Гимназистка. Нечаянное турне - Бронислава Антоновна Вонсович
До меня тоже дошло, что, кажется, я совершила какое-то подсудное дело…
Глава 28
– И что ему грозит? – спросила я, лишь в самый последний момент спохватившись заменить «мне» на «ему».
– Что-то вы слишком близко судьбу Волкова к сердцу принимаете, Елизавета Дмитриевна, – проницательно отметил Песцов.
– Естественно. Мы рассчитывали, что он приедет меня преследовать и я смогу исчезнуть. А теперь…
– А теперь вы сможете провести еще множество выступлений, – воодушевленно сказал Песцов. – Ох мы с вами и развернемся, Елизавета Дмитриевна.
Его неприкрытая радость наверняка проистекала из надежд, что это проклятое турне удастся провести до конца и без потерь для песцовской деловой репутации. И он почему-то совершенно не принимал в расчет, что с каждым выступлением вероятность разоблачения становилась все выше и выше.
– Не смогу, артефакт рассыпается, – напомнила я. – Кстати, почему это происходит?
– Вы не владелица, – скривился Песцов, которого опустили с небес на землю самым травмирующим образом. – И ваша магия конфликтует с магией артефакта. Это я предполагаю, Елизавета Дмитриевна. Как вы понимаете, я обладаю чисто теоретическими знаниями, раньше не сталкивался.
– С чего бы мне это понимать, Дмитрий Валерьевич? – решила я повредничать. – Вы с таким знанием дела взялись устраивать мои концерты, что я решила: для вас это самое обыденное явление.
Песцов укоризненно склонил голову:
– Елизавета Дмитриевна, я честно веду дела.
– Неужели? – протянула я и покачала артефактом перед наглым песцовским носом.
– Это вынужденная мера, – твердо ответил он. – Если бы не сложные жизненные обстоятельства, я никогда не пошел бы на такой шаг, как постоянное использование артефакта. Разовое – это совсем другое дело. Вы же понимаете, что случайности неизбежны, а зрители страдать не должны?
Какая жертвенность и забота о ближнем! Впрочем, песцовские зрители – последнее, о чем сейчас стоит переживать.
– И все же, Дмитрий Валерьевич, какие прогнозы вы можете дать по Волкову?
Песцов недовольно дернул носом:
– Существует вероятность, что воровство было по согласию с самим домовым. И если тот подтвердит, значит, все претензии к Волкову снимутся.
– А разве можно украсть домового без его согласия? – удивилась я.
И не передать, какое облегчение я испытала, поняв, что ничего предосудительного не сделала. И все же Соболева лучше в известность не ставить: возможно, он так разбушевался именно из-за того, что остался без домового, а не потому, что заподозрил в краже Волкова.
– Разумеется, Елизавета Дмитриевна. Сильный маг на многое способен. А Волков, вне всякого сомнения, сильный.
– И зачем ему чужой краденый домовой?
Нет, я прекрасно понимала, что Волков к пропаже не имеет отношения, но теоретические знания еще никому не мешали.
– Во-первых, ослабляется дом Соболевых, – начал было перечислять Песцов, и тут его взгляд зацепился за шкатулку с соломой, поэтому «во-вторых» не последовало, а последовал столь выразительный взгляд, что никакой непонимающей физиономии не хватило бы. – Елизавета Дмитриевна, да вы с ума сошли! Соболев, если узнает, вас уничтожит, да и меня за компанию!
Песцов запустил руки в волосы и заметался по моему номеру.
– Ключевое слово «если», – смущенно ответила я. – Пока обвинение предъявлено Волкову, и не могу сказать, что это меня огорчает.
– О боги, за что мне это? – Песцов остановился и картинно поднял голову к потолку. – Да даже если турне продолжится, вы меня со всеми значимыми персонами поссорите.
– Не преувеличивайте, Дмитрий Валерьевич. С Соболевым вы не поссорились.
– Только благодаря моим выдающимся дипломатическим талантам, – гордо выдал Песцов. – Но, Елизавета Дмитриевна, ответьте, как вам вообще пришло в голову обворовать самого Соболева?
В голосе Песцова зазвучал священный ужас, словно князь Соболев был неким божеством, жестоко карающим любого, посмевшего осквернить его жилище.
– Я сам, – мрачно сказал проявившийся Мефодий Всеславович. – Я сам попросил Елизавету Дмитриевну принять меня на службу, ибо сил моих больше не оставалось работать на Соболева.
Огорченным он не выглядел, а я для себя отметила, что для домового не помеха моя защита от прослушивания. Хотя, вполне может быть, куполом его накрыло вместе с нами. И все же это непременно нужно уточнить. А то почувствуешь себя в безопасности и получишь в результате весьма неприятный сюрприз.
– Лучше бы вы Волкова выбрали, уважаемый! – в сердцах рявкнул Песцов.
– Смерти моей хотите, Дмитрий Валерьевич? – набычился домовой. – Какой из него хозяин-то? Он черен внутри, как мышиная нора.
– У него хотя бы дом есть, в отличие от Рысьиной-младшей, – чуть тише сказал Песцов. – У меня, кстати, тоже есть дом, а вы выбрали того, у кого нет никакого жилища.
Мне показалось или в его голосе проскользнуло сожаление напополам с обидой? Ну надо же, как мне – так нельзя, а как ему – так почему бы и нет?
– Ничего, жилище – дело наживное, – оптимистично ответил Мефодий Всеславович. – Лишь бы в нем свет был. А Елизавета Дмитриевна Велесом отмечена.
– А я? Ко мне тоже Велес являлся, – неожиданно возмутился Песцов.
– То есть если бы вы обворовали Соболева, то это было бы нормально? – не удержалась я. – И беспокоит вас лишь то, что это прошло мимо вас?
– Ой, Елизавета Дмитриевна, это уже не воровство получается, – снисходительно пояснил Песцов. – Воровство – если магией неразрешенной срывают домового с насиженного места. Видать, защита-то у Соболева дырявая, если подозревает, что Волков мог такое провернуть.
– Есть пара незащищенных мест, – согласился Мефодий Всеславович, но тут же спохватился: – Но не расспрашивайте даже, не скажу. Ни вам, ни Елизавете Дмитриевне. Негоже это – тайны чужие выдавать.
Он столь сурово на нас посмотрел, словно мы уже начали планировать налет на особняк Соболева и только незнание слабых мест защиты останавливало нас от немедленного грабежа. Подозреваю, что в ближайшее время даже Песцов постарается держаться подальше от соболевской губернии, не говоря уж про меня. Хотя святилище жалко. Красивое оно…
– Так мы и не просим, Мефодий Всеславович, ни к чему нам чужие тайны, – заметила я. – Мы сейчас переживаем, как бы Соболев меня не обвинил, когда поймет, что Волков ни при чем.
– А откель ему узнать-то?
– Если он придет ко мне, я буду вынужден признаться, что меня сопровождали вы, Елизавета Дмитриевна, – неожиданно сказал Песцов. – Увы, никакой подходящей певицы я не смогу подобрать в своем окружении.
– Так, может, и не придется подбирать? – заметил домовой. – С чего бы князю Соболеву вас с певицей-то обвинять? Он был уверен, что вы пользуетесь только артефактами. А артефактами домового не сманишь. А к Елизавете Дмитриевне я сам попросился. И не у Соболева, там я к ней даже не подходил, так что никак нас не свяжут. И, Дмитрий Валерьевич,
