Луна убывает - Светлана Поделинская
Шарлотта бесслезно всхлипнула, а Ричард, воспользовавшись этим, перешел к решительным действиям. Он взял ее руку, на которой еще виднелись следы его укусов, достал из-под полы сюртука нож и молниеносным движением распорол ножом кожу от запястья до локтя. Шарлотта вскрикнула от неожиданности и резкой боли, вырвала руку и инстинктивно прижала к груди в надежде остановить кровь.
– Не бойся, посмотри на рану, – мягко сказал Ричард.
Шарлотта опасливо взглянула на порез и обнаружила, что ее рука неживая, как у фарфоровой куклы. Из открытой раны не просочилось ни капли крови.
– Сейчас ты полутруп, милочка, – пояснил Ричард с тонкой усмешкой. – В тебе нет ни крови, ни слез. Такой ты пробудешь до утра, на восходе солнца окоченеешь окончательно, и я отнесу тебя обратно в склеп. Если не напьешься человеческой крови. Ты пойдешь до конца со мной или предпочтешь окончательную смерть? Выбирай! Ты побывала на той стороне и видела, что там нет ничего привлекательного. Мрак, истлевшие цветы и червь-победитель.
Шарлотта молчала, погруженная в мучительные раздумья и почти готовая уступить. На одной чаше весов была любовь к Ричарду и бессмертие, на другой – тьма могилы и безвременье. Ричард не оставлял ей выбора.
– Твоя прежняя жизнь и семья остались в другой жизни, – настойчиво внушал он. – Ты теперь не человек и стоишь выше этого мира. Разорви путы, связывающие тебя с прошлым! Останься со мной!
Каждое ядоносное слово из уст Ричарда точно проникало под бескровную кожу Шарлотты, в глубь ее подсознания. Уловив ее настроение, он снова взялся за нож и сделал надрез на запястье Гризель.
Увидев алый ручеек, хлынувший из раны, Шарлотта отринула последние сомнения и склонилась над Гризель, как вдруг та открыла глаза и воззрилась на нее.
Шарлотта зажмурилась и, не успев передумать, вцепилась сестре в запястье. Клыки у Шарлотты только начали заостряться, она еще не понимала, как ими пользоваться, посему пила из раны.
Кровь, которая полилась в пересохшее горло, оказалась самым чудесным лакомством, что она когда-либо пробовала: сладко-соленая с острым медным привкусом. Вместе с кровью по венам растекалась сонная нега, дарящая умиротворение. Внутренний взор заволокла багровая дымка, в ушах зазвенело, а откуда-то издалека приближался мерный стук. Шарлотта не сразу сообразила, что это биение сердца Гризель. Оно заколотилось, его ритм убыстрился до предела, а затем оборвался. Сердце остановилось. Ричард, наблюдавший за происходящим, вовремя отнял у Шарлотты вялую руку жертвы.
– Все закончилось, – изрек он с победоносной ухмылкой. – Я должен похвалить тебя, Черри, ты справилась великолепно! Дальше уже не твоя забота, мы уберем тело, положим его на твое место в склепе – там ее точно никто не будет искать. Подберем похожий гроб вместо разбившегося, а когда тело истлеет, станет неузнаваемым. А ты иди-ка туда за ширму и разденься. Скоро я пришлю к тебе Сюзи, она принесет тебе платье. Ведь сегодня наша свадьба!
– Хорошо, – тихо ответила Шарлотта на все сразу.
Ричард завернул то, что недавно было ее сестрой, в покрывало и вышел.
Шарлотта стояла, растерянная, в шелковом саване, отделанном бельгийским кружевом. Этот изысканный предмет туалета был частью ее приданого, она собиралась надеть воздушную сорочку в первую брачную ночь. «Так и вышло», – с грустью подумала Шарлотта.
Дверь открылась, и в комнату вплыла статная брюнетка с роскошными волосами, собранными высоко надо лбом и уложенными в крупные локоны по бокам. Оливковый оттенок кожи, который не могла до конца стереть присущая вампирам бледность, выдавал в ней уроженку берегов Средиземного моря. На вытянутых руках она несла пышное платье.
Женщина положила платье на кровать и неспешно, с оскорбительным интересом оглядела Шарлотту с ног до головы.
– Buonasera[45]. Я так и знала, что Ричи отыщет кого-то наподобие тебя, – неприязненно сказала гостья. – Он такой сноб! Впрочем, мне не помешает компаньонка. Тоскливо жить в компании мужчин, если не все горят желанием с тобой переспать.
Шарлотта сразу поняла, кто это: распутная Сусанна, венецианская куртизанка. И не нашлась что ответить, лишь глупо приоткрыла рот.
– Разумеется, ты девственница, даже спрашивать не буду. – Сусанна издала ехидный смешок, наслаждаясь ее замешательством. – Иначе и быть не может – наш Ричи брезглив.
– Ты говоришь так, потому что его не прельщают твои совершенства? – выпалила Шарлотта, не успев опомниться. – Впрочем, добродетель вряд ли относится к их числу.
– А у девочки острые зубки, – удивилась Сусанна и рассмеялась бархатистым смехом. – Ладно, попробуем подружиться. Теперь ты одна из нас, carina[46]. Я помогу тебе одеться и привести себя в надлежащий вид.
Новая знакомая обтерла тело Шарлотты розовой водой и облачила ее в платье из перламутрово-белой тафты, украшенное ворохом оборок и сиреневыми цветами.
– Как ты себя чувствуешь? – полюбопытствовала Сусанна. – Изменилось ли что-то в тебе после того, как ты убила человека, да не простого, а родную сестру?
– Я не хочу сейчас думать об этом, – бросила Шарлотта, любуясь своим отражением в большом зеркале.
Она не желала признавать, но с гибелью сестры что-то отмерло внутри. От прежней доброй и отзывчивой Шарлотты осталась лишь внешняя оболочка.
– Ты привыкнешь, – снизошла до слов утешения Сусанна. – Я вампир уже семьдесят лет и знаю, о чем говорю. Мне нравится твое поведение – ни слез, ни истерик. Из тебя выйдет изумительный вампир, ciliegina![47]
Глава 29
Когда Ричард ввел Шарлотту в готический зал как свою невесту, он раздувался от самодовольства.
– Ты прекрасна, – шепнул он ей на ухо и сжал ее подрагивающую от волнения руку.
И Шарлотта поверила, узрев неподдельное восхищение в его глазах. Никогда прежде она не чувствовала себя такой неотразимой. Перед выходом Шарлотта бросила придирчивый взгляд в зеркало: ее белое платье из мерцающей тафты шуршало, а сиреневые розы, что украшали корсаж и многослойную юбку, казалось, благоухали. Побледневшая кожа излучала свечение подобно перламутру, а локоны в мягких отблесках лампы отливали красной медью. Ей было не стыдно предстать пред очами Темнейшего.
Готический зал, куда Шарлотта робко вошла под руку с женихом, встретил их торжественным убранством. От роскошной люстры, что сияла множеством газовых рожков, струились потоки золотого света. Повсюду горели свечи в серебряных подсвечниках. Белоснежные лилии
