Стая - Алесто Нойманн
Наше внимание привлекает спортивная машина ядовито-зеленого цвета. Вильнув перед воротами, она резко тормозит, поднимая за собой небольшой столб пыли.
— А это еще кто? — Я недоуменно вскидываю бровь.
Дверца открывается, и из навороченного спорткара появляется высокий поджарый пепельный блондин в белом спортивном костюме. По крепким рукам и игравшим под футболкой мускулам хорошо заметно, что кроссовки — это часть профессии, а не писк моды. Отвращение подступает к горлу тошнотворной волной.
— Милая, я дома! — кричит он и хлопает дверцей.
Оливия, занятая распутыванием проводов от светящихся лент, поднимается с пластикового стула и падает в объятия своего жениха.
— Не таким я его запомнила, — бормочет Вал.
— А каким?
— Угловатым подростком, постоянно крутившимся возле дома Хэллов. — Рихтенгоф качает головой. — Его едва от земли было видно. Он кто, гимнаст?
— Футболист, — бурчу я. — Спрячь меня, пожалуйста.
— Зачем?
— На его фоне я буду выглядеть как муравей неудачник. Я ему едва до плеча дотягиваюсь.
— По твоей логике я ребенок муравья. — Вал недоуменно вскидывает бровь. — Причем вообще тут твой рост?!
— Причем тут твой рост! — передразниваю я. — Дай мне пинка, чтобы я превратился. Тогда буду повыше.
— Джексон, угомонись.
Держась за ручки, к нам приближаются молодожены. Чувствуя боевую готовность завинтиться в землю как можно глубже, я натянуто улыбаюсь.
— Ты, должно быть Вальтерия, — говорит Джейсон и протягивает руку. — Очень приятно.
— Взаимно. — Рихетнгоф учтиво кивает.
Джейсон поворачивается ко мне.
— А ты Бруно. Рад с тобой познакомиться.
Кажется, он не настроен враждебно. Мы обмениваемся рукопожатиями, и пальцы буквально тонут в его огромной ладони. Возможно, когда-нибудь судьба перестанет сводить меня с высокими людьми, пока я не обзавелся коллекцией комплексов. Вал по этому поводу даже не переживает, но у нее голос зычный и глаза черно-злобные, ей этого для первого впечатления хватает.
— Байрон много мне о вас рассказывал, — говорит Джейсон.
— Только хорошее, надеюсь. — Я усмехаюсь.
— Конечно. Надеюсь, у нас еще будет время пообщаться. Я впечатлен его историями.
Оливия смотрит на своего спутника с нескрываемым восхищением. Поглаживая жениха по предплечью, она всем видом показывает, какого замечательного человека ей подарила судьба.
— Нам еще очень много нужно сделать, — заявляет девушка. — Простите, нет времени, побеседуем как-нибудь потом.
— Увидимся! — Джейсон машет рукой на прощание.
Они снова пересекают поляну. Стоя как два истукана, мы смотрим им вслед.
— Что скажешь? — тихо спрашиваю я.
Вал не отвечает. Украшение, которое она вешала почти пятнадцать минут, срывается с колонны и с грохотом обрушивается за нашими спинами. Тихо прыскаю в рукав.
— Ну, все. — Вал окидывает рухнувшую звезду безразличным взглядом. — Я в агонии. Пойду убью кого-нибудь.
— Серьезно?
— А похоже, что я шучу?!
Рихтенгоф широким шагом направляется в сторону сада и, обогнув виллу, скрывается в тени деревьев. Такое поведение ей вполне свойственно. Уйдет на охоту или вырвет пару дубов.
Вздыхаю и грустно поглядываю на упавшее украшение. Если не повешу его обратно, то, как обычно, останусь крайним.
4
Бродя по дому, как неприкаянный призрак, я стараюсь нигде не мешать. Приготовления в саду закончились, и Эстер отправилась в одну из спален, чтобы спокойно дописать речь подружки невесты. Со словосложением у нее дела обстояли плохо, она нервничала из-за завтрашнего торжества, поэтому я решил в ближайшее время ее не беспокоить.
Полчаса назад я пытался взять из холодильника пиво. Спустившись вниз, увидел Оливию и Джейсона, сидевших на кухонной кушетке. Джейсон прижимал невесту к груди и что-то ласково нашептывал ей на ухо. Не желая нарушать интимную обстановку, я торопливо поднимаюсь на верхний этаж. Приоткрыв окно, осторожно выбираюсь на черепичный скат крыши.
Вот он, летний запах песни Summertime Sadness.
На небе цвета блеклой золотой монеты расплываются первые потеки сумерек. Я сижу тут до самой темноты, дымя сигаретами и погружаясь в зыбкую летнюю меланхолию. В воздухе пахнет теплой землей и сыростью приближающейся ночи. Никотин успокаивает нервы, шипевшие в груди как оголенные провода.
За все время мы ни разу не говорили про возвратившийся к жизни ночной кошмар. События наслаивались одно за другим, заставляя внутреннее спокойствие дрожать, подобно водной глади, на которой разбегаются круги.
— Я тебе не помешаю?
Оглядываюсь назад, выдыхая облако сизого дыма. Из окна высовывается Байрон. Выглядит он очень усталым и практически несчастным.
— Порядок. — Я улыбаюсь. — Ты какой-то совсем измученный.
Хэлл отмахивается с трудом пролезает в оконный проем. Едва не рухнув с крыши, Байрон чертыхается себе под нос и с трудом устраивается на холодной черепице. Кряхтя, пододвигается ближе.
— Чего ты ржешь? — ворчит он, когда я начинаю хихикать с его неловкости. — Мне уже много лет, и я прилично поднабрал, чтобы лазать по крышам.
— Ну, конечно. Прости.
На небе загораются первые звезды. Ветер, несшийся со стороны леса, несет с собой ароматный запах листвы и свежести.
— Скорее бы уже нормально выспаться, — бормочет Байрон.
— Я думал, ты рад, что Оливия выходит замуж.
Хэлл невесело улыбается.
— Просто я ее отец. Мне хочется видеть, что она счастлива.
— Джейсон будет отличным мужем, — мягко говорю я. — Он мне не очень нравится, но ей, похоже, с ним хорошо.
— Тебе могло показаться, что я тебя избегаю, — внезапно заявляет Хэлл. — Прости, это не так.
— Я все понимаю, старина.
— Я правда был не против ваших отношений и никак…
— Байрон, да прекрати ты…
— Дай мне закончить! — Он хмурится. — И не перебивай старших, это невежливо! Меня терзает то, что происходит. Ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь.
— Знаю, — улыбаюсь я. — И на правах действительно старшего могу заверить, что ты тут не при чем. Оливия нашла того, кого так долго искала. Поверь на слово, у меня тоже полный порядок.
— Где она, кстати?
— Кто?
— Твой полный порядок.
Я смеюсь и отрицательно мотаю головой, всем видом показывая, что Вал мне не отчитывается.
Байрон Хэлл вздыхает и задумчиво почесывает затылок.
— Все равно очень странно себя чувствую.
— В каком смысле?
— Она ведь еще совсем недавно была моей маленькой девочкой. — Он качает головой. — А завтра я пойду с ней к алтарю.
— Ты сам еще недавно болтался по лесу, — замечаю я. — Пьяный, веселый и тридцатилетний.
— О-о-о…
— И я помню твои дурацкие наклейки на машину.
— Тогда они считались классными, — возражает Байрон.
— Нет, старина, они даже тогда смотрелись тупо. Вал подтвердит.
Мы громко смеемся, и Хэлл дружески хлопает меня по плечу своей увесистой рукой.
— Как тебе это удается? — спрашивает он и внезапно мрачнеет.
— Что?
— Ты мальчишка, Бруно. — Байрон смотрит мне в глаза, словно пытаясь разгадать какой-то спрятанный секрет. — Тридцатилетний мальчишка. Если бы я тебя не знал, то подумал бы, что ты еще
