Тление - Лорел Гамильтон

Я потянулась к его руке. Он замер, рука напряглась под моим прикосновением. Ашер покосился на меня — это был проблеск льдисто-голубых глаз сквозь заросли его золотых волос.

— С чего вдруг ты хочешь касаться меня, когда перед тобой нетронутая красота юности?

Я покрепче обхватила его ладонь. Жан-Клод исчез из той части моего разума, где я могла его чувствовать, потому что прикосновение усиливает любые способности. Если Ашер поймет, что взять его за руку была не моя идея, то это все испортит.

— Ты ведь знаешь, что мы с Питером не встречаемся.

— Только любовник бросится защищать чью-то честь столь резво и решительно.

— Тед, есть что посоветовать? — обратился к Эдуарду Питер.

— Твой бардак — тебе и убирать, таковы правила. К тому же, в этой сфере я Аните не помощник, предпочитаю разделение труда.

Питер сделал несколько шагов в нашу сторону, и, благодаря моей руке, сжимавшей ладонь Ашера, тот остался на месте. Однако Питер оказался понятливым и остановился — он предоставил вампиру пространство, в котором тот нуждался.

— Что-то из твоих слов подразумевает, что ты ко мне ревнуешь? — спросил Питер — это было не то, с чего, как я надеялась, он начнет.

Ашер рассмеялся — в этом звуке было столько горечи, что он походил на звон битого стекла в ушах.

— Никаких вампирских трюков, — предостерег Эдуард. — Иначе я включусь в ваш междусобойчик, а ты этого не хочешь.

— Нет, — согласился Ашер, — не хочу. Мои извинения, я потерял контроль на мгновение.

— Ты же не бросил свои таблетки? — уточнила я, потому что этот Ашер был таким же капризным, как раньше, а после того, как он всерьез занялся терапией и ему подобрали таблетки, которые действуют на вампиров, что было непросто, он больше себя так не вел. Врач даже написал об этом статью, потому что это был первый такой случай. Таблетки выровняли химию мозга Ашера и принесли колоссальные изменения в нашу жизнь. Он стал адекватнее, чем когда-либо, и все мы радовались этому. Кроме Кейна, очевидно.

— Нет, я не бросил свои таблетки, но я понимаю, почему ты спрашиваешь об этом, — он мягко сжал мою ладонь.

— Если таблетки по-прежнему работают, то что не так? — спросила я.

— Лекарства прочищают мне голову и помогают держать темперамент в узде, но теперь настала очередь терапии. Оказалось, работать над своими травмами куда сложнее, чем я предполагал.

Я сжала его руку в ответ и сказала:

— Я так горжусь тобой, ты работаешь над своими травмами вместо того, чтобы прогибаться под них.

— Их очень сложно прорабатывать. Мне жаль, что я усложнил тебе этот процесс, — подал голос Питер.

— Ты юн, по-другому ты не умеешь.

— Позволь мне попробовать по-другому. Но сперва скажи, мне можно говорить с тобой так, чтобы ты не подумал, что это флирт, потому что парни меня не интересуют, так что я с тобой не заигрываю, но хочу попробовать другие способы объясниться.

Ашер вновь рассмеялся, и это опять был горький смех, но уже не такой болезненный. Он тоже старался.

— Освобождаю тебя от своих притязаний. Я бы не хотел отношений с тем, кто реагирует на меня так, как это сделал ты.

— Дело не в шрамах, у тебя просто одно из самых красивых лиц, что я когда-либо видел. Эта мысль каждый раз мелькает в голове, когда мы видимся, но сегодня ты впервые позволил мне увидеть свое лицо целиком.

— Мне жаль, что ты нашел его отталкивающим.

— Нет, это не так, — возразил Питер и протянул руку, словно пытался выхватить слова из воздуха. — Я знаю, что шрамы у тебя остались от пыток святой водой, и знаю, что она горит на вампирской коже, как кислота, но знать в теории и видеть в реальности — это разные вещи.

— Все намного хуже, чем ты представлял, — сказал Ашер и попытался высвободить свою руку из моей ладони. Я ему не позволила, и он оставил попытки, но ощущение было такое, словно он остался на месте только из вежливости. Я попыталась выровнять дыхание сквозь закипающую внутри меня ярость. У меня реально не осталось ресурса на Ашера сегодня, но я старалась ради Жан-Клода.

— Проклятье, — выругался Питер. — Я неверно подбираю слова, но шрамы не так уж плохи, я просто удивился и повел себя по-мудацки. Прости.

— Извинения приняты, — ответил Ашер, но по голосу было ясно, что это неправда.

— Ашер, что ему сделать, чтобы все исправить? — спросила я, качнув его ладонью в своей, чтобы привлечь его внимание.

— Как ты там сказал про меня, «нетронутая красота юности»? — одной рукой Питер задрал низ своей футболки, обнажив шрамы на животе, которые простирались вверх поперек груди. Я знала, что они даже перекидываются через плечо, но для того, чтобы это продемонстрировать, ему пришлось бы снять футболку полностью. По шрамам было ясно, что это царапины от когтей. Их оставила вертигрица, которая должна была меня убить. Мы с Питером тогда едва не погибли, но мне хватило магии, чтобы исцелиться, а ему нет.

Ашер повернулся так, чтобы его волосы скрывали шрамы на лице, но при этом показывали его идеальный профиль, так что теперь он мог видеть отметины на теле Питера.

— Я дурак, прошу, прости меня — я забыл, что я не единственный, кто пострадал.

Питер оправил футболку.

— Я особо не сверкаю телом, даже если девчонки говорят, что они не против, но разве это возможно? Те, кому нравятся шрамы, кажется, любят их больше, чем меня самого. Это стремно по куче причин.

Питер никогда со мной об этом не говорил, но делился сейчас с Ашером и остальными, потому что пытался исправить ситуацию, в которой напряг Ашера. Это было храбро и умно. Я так сильно гордилась им, что обняла бы, если бы не думала, что это опять все испортит.

— За те столетия, что я прожил, у меня бывали любовники, которые предпочитали партнеров со шрамами, но ты прав, для них ты всего лишь шрамы, а не весь ты целиком.

— Вот именно, — подтвердил Питер.

— Я знал, что ты рисковал своей жизнью, чтобы спасти Аниту от оборотня, но не подумал о том, что это значит для обычного человека, который не является вампиром или оборотнем. Опять же, прими мои извинения за то, что я возомнил, будто бы юность лишает тебя твоих собственных ран.

— Все в норме,