? От усталости, наверное. И от несовпадений. Так хочется, чтобы в жизни хоть что-то стало на место, как сустав. Но у меня ничего не вставало. Я чувствовала себя паззлом, который втиснулся не на свое место, сгибая собственные края, лишь бы соприкоснуться с общей картинкой хоть какой-то своей частью…
Может, мое место было в домике за городом? Может, там бы я подошла всеми сторонами? Или снова бы согнулась, лишь бы хоть как-то вписаться? В чем моя проблема? В том, что стороны у меня не подходят туда, куда бы мне хотелось? А, может, я нафантазировала себе вообще того, чего не было, и Игорь никогда не смотрел на меня, как на единственную?
Когда капельница кончилась, я сползла с кушетки, запахнула плотнее халат и поплелась в свою комнату.
Данный текст был приобретен на портале (№54596036 07.06.2024).
– новая эра литературы
Глава 3
Ночью в стенах больницы было тихо, и от этого каждый звук нервировал. Я слышал, как переговаривается охрана за дверью, как шаркает тапками медсестра и как скрипит ее тележка. Я лежал в этой какофонии и думал о сегодняшнем дне. Семен доложил мне, что Карена сразу увезли, а Горький ответил, что парень в тяжелом состоянии. И уже когда пришел Игорь, я узнал, что Карена прооперировали и что он уже в реанимации. Я заполнил на него документы как опекун и ответил на вопросы, главный из которых был о его зависимости.
— Я не хочу, чтобы к нему относились предвзято, — сказал я Игорю, протягивая бумаги. — Они — дети и не виноваты в том, что ими манипулируют.
— Никакой предвзятости не будет, — заверил меня брат и неожиданно добавил: — Я тебя совсем не знал…
А у меня вдруг не нашлось желания привычно излить ему на это порцию желчи. Игорь молча кивнул, так и не дождавшись моей реакции, и ушел.
И вот теперь я валялся в одиночестве в палате и думал, почему я так и не поговорил с ним. Ведь это была главная цель моего приезда. Я покачал головой, неприязненно морщась. Вел же себя весь тот день как полный идиот. Зачем я приехал в больницу, а не позвонил Игорю и не назначил встречу? Я не знал, смогу ли выполнить просьбу отца и покончить с враждой. Мне нужно было найти повод не встретиться с братом. Вот и результат. И, даже находясь тут между тем светом и этим, я так и не решился на то, чтобы что-то поменять в наших с Игорем отношениях.
Часы на стене показывали полночь, когда вдруг двери в палату бесшумно открылись, и внутрь просочилась Ива. В безразмерном спортивном костюме, белых кроссовках и с кофе.
— Ты чего не спишь? — остолбенела она под моим вопросительным взглядом.
Только морду мою вдруг перекосило от улыбки, а в груди потеплело. Ведьма выглядела чертовски уютно. Может, карты принесла?
— Тебя жду, — проследил я за ней взглядом. — Где только тебя черти носили?
— Не помню, чтобы мы собирались встретиться, — заявила она, привычно ершась, и прошла к креслу.
— А мой кофе где?
Ведьма оглянулась на меня недоуменно:
— Тебе спать положено!
— Тебе — тоже. Ты спишь вообще когда-нибудь?
— У меня бессонница.
— У меня, видимо, тоже. Принеси, пожалуйста, кофе.
— Выглядит так, будто ты меня дрессируешь носить тебе кофе. Прямо как собаку — тапочки в зубах.
— Будет шанс закрыть долги друг другу взаимозачетом, разве плохо? Я буду капучино. Молоко на ночь расслабляет. Правда, есть кое-что получше молока...
— Когда уже на тебя покусятся? — проворчала Ива и вышла из палаты.
И я даже соскучился, когда она, наконец, вернулась.
— Я уже почти раскаялся, что отправил тебя на другой конец Москвы за кофе. — Ива едва отреагировала, погруженная в мысли, и я обеспокоился: — Что-то случилось?
— Десять разных событий. — Она протянула мне стаканчик. — Тебе все перечислить?
— Не шипи, — поморщился я, улыбаясь. — Мне все равно нечего делать. Расскажи.
Она устало потерла шею, усаживаясь в кресло. И не просто усаживаясь, а поджимая под себя ноги и едва не сворачиваясь клубком. Я улыбнулся.
— Я что-то смешное сказала? — глянула она на меня исподлобья, рывком вытаскивая край длинной толстовки из-под себя.
— Я своим мыслям.
— Начинаю завидовать им.
— У Карена как дела? — поинтересовался я серьезно.
— Выкарабкается, — вздохнула она. — Пришел в себя. Последние показатели удовлетворительные. Сейчас спит.
— Ты у него была? — восхищенно усмехнулся я.
— Да. Твой кофе остынет, пока ты будешь болтать… — И она так уютно зевнула, что мне захотелось оказаться рядом и подставить плечо, чтобы она уложила на него голову.
— Я тебе очень благодарен. И прости, что обозвал «придурочной»…
— Я не буду извиняться, хоть и не помню, обзывала ли я тебя…
— И я не помню.
— Ты вел себя как идиот. Кому бы стало лучше, если бы ты умер?
— Я чувствовал себя нормально. Не в первый раз приходится подниматься с койки и куда-то нестись…
— Сердце — не игрушка, Стас. Не думаю, что тебе его собирают каждое полнолуние.
— Тонко,
